До середины 50-х годов прошлого столетия Торонто считался одним из скучнейших городов Канады. Для того, чтобы поразвлечься и выпить, его полумиллионное население отправлялось в Детройт или Баффало.
В 1907 г. американский писатель Джон Дос Пассос назвал его ужасающим городом. В 1913-м английский поэт Руперт Брук заявил, что “самое страшное – это то, что Торонто всегда будет таким же, только больше по размеру”. А проходивший в 20-е годы писательскую практику в газете “Торонто Стар” Эрнест Хемингуэй не мог дождаться той минуты, когда он сможет уехать из Торонто, опасаясь, что скука торонтской жизни повлияет на его рассудок. Даже в конце 60-х годов ирландский драматург Брендан Бин снисходительно заявил, что Торонто, дескать, будет прекрасным городом, когда он будет… закончен. А сотрудник Альберта Эйнштейна, математический физик Леопольд Инфильд сказал: “В Торонто, наверное, хорошо умирать, потому что переход от жизни к смерти носит постепенный, безболезненный и почти незаметный характер в этом молчаливом городе. Я всегда с ужасом ждал воскресенья в Торонто, – продолжал он, – и молился о том, чтобы, если уж мне суждено умереть в этом городе, это случилось в субботу – во избежание ещё одного торонтского воскресенья”.
И вправду, ещё в 60-е годы в воскресенье в Торонто не продавались спиртные напитки, а к 11 часам вечера город становился пустым и тёмным. Всё это послужило причиной клички, которой наделили Торонто его гости из других городов и стран – “Toronto the Good”, то есть “Благонравный Торонто”.
Однако для города с такой репутацией в истории Торонто слишком много… спиртного и скандалов. Хотите верьте, хотите – нет, но этот, словно под линеечку построенный и благообразный город в первые свои десятилетия отличался полным отсутствием порядка и планирования и слыл самым питейным городом в Верхней Канаде. Да и самим фактом своего возникновения Торонто обязан не сознательному выбору, а случаю.
Чем только он не побывал за свою многолетнюю историю: крепостью, английской факторией, французской факторией, индейским поселением… Но не будем забегать вперёд…
Название “Торонто” в переводе с языка индейцев племён группы Гуронов означает “Место, где сходятся пути”. Благодаря своему географическому положению, это место служило пунктом остановки для индейцев, спускавшихся на своих каноэ с озера Гурон. Через это место проходили самые различные племена с самыми различными целями. Благообразные отцы города в веке XIX и начале XX пришли бы в ужас, напомни им кто-нибудь о том, кто был первым европейцем, увидевшим место, где суждено было вырасти их пуританскому городу. А был этим европейцем соратник и разведчик первооткрывателя Канады Самюэля де Шамплэна, француз Этьен Брюле.
В 1610 году Самюэль де Шамплэн отправил Этьена Брюле в долгий поход с наказом узнать как можно больше. И Брюле действительно узнал многое. Он открыл для себя речные и пороговые маршруты из реки Святого Лаврентия до озера Гурон, озёра Верхнее и Мичиган и, наконец, в 1615 году – озеро Онтарио, а на его берегу – это самое место встречи индейцев. Сохранился один-единственный документ, в котором он сообщал своему шефу об открытии “Торонто”, объясняя, что значит это слово на языке индейцев.
Этьен Брюле не был прилежным географом, ему и в голову не приходило составлять карты либо делать какие-то записи. Да и до того ли было французскому путешественнику! Он был занят куда более важными для него делами. Будучи истинным французом, Этьен Брюле был настоящим бонвиваном. Вино и женщины – вот что было самым главным в его жизни в свободное от службы Шамплэну время. И пришел момент, когда за эти увлечения ему пришлось поплатиться жизнью. В одну из очередных пьянок с Гуронами, в среде которых он жил, Брюле решил поухаживать за подругой одного из своих собутыльников. Возникла ссора, перешедшая в драку, в ходе которой друзья-аборигены не только убили своего белого приятеля, но затем и съели его.
Но начало делу было положено. Маршрут, проходивший через место, где находится сейчас Торонто, стал среди европейских путешественников не менее популярным, чем среди индейцев. Вскоре после смерти Брюле индейцы-ирокезы решили осесть в районе реки Хамбер. В посёлок часто наведывались французы. Как свидетельствуют ранние записи, посёлок прославился тем, что однажды трое французов из близлежащей крепости Катарки (ныне – Кингстон, на полпути между Торонто и Монреалем) устроили в посёлке дебош, который продолжался три дня. Они не только напились сами, но и споили жителей посёлка, и кончили своё развлечение тем, что бегали по посёлку в чём мать родила, с бочками коньяка подмышкой.
К 1720-му году французы почувствовали необходимость создания фактории в этом районе, чтобы скупать у индейцев меха, поступавшие вниз по реке. Фактория была создана, но индейцы нахально шествовали мимо неё вниз по озеру, где продавали меха англичанам. Стычки становились всё более ожесточёнными, и в конце концов, в 1750 году французы превратили факторию в небольшую крепость, а затем построили на этом месте более крупное сооружение, которое назвали Руйи. Крепость Руйи находилась там, где сейчас находится Канадская национальная выставка, у подножия улицы Bathurst. В 1769 году крепость Руйи сгорела, и от неё осталась только мемориальная табличка, которую можно видеть на территории выставки и по сей день.
Англичане к тому времени стали частыми гостями в этих краях, скупая меха и поставляя индейцам так полюбившееся им спиртное. В конце концов, англичане решили прикупить земли на берегу озера Онтарио и построить здесь город. В 1787 году было достигнуто соглашение с индейцами из гуронского племени Миссиссага. В соответствии с этим соглашением, англичанам было продано 200 гектаров земли. Цена этой площади была тысяча семьсот фунтов стерлингов (что по теперешнему курсу составляет около семисот тысяч канадских долларов). Однако в деньгах индейцы не были заинтересованы. Они получили всю сумму товарами. Вот что было уплачено индейцам за нынешний Торонто: 24 медных чайника, 100 килограммов табака, 47 морковин, 100 зеркалец, 24 шляпы, 2 тысячи ружейных кремней, штука ситца и – последнее, но отнюдь не менее значительное – 400 литров рома.
На купленной земле был построен город, который лейтенант-губернатор Верхней Канады Джон Симко, в порыве преданности британской короне, 27 августа 1793 года назвал Йорком. Йорк стал столицей английской Канады. Пока шло строительство, сам лорд Симко жил в военной палатке. Только в 1794 году был построен губернаторский дом, в который он перебрался вместе с приехавшей к тому времени из Англии женой Элизабет.
Город стал стремительно расти. К 1800-му году в нем насчитывалось уже четыреста жителей. Своей “питейной” репутации он однако не утратил. На четыреста жителей в городе было как минимум шесть таверн, и сюда съезжались на попойки европейцы из близлежащих поселений. Далее история Йорка развивалась во многом так же, как история множества других колониальных городов. Он потихоньку строился, расширялся, заселялся.
В 1812 году началась война Канады с её южными соседями. Поскольку Торонто находился на берегу озера Онтарио, разделявшего воюющие страны, он подвергся нападению одним из первых. Войска американского генерала Пайка осадили крепость Йорк и, несмотря на отчаянное сопротивление гарнизона, в конце концов, захватили её. Город был почти полностью сожжён. Это событие очень огорчило и обидело жителей Верхней Канады, но вместе с тем и придало им сил. Канадские войска перешли в наступление и стали теснить противника, пока не дошли до самого Вашингтона, где находилось уже тогда американское руководство. Помня сожжённые канадские официальные здания, канадцы решили отплатить противнику той же монетой и первым делом подожгли дом, где жили и работали американские президенты. Дом не сгорел, но, когда пожар был потушен, обнаружилось, что весь он покрыт чёрными пятнами сажи и потёками воды. Чтобы не нарушать нормальную работу главы государства длительным и неудобным ремонтом, было решено просто скрыть последствия пожара, выкрасив наружные стены здания извёсткой. Решено – сделано! Президентский дворец в один день был выкрашен в белый цвет, после чего его стали называть “Белым домом” – название, сохранившееся за зданием и по сей день!
После окончания войны Йорк стал стремительно расти. 6 марта 1834 года его официально зарегистрировали в качестве муниципальной единицы, которой дали название “Торонто”. К моменту официального рождения города Торонто в нём насчитывалось уже более девяти тысяч жителей. Первым мэром города в его новом статусе стал Уильям Лайон Макензи. Он был необычайно популярен среди населения, и его позиция, направленная на независимость от английской короны, пользовалась большой поддержкой. В 1837 году Макензи возглавил восстание против британского правления. Восстание потерпело поражение, а сам Макензи был разжалован и сослан. Однако когда через двенадцать лет он вернулся в Торонто, он был выдвинут в законодательное собрание и получил большинство голосов. Настолько велика была популярность Лайона Макензи, что благодарные жители Торонто построили для него и его семьи дом, который стоит и по сей день. Дом расположен на западной стороне улицы Бонд, между Дандас и Куинн. К 1867 году сбылась мечта Макензи – Канада получила независимость и стала конфедерацией. Торонто продолжал расти и становиться все более строгим и пуританским городом, преимущественно за счет иммиграции сюда англо-саксонских протестантов.
В начале 50-х годов ХIХ века Канада пришла к промышленной революции. Первым важным результатом использования механизмов и пара в Канаде стало строительство железных дорог, связавших обширные и необжитые территории страны. Торонто не преминул извлечь выгоду из новых условий в местном масштабе. Сначала была построена дорога, соединившая Торонто с озером Симко, а затем – железнодорожная линия Торонто – Монреаль. Кроме того, в середине века были построены железнодорожные маршруты между Торонто и городами Онтарийского запада – Гамильтоном, Виндзором и т.д. Никаких особых событий в жизни Торонто после этого уже не происходило. 1 июля 1867 года стал днём основания Канадской конфедерации, в которой провинция Онтарио, вместе со своей столицей – Торонто – заняла подобающее ей место. В то время население Торонто составляло менее пятидесяти тысяч человек. К началу Второй мировой войны в городе насчитывалось более семисот тысяч жителей, три четверти которых составляли англо-саксонские протестанты. Это означало множество церквей, пуританскую сдержанность, трудовую этику, которая породила известную по всей Канаде шутку: “Если жители Монреаля не могут дождаться пятницы, то торонтовцы не могут дождаться понедельника, чтобы вернуться к работе”.
Так или иначе, жёсткая иммиграционная политика Канады послужила в какой-то мере на пользу городу: он оставался благонравной англо-саксонской крепостью, с немногочисленными этническими “примесями”, которые должны были приспосабливаться к образу жизни основного населения. Любители выпить и погулять должны были ездить либо в пограничные американские города, либо посещать вечного соперника Торонто – Монреаль, который называли канадской метрополией и который был, по общему признанию, самым весёлым и цветущим городом в Канаде.
Хотя старая канадская “знать” проживала преимущественно в Торонто, люди с деньгами, вкусом и воображением предпочитали более европеизированную атмосферу Монреаля. Так продолжалось в течение всего прошлого столетия и наверное продолжалось бы и впредь, если бы в 1976 г. к власти в провинции Квебек не пришла сепаратистская партия Парти Кебекуа. Её жёсткая языковая политика и социалистические тенденции вселили панику в англоязычное население Квебека. Богатые монреальцы – англичане, евреи, итальянцы, – продавали свои дома и покидали беспокойную провинцию. Шоссе 401 называли “дорогой беженцев”. Конечно, эти беженцы двигались далеко не с пустыми руками. Если в начале 70-х годов население обоих городов колебалось около двухмиллионной цифры (с небольшим перевесом в пользу Монреаля), то после 1976 года баланс довольно быстро склонился в пользу Торонто. Уже к началу 80-х годов население Торонто составляло 2 миллиона 200 тысяч человек, оставив Монреаль далеко позади.
Однако события 70-х годов привели не только к росту численности населения Торонто. Монреальские “беженцы” привезли сюда не только большие деньги, но и вкус, навыки, предприимчивость. Город стал расти и меняться на глазах. Это, вкупе с новой иммиграционной политикой правительства Канады, сделало Торонто таким, каким мы его знаем сегодня.
