Какими были названия улиц в добрые советские времена? Конечно, в каждом городе необъятного Союза была улица Ленина и улица Карла Маркса. Интересно, что именно так: никто не говорил “улица Владимира Ленина”, так же, как и не говорили просто “улица Маркса” – почти всегда добавляли “Карла”. Но это так, ностальгическое отступление. Не лучше обстояли дела с названиями улиц и в нашем новом жилище – капиталистической Канаде. В любом городе и городке вы обязательно найдете улицы под названием Queen и King. Не обошла эта традиция стороной и Торонто.
QUEEN STREET
Ну, вот и начнем с улицы имени королевы. Ведь интересно, какую же королеву имели в виду городские власти, когда присваивали улице это название. Queen Street, которая тянется от Fallingbrook Rd. до Roncesvalles между улицами King и Dundas, до начала 40-х годов XIX века называлась улицей Lot. Она была северной границей города и служила базовой линией, от которой отсчитывались деревенские дороги и отделялись парковые участки (отсюда и название Lot, то есть участок).
В 1844 году улицу переименовали в Королевскую в честь одного из наиболее выдающихся монархов Британии – королевы Виктории. В ее же честь в том же году была названа и Victoria Street. Александра Виктория, принадлежавшая к Дому Ганновера, была возведена на трон в 1837-м, после кончины ее дяди, короля Вильяма Четвертого.
По словам жены одного русского посла, королевский дом Англии первой трети XIX века напоминал ей приют сумасшедших под предводительством короля – беспробудного пьяницы. Правда, у предшественников дела шли не лучше. Представители Ганноверской династии отличались недостойным поведением, некоторые из них были попросту психически ненормальны. И если б дело продолжалось так и дальше, возможно, сегодня об институте Британской монархии пришлось бы упоминать исключительно в прошедшем времени.
Несмотря на то, что у “безумного” Георга III было 12 детей, ни один из них не сумел оставить законного потомства. Наследники сменяли друг друга на троне с лихорадочной скоростью. В какой-то момент, правда, казалось, что у третьего из королевских сыновей – Эдуарда, герцога Кентского, есть все шансы со временем заполучить корону, но Судьбе было угодно, чтоб во главе Британской империи встала его дочь – Виктория, причем главой этой была она ни много ни мало – 64 года.
Виктория появилась на свет в Кенсингтонском дворце 24 мая 1819 года (именно эту дату мы отмечаем в наш первый теплый длинный уикенд, который так и называется – день Виктории). Ее родители проделали долгое и трудное путешествие из Баварии специально для того, чтобы ребенок родился именно в Лондоне. Эдуард искренне радовался появлению крепкого и здоровенького первенца, для матери же будущего монарха эта девочка была особым ребенком. Несмотря на то, что Виктория Саксен-Кобургская уже имела двоих детей – Карла и Феодору – от первого брака с Эмихом Карлом Лейнингенским, она прекрасно понимала, что только эта новорожденная всерьез могла вступить в династическую схватку за британскую корону. Имя малышке выбирали долго. Сначала родители решили назвать ее Джорджина Шарлотта Августа Александрина Виктория. Однако принц-регент, будучи крестным отцом малышки, по каким-то, ведомым только ему тайным соображениям, отказался дать ей свое имя – Георг, предложив оставить лишь два последних, и в результате девочку нарекли Александриной Викторией. Первое имя было дано в честь русского крестного отца, императора Александра I, второе же, ставшее главным, – в честь матери. Много позже, когда Виктория уже стала королевой, ее подданным не очень нравилось, что их правительницу зовут на немецкий манер.
А пока этот ребенок стал поистине королевским подарком стране и к тому же своеобразным искуплением прежних прегрешений Ганноверской династии. Правда, детство Виктории нельзя было назвать ни легкомысленным, ни безоблачным. Когда ей было всего 8 месяцев, отец, славившийся отменным здоровьем, скоропостижно умер от воспаления легких, оставив жене и детям одни только долги. А потому семье приходилось экономить буквально на всем. Ребенком Виктория, которую все домашние, кроме матери, звали Дрина, носила одно и то же платье до тех пор, пока не вырастала из него, и твердо уверилась в том, что дамы, без конца меняющие наряды и драгоценности, не просто мотовки, а особы в высшей степени безнравственные. Впоследствии, уже будучи облеченной властью, она никогда не увлекалась туалетами, а знаменитые украшения Британской короны были скорее данью престижу.
Будущая королева получила очень солидное образование. Наставником ее был лорд Мельбурн, дважды бывший премьер-министром. Он читал принцессе лекции по государству и праву, истории, знакомил ее с практикой конституционного правления. Виктория свободно владела немецким, французским и итальянским языками. Обучение пошло ей впрок.
Когда ей исполнилось 12 лет, она впервые узнала о той блестящей перспективе, которая ее ожидает. И с этого момента методы ее воспитания претерпели весьма существенные изменения. Устрашающе длинный список запретов, составлявший основу так называемой “Кенсингтонской системы”, предусматривал: недопустимость бесед с незнакомыми людьми, выражение собственных чувств при свидетелях, отступление от раз и навсегда заведенного режима, чтение любой литературы по своему усмотрению, употребление лишних сладостей и прочее, прочее, прочее.
20 июня 1837 года скончался король Вильям IV, и на престол взошла его племянница Виктория, которой суждено было стать одновременно и последней представительницей несчастливой Ганноверской династии, и родоначальницей правящего в Британии и поныне Дома Виндзоров. На английском троне больше ста лет не было женщины.
Летним днем 1837-го года 18-летняя Виктория, восседая в “золотой карете”, отправилась в Вестминстерское аббатство на коронацию, церемония которой оказалась не отрепетированной. Смущенная Виктория шепотом обращалась к придворным: “Умоляю, скажите мне, что я должна делать?”. Даже кольцо, которое ей должны были надеть, оказалось мало, и архиепископ едва не вывихнул королеве палец. Более того, в тот же день в небе над Лондоном был замечен черный лебедь, и это обстоятельство дало повод говорить, что Виктория долго на престоле не просидит…
Прошло совсем немного времени, и молодая королева дала понять, что вопрос “Умоляю, скажите мне, что я должна делать?” остался в прошлом. Во время разразившегося после смены монарха правительственного кризиса премьер-министр лорд Мельбурн, поставивший перед Викторией вопрос о смещении двух придворных дам, мужья которых принадлежали к прежнему правительству, получил такой ответ:
– Я не откажусь ни от одной из моих леди и оставлю их всех. Меня не интересуют их политические взгляды. Я не беседую с ними о политике.
Конституционные доктрины преподавались Виктории еще в юности. Она прекрасно знала свои обязанности, а потому никогда не пыталась вносить в них коррективы или игнорировать те государственные решения, которые были приняты всем кабинетом министров. Но это отнюдь не отменяло полной и повсеместной подотчетности Ее Величеству “в каждом данном случае, дабы она знала, чему она дает свою королевскую санкцию”. Не раз в своих посланиях правительству она в угрожающем тоне напоминала, что в случае нарушения ее права быть посвященной во все дела, по которым принимаются решения, министры рискуют оказаться “удаленными от должности”.
В 1839 году на торжества по случаю 20-летия королевы в Лондон прибыл цесаревич Александр, будущий император Александр II. Высокому голубоглазому красавцу был 21 год. Безупречные манеры, любезность, наконец, исключительной красоты мундир, как влитой сидевший на русском принце, вызвали среди дам настоящий ажиотаж. Оказалось также, что и сердце королевы – не каменное. На балу и первый, и последний танец именинница отдала ему. Было ли это только жестом вежливости по отношению к влиятельнейшей державе? Во всяком случае, взволнованная королева призналась жене премьер-министра, что цесаревич ей “чрезвычайно понравился”, что “они стали друзьями” и что “дела идут хорошо”.
Но как бы хорошо они ни шли, на этом все и закончилось. Не исключено, что повышенное внимание молодой королевы к наследнику российского престола вызвало тревогу в британских правительственных кругах. Несмотря на старания русской дипломатии сблизиться с Англией – приезд цесаревича был тому лишним свидетельством – премьер-министр Мельбурн советовал Виктории держаться подальше от России. Именно он начал сеять первые семена недоверия и опаски, которые с успехом продолжили будущие советники Виктории, утверждавшие: “Россия непрерывно усиливается. Катится, как снежная лавина, к границам Афганистана и Индии и представляет собой величайшую опасность, какая только может существовать для Британской империи”.
Уже с первых часов правления, несмотря на свой юный возраст, Виктория не испытывала никаких колебаний, будто давно была на троне. Своему дяде, бельгийскому королю Леопольду, она писала: “Я очень молода, но если не во всех, то во многих делах я отнюдь не могу считать себя несведущей”.
Однако поначалу юную королеву гораздо более занимали удовольствия. Отрешившись от замкнутого образа жизни, она охотно веселилась, часто устраивала балы и приемы. Только после замужества характер королевы изменился.
В январе 1840 года королева выступила в парламенте с речью, произнося которую страшно волновалась. Она объявила о своем предстоящем замужестве. Ее избранником был принц Альберт Саксен-Кобургский. Он приходился Виктории кузеном по материнской линии, их при рождении даже принимала одна и та же акушерка, но вот увидеться впервые молодым людям довелось, лишь когда Виктории исполнилось 16 лет. Тогда между ними сразу сложились теплые отношения. А по прошествии еще 3 лет, когда Виктория уже стала королевой, она уже и не скрывала того, что страстно влюблена.
Медовый месяц молодые проводили в Виндзорском замке. Эти упоительные дни королева считала лучшими в своей долгой жизни, хотя этот месяц ею же самой был сокращен до двух недель. “Для меня абсолютно невозможно не быть в Лондоне. Два или три дня – это уже долгое отсутствие. Ты забыл, моя любовь, что я монарх”. А вскоре после свадьбы в рабочем кабинете королевы был поставлен письменный стол и для принца.
Хотя молодая королева не обладала красотой в ее расхожем понимании, ее супруг Альберт, напротив, был очень привлекателен, строен и элегантен. Да к тому же слыл “ходячей энциклопедией”. Он имел самые разносторонние интересы, особенно увлекался техникой, любил живопись, архитектуру, был отличным фехтовальщиком. Если музыкальные вкусы Виктории были непритязательны и она всему предпочитала оперетту, то Альберт хорошо знал классику.
Однако разница во вкусах никоим образом не помешала отношениям супругов стать эталоном едва ли не образцовой семьи. Ни измен, ни скандалов, ни даже малейших порочащих супружескую добродетель слухов. Принимая во внимание далеко не идеальную семейную жизнь их родителей, от них такого не ожидали. Да это и не удивительно. Отец и мать Виктории были несчастливы в браке. Мать Альберта в результате громкого судебного разбирательства развели за супружескую измену, а его отец получил однажды удар молотком по голове от одного разгневанного кузнеца, чью жену он пытался соблазнить.
Говорили, правда, что чувства Альберта к жене были не столь пылкими, как у нее. Но это не повлияло на крепость их союза. Они являли собой пример идеального супружества. Всем оставалось только следовать им – не только же дурные примеры заразительны!
А пока, как примерная супруга, королева, нимало не мешкая, в конце того же “свадебного” 1840 года одарила мужа первенцем – девочкой, которая уже по традиции была названа в честь матери Викторией Аделаидой.
– Доволен ли ты мною? – спросила она Альберта, едва придя в себя.
– Да, дорогая, – ответил он, – но не будет ли разочарована Англия, узнав, что родилась девочка, а не мальчик?
– Обещаю тебе, что в следующий раз будет сын.
Королевское слово оказалось твердым. Через год у супругов появился сын, которому предстояло стать королем Эдуардом VII и основателем Саксен-Кобургской династии, которая во время Первой мировой войны, дабы не раздражать соотечественников немецким звучанием, была переименована в династию Виндзоров.
В 1856 году королева обратилась к премьер-министру с посланием, целью которого было конституционно признать и закрепить права принца Альберта. Не без проволочек, только год спустя, решением парламента принц Альберт получил специальный “королевский патент”, именовавший его отныне принцем-консортом, то есть принцем-супругом.
В своем стремлении повысить и статус, и авторитет Альберта королева выступала не только как преданная и любящая женщина. Если поначалу она со свойственной ей ироничностью писала: “Я читаю и подписываю бумаги, а Альберт их промокает”, то с течением времени его влияние на Викторию, а, следовательно, на государственные дела, неуклонно возрастало, сделавшись неоспоримым. Именно Альберту с его склонностью к технике удалось победить предубеждение королевы к разного рода новинкам. Виктория, например, боялась пользоваться железной дорогой, построенной на севере страны, но убежденная мужем в безусловной перспективности и необходимости железнодорожного передвижения, вполне осознанно выступила ярым приверженцем перехода страны на индустриальные рельсы, дав толчок ее бурному промышленному развитию. В 1851 году, опять же по инициативе Альберта, в Лондоне состоялась Первая Всемирная выставка, к открытию которой был построен знаменитый Хрустальный Дворец.
Хотя при дворе было немало людей, недолюбливавших принца-консорта и считавших его и занудой, и скрягой, и мелочным педантом, и вообще человеком с тяжелым характером, никто и никогда не ставил под сомнение почти невероятную безупречность королевского супружеского союза. А потому нетрудно себе представить, какой трагедией обернулась для Виктории смерть Альберта в возрасте 42 лет. Потеряв его, она потеряла разом все: как женщина – любовь и редчайшего супруга, как королева – друга, советчика и помощника. Изучавшим многотомную переписку и дневники королевы не удалось найти ни одного расхождения в их взглядах.
Виктория написала о нем и об их жизни несколько книг воспоминаний. По ее инициативе были построены грандиозный культурный центр, набережная, мост, дорогостоящий монумент – все в его память. Королева говорила, что всю свою жизнь она теперь рассматривает как время для осуществления планов мужа: “Его взгляды на все в этом мире будут теперь моим законом”.
Виктория почти сорок лет носила траур по мужу и жаловалась, что ей не хватает его советов. Существует анекдот, что королева связывалась с супругом и после смерти посредством спиритических сеансов, которые устраивал для нее слуга Джон Браун. Так это или нет, но голливудские кинематографисты в нескольких фильмах пронесли идею того, что Браун был не только слугой, но и многолетним любовником королевы. Это может показаться странным в свете того, что, по слухам, сама Виктория была настолько равнодушна к сексу, что советовала своим подданным – женщинам, которые, по ее убеждению, относились к интимной близости таким же образом, смотреть на нее, как на свой патриотический долг. Ее совет “закрыть глаза и думать о Британии” стал притчей во языцех.
Пишут, что Виктория была невысока ростом и сама в шутку говорила про себя: “Мы, однако, довольно невысоки для королевы”. Ее трудно было назвать красивой, но она, несомненно, была привлекательна для мужчин. Маленькая, толстенькая, она, несмотря на это, казалась очень величавой. И в старости она сохранила красивый голос и звонкий смех, а ее голубые, чуть-чуть на выкате, глаза глядели молодо и проницательно. До самого конца своей долгой жизни королева имела хорошее здоровье и завидную работоспособность. Пунктуальная до мании, она любила, чтобы дни ее были заполнены. По утрам королева обычно выезжала кататься по парку, затем возвращалась во дворец и принималась за просмотр документов. Количество бумаг, которые ей приходилось подписывать, было огромно. Она дотошно вникала во все дела, и никогда ни одно важное решение не принималось без ее участия. Царствование Виктории длилось 64 года, и она по праву гордилась им. В эти годы Англия добилась величайших успехов в индустриальном развитии, торговле, финансах, морском транспорте и расширении империи, сделалась символом устойчивости, порядочности и процветания. И современники, и потомки связывали эти успехи с именем королевы.
Но, хотя как в самой Британии, так и в ее колониях, принца-консорта многие недолюбливали, улицы его именем все же называли. Вот и в Торонто есть улица, посвященная принцу-консорту, но, как и в жизни, ее значение и величина и сравниться не может с улицей имени его знаменитой супруги. Когда-то улица имени Альберта (кстати, примыкавшая к улице Queen) была нормальной длины. Но когда наметилось строительство комплекса Итона, окружавшие район строительства улицы Terauley Street, Louisa Street, Downey’s Lane и Albert Lane были закрыты и вообще исчезли с карты города, а вот улица имени Альберта, так же, как и James Street, были сохранены в сильно укороченном варианте – только до их отрезков вокруг старого здания муниципалитета (дома с химерами). Правда, согласившись на такое обрезание, городские власти поставили условие: пешеходам будет разрешаться переходить через торговый центр, для того чтобы попасть на его другую сторону, как раз в том месте, где была раньше улица Albert Street, в любое время, 24 часа в день и 7 дней в неделю – и пешеходы пользуются этим правом и по сей день!
НЕМНОГО ИСТОРИИ
Очень исподволь и трудно, вызывая этим раздражение своего окружения, Виктория возвращалась к своим непосредственным обязанностям после смерти супруга. Видимо поэтому многие сочли, что теперь она будет на троне чисто декоративной фигурой.
И ошиблись. Виктория сумела построить свою жизнь таким образом, что скорбящая вдова в ней ни в коей мере не мешала женщине-политику, причем самого высокого ранга. Благодаря ей Бисмарк во время Франко-прусской войны отказался от мысли бомбить Париж. И она же твердо стояла за политику кулака по отношению к Ирландии, где в конце 60-х годов прокатилась волна терактов в знак протеста против английского владычества.
Но и среди верноподданных англичан находились критики, убежденные, что страна сделала из королевы “фетиш или идола”, что в Англии предается анафеме всякое инакомыслие, а мнение о монархии, как о далеко не единственно возможной в Англии форме, называется не иначе, как предательством интересов нации. Да, слово “социализм”, пожалуй, было самым ненавистным для королевы, но точно так же начинала думать и вся страна.
Судьба оказалась благосклонной к королеве, приведя в 70-х годах на пост премьер-министра Бенджамина Дизраэли. С этим умным, расчетливым политиком у королевы могло быть сколько угодно расхождений, кроме одного – они оба были истыми апологетами имперской политики. Королева Виктория выступала сторонницей самых активных шагов к расширению территорий, подвластных Англии. Для решения этой грандиозной задачи все средства были хороши – именно этому учил когда-то жену принц Альберт – хитрость, подкуп, силовой нажим, быстрота и натиск. Когда же она и премьер-министр действовали слаженно и сообща, результаты были налицо.
В 1875 году невероятно ловкая интрига приносит Британии основной пакет акций Суэцкого канала. Тогда как Франции, имевшей на канал те же виды, приходится ретироваться. “Дело сделано. Он Ваш, мадам, канал”, – читает королева победное донесение премьер-министра, и на лице ее появляется улыбка. В следующем году среди заморских владений Англии появляется Индия – главная жемчужина в имперской короне.
Великобританию сбивают с триумфального шага успехи России в войне с Турцией 1877-1878 годов. Русским тогда было рукой подать до Стамбула. Сан-Стефанский договор, по которому часть Балканского полуострова отходит славянским народам, воспринимается Викторией как трагедия. Она не побоялась пойти на конфликт с Россией, и вот уже английские суда направляются к Дарданеллам. Дизраэли в свою очередь добивается созыва Берлинского конгресса, где, поддавшись массированному нажиму, Россия вынуждена была отступить. Королева, которой к тому времени было 60 лет, выглядела триумфатором.
В эти годы она, не любившая модных мероприятий, чаще обычного показывается народу в окружении большой семьи. Ни одной даме, когда-либо восседавшей на троне, не удалось с такой высокой отдачей поставить себе на службу и естественное течение жизни, и самые обыкновенные женские радости. И англичане едва ли не с радостью видели в этой седой, расплывшейся женщине с одутловатым лицом мать всей нации.
Не поддавшихся почти материнскому влиянию королевы, которое испытывало подавляющее число англичан, было немного. Королева не любила Ирландию, Ирландия платила ей тем же. На Викторию было совершено 6 покушений – все ирландского происхождения, и все неудачные. Не добравшись до Ее Величества, экстремисты попытались взорвать статую принца Альберта. Королеву это покушение взволновало так, как будто покушались на живого человека.
…Королева старилась, характер ее, и так не слишком покладистый, портился. Теперь она буквально донимала своих министров придирками и постоянным недовольством. Впрочем, не меньше доставалось и детям. Виктория – строгая мать – писала: “Дети – это горькое разочарование: больше всего им нравится делать именно то, что больше всего не нравится родителям”. Невероятно увеличив за время своего правления состояние королевской семьи, Виктория тем не менее начала проявлять невероятную скупость. Старшему сыну Эдуарду доставалось за то, что он дарит жене драгоценности. Ее вообще раздражала любовь Эдуарда к жене. Когда тот женился, многие были убеждены, что мать уступит трон ему. Однако, кряхтя и жалуясь на непосильное бремя государственных забот, королева не спешила расставаться с властью. В результате Эдуарду пришлось ждать короны почти 40 лет.
В декабре 1900 года королева, а вместе с ней, любя и уважая ее, вся Англия отметили очередную годовщину смерти принца Альберта. Ежегодно с момента вдовства в этот день в дневнике королевы появлялась соответствующая запись. В тот раз, спустя 38 лет после его кончины, она снова писала об “ужасной катастрофе”, разбившей ее жизнь, но чувствовалось, что Виктория уже явственно видела и конец собственной.
Она плохо себя чувствовала. И ее состояние, и время года, и отвратительная погода не способствовали морской прогулке, но, несмотря на это, королева все-таки совершила поездку на остров Уайт – любимое пристанище супругов. Здесь много лет назад вокруг них бегали еще не приносящие огорчений маленькие дети, и здесь Альберт занимался своими любимыми цветниками. Здесь же в полном уединении Виктория в деталях расписала церемонию собственных похорон, приказав одеть себя в белое платье. Не снимавшая сорок лет черного, вдова решила отправиться на встречу с мужем именно в белом. Королеве очень хотелось умереть не в Виндзорском замке, а там, где витали тени прошлого. Впрочем, так она и сделала. Ее сердце остановилось 22 января 1901 года. Ей шел тогда 82-й год.
Англичане восприняли ее смерть как конец света. Невозможно было поверить в то, что их королева может умереть, как всякий обычный человек. Похоже, ее подданные успели привыкнуть к мысли, что она вечна. Даже самые ядовитые критики не смели отрицать того, что бесконечные десятилетия ее правления сплотили нацию, превратили страну в империю и двинули ее вперед. Англичанам королева “оставляла добротное наследство, и это было лучшей агитацией за монархию”. Она нравилась Англии. И это было главным.
BAGOT COURT
В районе улиц Allen Road и Lawrence находится небольшой переулок, по форме напоминающий ключ. Называется он Bagot Court – в честь одного из ранних генерал-губернаторов Канады.
Сэр Чарльз Багот (23 сентября 1781 года – 19 мая 1843 года) был выдающимся британским дипломатом и колониальным администратором. Семейные связи рода Баготов, игравшего важную роль при дворе и в Парламенте Великобритании, открыли перед одним из его отпрысков легкую и прямую дорогу в дипломатическую карьеру. Уже в юном возрасте 26 лет, как раз по окончании североамериканской войны 1812 года, он был назначен полномочным министром и чрезвычайным послом в Соединенные Штаты Америки. Вместе с дипломатом Ричардом Рашем он способствовал удачному завершению переговоров и подписанию так называемого “Договора Раша-Багота” об ограничении численности военно-морских сил на Великих озерах и озере Шамплейн. Он также способствовал успеху переговоров, закончившихся заключением Англо-американской конвенции 1818 года, которая обозначила четкую границу между Британской Северной Америкой (так называлась в те времена Канада) и Соединенными Штатами.
Вслед за всеми этими событиями Чарльз Багот был назначен послом в России, где принял участие в достижении Санкт-Петербургского Соглашения 1825 года, а будучи послом Британии в Нидерландах, участвовал в обсуждениях, результатом которых стало создание Бельгии в 1831 году.
Устав от всех этих выдающихся достижений, его превосходительство взял отпуск без сохранения содержания на целых десять лет, после чего он милостиво согласился заменить лорда Сайденхэма на посту генерал-губернатора только что организованной Провинции Канады. Он был избран на этот пост благодаря своему глубокому знанию Соединенных Штатов. Назначение было узаконено 27 сентября 1841 года, а уже 10 января Багот прибыл в столицу новой страны – Кингстон, где два дня спустя вступил в должность.
Сэр Багот оставался на своем посту всего год, пока многочисленные государственные заботы не подорвали его здоровье настолько, что в январе 1843 года он вынужден был подать в отставку и вскоре, не в силах отправиться умирать на родину, скончался в своей резиденции Alwington House. Он остался в канадских анналах как организатор создания так называемой “незащищенной границы” между Канадой и Соединенными Штатами. Правда, хотя понятие это сохранилось и поныне, следует отметить, что американская паспортная служба в последнее время очень даже рьяно защищает свою границу, порой создавая километровые пробки из автомобилей.
ADMIRAL RD.
В районе улиц Avenue Road и Bloor, не выходя однако ни на одну из этих крупных улиц, находится улица под названием Адмиральская (Admiral Rd.). Названа она в честь Августа Уоррена Болдуина – военно-морского офицера и политического деятеля. Интересно, что морским офицером Август – младший брат доктора Вильяма Уоррена Болдуина, построившего дом и проложившего улицу Спадайна – стать вовсе не мечтал, бескозырку с младенчества не носил и “яблочко” не танцевал. Он был жертвой так называемых пресс-банд – своеобразных пиратов, групп моряков, похищавших здоровых молодых людей и увозивших их в море, заставляя их таким образом вступать в морские войска. Однако его положение быстро урегулировалось, когда он пробился к адмиралу и сообщил о своем похищении, а также испросил позволения отца остаться служить отечеству на воде. Отец, правда, не слишком сопротивлялся, ведь Уоррен был шестым из 16-ти (!) детей Болдуина-старшего, владевшего фермой Рассел Хилл, на которой 1 октября 1776 года и родился наш герой. С того времени началась долгая и успешная карьера Августа в военно-морских силах. Уже в мае 1794 года Болдуин перешел плавать на сторожевой корабль La Trompeuse, капитан которого, являвшийся другом семьи, выхлопотал для своего подопечного должность гардемарина. Под началом своего благодетеля Эрскина Дугласа он прослужил несколько лет на различных военно-морских базах. В 1800 ггоду он получил звание лейтенанта. Болдуин участвовал в бомбардировках Копенгагена в 1807 году, а год спустя был награжден золотой медалью за захват российского корабля “Всеволод”. После четырехлетнего отдыха он стал командовать бригом “Тириян” в Ламанше. По всей видимости, подвиги морского лейтенанта приносили немалую прибыль – известно, что только за один случай отобранного у французского каптера судна Болдуин заработал целых 100 фунтов стерлингов.
Учитывая все годы службы, можно представить себе объем сколоченного им состояния. Поэтому в 1817 году, получив звание капитана, он тут же ушел в отставку и решил обосноваться в Верхней Канаде, где уже проживали парочка из его многочисленных братьев. Он выкупил 30-гектарный участок земли к востоку от улицы Спадайна, где проживал его брат Вильям Уоррен. Здесь он построил свой собственный особняк под названием Russell Hill и стал помещиком.
Привычный к активной жизни, а также по своей многолетней привычке командовать другими, он не мог усидеть в своем богатом имении и ввязался в политику. В 1822 году он был назначен магистратом Домашнего округа, а год спустя – комиссаром по претензиям, связанным с войной 1812 года. По ходу дела Август женился и родил троих детей, которые, к сожалению, не дожили до зрелого возраста. Вскоре он стал играть и важную финансовую роль в обществе. Он инвестировал крупные суммы в Банк Верхней Канады и компании Desjardins Canal Company. Он также стал партнером своих братьев в кораблестроительной компании, что было ближе к его профилю. В июне 1841 года он был назначен членом прототипа канадского Парламента – Законодательного совета Объединенной провинции Канады, но почти сразу же подал в отставку, поскольку был слишком занят бизнесом в Торонто, чтобы мотаться на заседания в Кингстон.
В последние годы своей жизни Болдуин был одним из патриархов нашего города. Он занимал важные посты в различных крупных финансовых институтах и был основателем ряда организаций. 1 октября 1846 года он был окончательно списан из военно-морского флота Великобритании, но, тем не менее, в 1851 году получил звание контр-адмирала, в 1857 – вице-адмирала, а в 1862 – второе по значению адмиральское звание после “адмирала флота” – адмирала белого эскадрона. Так что улица могла бы назваться и “Трижды Адмиральской”.
Когда адмирал Болдуин скончался в январе 1866 года, его состояние, не включая земельных владений, оценивалось в $16,512, но $10,500 из этой суммы были вложены в акции Банка Верхней Канады, который вскоре лопнул, забрызгав болдуиновских наследников каплями разочарования. Оно, впрочем, длилось недолго – принадлежавшая ему земля набирала все большую ценность по мере того, как рос и расстраивался город.
BATHURST STREET
Bathurst Street – одна из главных магистралей города, пересекающая Торонто и его окрестности с юга далеко на север. Она начинается прямо с берега озера Онтарио и простирается далеко на север, до болота Holland Marsh в районе East Guillimbury, неподалеку от городка Bradford. Чуть севернее Ньюмаркета она прерывается на полкилометра из-за слишком труднопроходимого ландшафта. За пределами городской черты самого Торонто – улицы Steeles Avenue – она также приобретает название региональной 38-й магистрали Йоркского района, но название свое сохраняет.
Самая южная часть Bathurst Street – южнее автострады Gardiner Expressway – до 1970 года подвергалась обширной индустриализации. Сегодня большинство построенных там в этот период промышленного расцвета предприятий приказали долго жить, а на их месте началось жилищное строительство – в основном были возведены высотные жилые здания вдоль берега, на Королевской пристани Queen’s Quay.
К северу от магистрали Gardiner расположена историческая крепость Йорк и смесь коммерческих и жилых зданий на западной оконечности “даунтауна”. К северу от улицы находится одна из важных больниц города – Toronto Western Hospital. Далее улица приобретает все более жилой и все менее коммерческий характер.
Столь любимая нами улица была названа в честь Генри Батурста, сына и наследника древнейшего английского рода. “Наш” Батурст родился 22 мая 1762 года, уже обладая титулами лорда, пэра, графа и прочими, унаследованными от отца. Генри-младший вступил в нижнюю палату депутатов от Чиренчестера, свою карьеру на государственной службе начал с должности лорда-комиссара адмиралтейства, в 1789-91 годах состоял при казначействе, в 1807 году стал президентом ост-индского контрольного ведомства и в 1809 году – статс-секретарем иностранных дел. В период с 1812 по 1827 год был министром колоний, но не выказал особенных административных способностей; в 1828 г. стал президентом тайного совета и на этом посту оставался до 1830 г. Генри Батурст умер 27 июля 1834 г.
Именем лорда Батурста названа не только одна из главных артерий Торонто, но также и область в Австралии и графство в Южном Уэльсе.
И хотя нога достопочтенного лорда никогда не ступала на торонтскую, да и вообще на канадскую землю, почтение к нему было выражено потому, что именно он стал инициатором миграции в Канаду с Британских островов после войны 1812 года.
Первоначально улица Bathurst была короткой – она простиралась от пристани Government Wharf и улицы Queen Street на север до так называемой Crookshank’s Lane – частной улочки, которую в 1870 году также переименовали в Bathurst Street, продлив таким образом ее протяженность. К северу от улицы Bloor Bathurst Street была грунтовой тропой. И хотя теперь она асфальтирована по всей своей протяженности, двигаться по ней легче не стало, как известно любому автомобилисту, который ею пользуется – недаром ведь с 2004 по 2007 год она попадала в десятку самых плохих дорог в Онтарио в списке, составляемом ежегодно Канадской ассоциацией автомобилистов.
Bathurst Streetв течение многих десятилетий была центром еврейской общины Торонто. В начале двадцатого века эта община обреталась в нижней части улицы, южнее Bloor Street, доходя на восток до Spadina Avenue (особенно в районе так называемого “Еврейского” рынка – Kensington Market), а на запад – до Christie Pits. После Второй мировой войны, когда общий статус торонтских евреев поднялся до среднего класса, она начала продвигаться на север вдоль Bathurst Street, причем самые обеспеченные члены общины стали селиться в районе Forest Hill, а более бедные – вокруг перекрестков всей той же улицы Bathurst с улицами St. Clair Avenue и Eglinton Avenue.
Но миграция на этом не остановилась – еврейская община продолжается двигаться на север и по сей день. И хотя богатые по-прежнему занимают свое почетное место в Forest Hill, остальная часть общины оккупировала, прежде всего, кварталы вокруг своей любимой улицы от Lawrence Avenue до границы Торонто Steeles Avenue и потянулась дальше в пригороды Thornhill и Richmond Hill. На Bathurst находится много синагог и других еврейских учреждений и школ, включая Bathurst Jewish Community Centre, B’nai Brith Canada, Koffler Centre of the Arts, Holocaust Education and Memorial Centre of Toronto, Национальный совет еврейских женщин и т.д.
Начиная с 70-х годов прошлого века северная часть улицы Bathurst, особенно севернее Sheppard Avenue West, а еще больше на отрезке между Finch Ave. West и Steeles Ave. West стала одни из главных центров расселения представителей волны иммиграции из Советского Союза, состоявшей преимущественно из советских евреев. Такое явление не было случайным – именно в этих местах первые из новых иммигрантов имели самый легкий доступ к службам Общества помощи еврейским иммигрантам (JIAS). Впоследствие срабатывал обычный миграционных эффект – новички селились поближе к “своим”, которые уже вроде бы были опытными “канадцами”. Интересно, что избирательный округ “York Centre”, охватывающий Bathurst от Wilson Ave. West до Steeles Ave. West располагает самым большим числом русско-канадских избирателей в Канаде.
Но наряду с еврейскими религиозными заведениями, на Bathurst Street расположены и другие знаменитые храмы. Особое внимание привлекает одна из известных достопримечательность центральной части улицы – римско-католический собор Святого Петра.
А по адресу 406 Bathurst Street находится одна из старейших православных церквей – украинский кафедральный собор Святого Владимира. Большинство представителей первой иммиграции в Канаду с Украины приезжали из западных областей, а следовательно, исповедовали так называемую “униатскую” религию – то есть, были католиками восточного обряда. Только небольшая часть новых иммигрантов на сломе веков принадлежала к чисто православной вере. Но вот в Канаду стали прибывать целые волны из восточных областей Украины. В 1926 году организовался первый украинский православный приход в Торонто. Несколько лет члены этой общины собирались во взятых в аренду залах или в церквах других деноминаций. В 1935 году было собрано достаточно денег, чтобы приобрести участок земли на улице Bathurst, но строительство кафедрального собора на этом участке началось только после войны, в 1946 году, и было завершено два года спустя. Архитектура собора выполнена, как и большинство православных церквей на Украине, в византийском стиле.
Немало достопримечательностей вдоль улицы Bathurst носят чисто мирской характер. Главной из них в нижней части улицы остается легендарный универмаг дешевых (на время его открытия, когда импорта из Китая еще практически не было) цен – “Honest Ed’s”, на углу улицы Bloor Street. В числе других значительных мест: управление Торонтского транспортного управления, медицинский центр для здоровья пожилых людей “Baycrest”, старый мост, пристань, театр “Bathurst Street Theatre” и множество других интересных мест.
FINCH AVENUE
А вот улица Finch Avenue названа вовсе не в честь какого-нибудь влиятельного лица, а по имени простого хозяина маленькой гостиницы. Гостиница Джона Финча была открыта им в 1848 году на участке №2 площадью в 200 акров, который был откуплен для этой цели у Томаса Джонсона, владевшего этой землей еще с конца 18-го века. Прежде чем купить землю и построить гостиницу, Финч попробовал себя на этом поприще, взяв в аренду гостиницу “Синица в руке”, которая располагалась на западной стороне улицы Yonge Street, чуть севернее нынешней улицы имени его, у Джона Монтгомери. Убедившись, что гостиничное дело ему по душе, Джон купил -землю прямо рядышком, на северо-восточном углу этих двух улиц, Двухэтажной гостиницей управлял целый ряд администраторов – до 1873 года, когда она была продана некоему Чарльзу Макбрайду, который тут же развалил здание и использовал обломки как стройматериалы для строительства другого дома на улице Yonge. А ведь в первые годы существования отеля на его территории для утехи постояльцев выступал даже цирк! Сегодня на месте, где стояла гостиница, расположен небольшой скверик и кондоминиумы по адресу 1 и 3 Pemberton Avenue.
Вся эта история изложена в мемориальной табличке, прибитой у входа в одноименную станцию метро. А вообще улица, которую мы знаем сегодня как Финч начала обживаться еще в 1797 году, когда землю в этом далеком захолустье купил поселенец из штата Пенсильвания Джейкоб Каммер. Поздее его сын Джон имел ферму на северо-западном углу улиц Yonge и Finch. В наши дни это важная магистраль, пересекающая город с востока на запад и даже протянувшая свои щупальца в районы Peel и Durham, причем в первом (на западе) она носит название региональной дороги №2, а во втором – №37.
В октябре 1960 года было открыто пересечение Финча с улицей Bayview, благодаря чему появился проезд там, где раньше дорога прерывалась из-за речки Newtonbrook Creek. В течение 60-х годов, по мере того, как развивался район Северного Йорка, улицу Finch превратили из проселочной, покрытой гравием дороги в четырехполосную магистраль. А в 1968 году был сконструирован железнодорожный переезд к западу от улицы Leslie, чтобы обеспечить бесперебойной движение еще н очень многочисленных тогда автомобилей без застревания их у шлагбаума.
В те года (не так-то, в общем-то, давно) на западе улица заканчивалась, уткнувшись в реку Humber River. По мере урбанизации в середине прошлого века все тупики и нестыковки на Финче были устранены, и она заняла свое нынешнее место по протяженности.
19 августа 2005 года улица на короткое время попала в газеты, когда неожиданная сильная гроза заставила речушку Black Creek выйти из берегов и затопить участок Finch Avenue между улицами Keele и Jane. Результатом наводнения стала огромная яма, залитая водой, преодолеть которую не могли ни пешеходы, ни автомобили. Когда вода слыхнула, кратер, оставшийся на месте некогда четырехполосной улицы достигал в глубину почти семи метров. Прошло два года, прежде чем дорогу удалось восстановить в полном объеме. Аналогичная история произошла совсем недавно, 24 июля 2009 года, на той же улице. Но между Dufferin Street и Bathurst Street, хотя яма была меньших размеров. Но и тогда, как помнит большинство из нас, движение было перекрыто в течение нескольких дней.
Из многочисленных достопримечательностей, расположенных вдоль улицы Финч, можно назвать лишь несколько: главный кампус колледжа Humber College, четыре больницы – Etobicoke General Hospital, Scarborough Grace Hospital, North York Branson Hospital и York-Finch Hospital, знакомый многим из нас водный резервуар и плотину имени Росса Лорда через речку Дон (на северо-восточном углу улицы с Allen Road), университет Йорк, колледж Seneca, станцию метрополитена, городской зоопарк и многочисленные торговые центры.
Интересно наблюдать, как четко очерчиваются этнические границы улицы на ее протяжении – от китайского востока, русского и теперь все более филиппинского центра до негритянского и индийского. Короче, везде люди живут, а особенно вдоль такой замечательной улицы. Мог ли мечтать об этом хозяин скромной гостиницы Джон Финч?
STEELES Avenue
Если улица Финч была названа в честь владельца гостиницы, то Steeles Avenue опустилась еще ниже – ее назвали именем трактирщика. J. C. Steele был владельцем таверны, которая находилась на пересечении этой, ныне крупной, магистрали с улицей Yonge Street, на месте теперешнего торгового центра Centrepoint. Сегодня эта улица является официальной границей между муниципалией Торонто и округом Йорк, начиненным спальными районами, которые входят в состав Большого Торонто. Так это ведь сейчас, а в конце 19-го века таверна господина Стила стояла прямо-таки в деревенской местности и обслуживала окрестных фермеров, подкреплявшихся здесь по дороге на рынок в городе Йорк или отмечавшим удачный торговый день на пути домой.
Улица проходит вдоль западной части Большого Торонто, от Milborough Townline в округе Halton на западе до границы между Scarborough и Pickering на востоке. Участок, приходящийся на городскую часть Торонто – от Albion Road до границы с Пикерингом составляет почти 40 километров.
Пока что улица Стилз ни в какой ее точке не включена в систему метрополитена, но сейчас проводится строительство ветки Yonge-University-Spadina до пригорода Vaughan, и одна из станций метро будет как раз на углу и будет называться Steeles West station. К 2020 году планируется также продлить метро по Янгу, также добавив станцию на углу Yonge и Steeles.
В октябре 2006 года Steeles Avenue заняла первое место в списке самых плохих автомобильных дорог Онтарио, составляемом Канадской автомобильной ассоциацией. Причины столь почетного звания в выбоинах и в общем качестве дорожного покрытия, и частично это связано с пограничной ролью улицы – очень часто муниципальные власти Торонто и его северных пригородов не могут решить, кто должен платить за ремонт несчастной магистрали. И хотя в 2007 году она отошла в этом черном списке на пятое место, она благополучно вернулась во главу перечня в 2008 году.. И хотя после обнародования этих результатов и небольшой шумихи в печати некоторые участки улицы между Dufferin Street и Bayview Avenue были переасфальтированы, в 2009 году Steeles опять стала первой в списке самых плохих дорог провинции. Но настойчивость дает плоды: в 2010 году федеральное правительство подкинуло деньжат, и улица Steeles была переасфальтирована на всем протяжении от Yonge Street до Markham Road – и вот тогда Ассоциация назвала ее “лучшей дорогой Онтарио”!
Достопримечательностей вдоль этой длинной улицы не так уж много. Самой главной можно считать второй по величине университет в городе – Йорк, занимающий огромный квартал и своей северной стороной выходящий как раз на Steeles Avenue.
Также между улицами Steeles и Finch находится крупнейший в Канаде водопарк – Wild Water Kingdom. Неподалеку от университета Йорк расположена деревня-музей Black Creek Pioneer Village. Вот, пожалуй, и все, что можно сказать об этой длинной, но неприметной с исторической точки зрения улице. Разве что добавить главную для нас достопримечательность – участок между Янгом и Даффрин, где процветает русскоязычная община.
DUFFERIN Street
Ну, и поговорим о еще одной “русской” улице – Dufferin Street. Ну, здесь, слава богу, мы можем похвастать тем, что она не получила свое название в честь какого-нибудь шаромыжника, а названа в честь самого настоящего аристократа.
Фредерик Темпл Гамильтон-Темпл-Блэквуд родился 21 июня 1826 года во Флоренции. Позднее он стал первым графом, а затем и первым маркизом Дафферин. По отцовской линии лорд Дафферин был потомком шотландских колонистов, иммигрировавших в графство Даун в начале XVII века. За два последующих столетия Блэквуды стали крупными землевладельцами, и в 1763 им был пожалован титул баронетов, причислявший их к ирландскому пэрству как баронов Дафферинов. Блэквуды имели влияние на парламент, потому что с их помощью был возвращён округ Киллили (графство Даун). Браки в семье Блэквудов часто были выгодны в смысле собственности на землю и их социального подъёма, но отец лорда Дафферина капитан Прайс Блэквуд женился не на дочери землевладельца. Его жена Хелен Селина Шеридан была внучкой драматурга и владельца театров Ричарда Бринсли Шеридана, и через неё Блэквуды получили связи в литературных и политических кругах.
Лорд Дафферин учился в Итоне и колледже Крайст-Черч в Оксфордском университете, но проучился там лишь два года и не получил диплома. В 1841 от отца ему по наследству достался титул 5-го барона Дафферина-Кландебоя ирландского пэрства, а в 1849 он был назначен камергером королевы Виктории. В 1850 он был произведён в бароны Кландебой.
В 1856 лорд Дафферин снарядил шхуну “Фоум” и отправился в путешествие по северу Атлантического океана. Сначала он посетил Исландию, где побывал в крошечном в то время Рейкьявике, на равнине Тингвеллир и в Гейзире. На обратном пути в Рейкьявик, “Фоум” сопровождал на север принц Наполеон, находившийся в экспедиции в этот район на шхуне “Ла-Рен-Ортанс”. Дафферин достиг острова Ян-Майен, но не смог причалить из-за льда и сделал лишь краткий обзор острова из-за тумана. От Ян-Майена “Фоум” направилась к северу Норвегии, сделала остановку в Хаммерфесте и направилась к Шпицбергену.
По возвращении лорд Дафферин издал книгу о своих путешествиях “Letters From High Latitudes”. Благодаря её дерзкому стилю и оживлённому ритму она пользовалась громадным успехом и, возможно, является прототипом юмористических рассказов о путешествиях. Она печаталась многие годы и была переведена на французский и немецкий языки. Изначально письма, из которых она состоит, предназначались его матери, с которой у него завязались близкие отношения после смерти отца, когда ему было 15 лет.
Несмотря на большой успех своей книги, Дафферин не продолжил свою писательскую карьеру, хотя его талант был известен на протяжении всей жизни. Вместо этого он стал должностным лицом, в 1860 начав исполнять обязанности британского представителя в Сирии, в комиссии по расследованию гражданской войны, в которой христианское маронитское население пострадало от избиений со стороны мусульманского и друзского населения. Работая в комиссии с французским, российским, прусским и турецким представителями, лорд Дафферин показал себя эффективным исполнителем задач британской политики в этом регионе. Он отстаивал роль Турции в регионе и настроил французов на создание в Ливане государства-сателлита, что позднее обеспечило отправку в Сирию французских оккупационных сил. Затем он защищал интересы друзской общины, с которой Великобритания состояла в давнем союзе. Комиссия приняла долгосрочный план для управления регионом, который в значительной степени был предложен Дафферином: Ливан должен был управляться отдельно от остальной Сирии оттоманским христианином несирийского происхождения.
Успехи Дафферина в Сирии стали началом его долгой и блестящей карьеры в государственном аппарате. В 1864 он стал заместителем министра в Индии, в 1866 – заместителем военного министра, а с 1868 занимал должность канцлера от герцогства Ланкастер в правительстве премьер-министра Гладстона. По королевскому разрешению от 9 сентября 1862, незадолго до женитьбы на Хариет Георгине Роуэн-Гамильтон 23 октября 1862, лорд Дафферин взял фамилию Гамильтон. Он был связан с родом Гамильтонов посредством предыдущих браков, и это супружество частично должно было устранить давнюю вражду между родами. 13 ноября 1872 Дафферин взял ещё и фамилию Темпл. У них было семеро детей; двое последних: мальчик и девочка – родились в Канаде.
Вскоре после женитьбы он был глубоко задет, когда его мать вышла замуж за его друга Джорджа Хея, графа Гиффорда, который был на 17 лет младше её. Брак привёл общество в негодование, но прошло несколько недель – и брак закончился смертью… нет, вовсе не пожилой дамы, а ее молодого мужа! Вдова пережила его на несколько лет и умерла в 1867 году. Хотя лорд Дафферин не одобрял второй брак матери, он был очень опечален её смертью и соорудил в память о ней башню в поместье Кландебой. Соседняя бухта также была названа бухтой Елены, как и построенная им в этом месте станция, вокруг которой, в пригороде современного Белфаст,а вырос город Хеленс-Бей.
После смерти матери Дафферин начал резво подниматься по служебной лестнице. В 1872 он стал генерал-губернатором Канады, и его шестилетний срок был периодом стремительных изменений в канадской истории. За это время в конфедерацию был принят Остров Принца Эдуарда и было основано несколько известных канадских учреждений: Верховный суд Канады, Королевский военный колледж Канады и Межколониальная железная дорога.
По мнению Дафферина, двое его предшественников на этом посту не придавали этой должности значения, которого она заслуживала. Он решил взять на себя более активную роль и постараться понять канадцев. Он чувствовал себя непринуждённо, разговаривая с широким контингентом людей по-английски или по-французски, и завоевал популярность своим обаянием и гостеприимством. В то время как слабому или непривлекательному генерал-губернатору грозила потеря связи с Империей, Дафферин считал, что его активное участие в жизни населения Канады укрепит конституционные связи с Великобританией. Он посетил каждую канадскую провинцию и стал первым генерал-губернатором, посетившим Манитобу.
Дафферин принимал максимально возможное для его должности участие в канадской политике – вплоть до предупреждения министров о мерах, которые он считал неправильными. Он с интересом следил за работой Парламента, хотя по закону представителю Королевы запрещено входить в Палату общин. Он открыл кабинет генерал-губернатора в крыле здания Парламента, и леди Дафферин слушала (а вернее будет сказать – подслушивала) некоторые обсуждения, которые затем ему пересказывала. В 1873 разразился тихоокеанский скандал, когда консервативное правительство Джона А. Макдональда было обвинено либеральной оппозицией в финансовых нарушениях в отношении сооружения Канадской Тихоокеанской железной дороги. Дафферин отсрочил заседания Парламента и организовал расследование, которое привело правительство в замешательство, а Макдональд потерял власть.
В 1873 Дафферин учредил специальную ” медаль генерал-губернатора” для признания школьных достижений канадских учащихся. В настоящее время эти медали являются наиболее авторитетными из всех наград, которые могут получить учащиеся школ; всего их было выдано более 50 000 штук. Он также учредил различные спортивные награды, в том числе соревнования генерал-губернатора по стрельбе и приз генерал-губернатора по кёрлингу.
Дафферин сделал несколько пристроек и улучшений в резиденции генерал-губернатора – Ридо-холле. В 1873 году он пристроил Танцевальный зал, а в 1876 построил Зал под навесом, который мог вместить растущее число приёмов, проходящих в Ридо-холле. Он также привлёк на территорию Ридо-холла канадскую публику, соорудив там каток, на строительство которого он выделил 1624 доллара из собственного кармана (правда, эту сумму ему позднее возместило правительство). Единственным условием для пользования катком было быть “хорошо одетым”.
Дафферины также использовали Квебекскую крепость в качестве второй вице-королевской резиденции. Когда муниципальные служащие города Квебека начали разрушать стены старого города, Дафферин был поражён этим и убедил их прекратить разрушение, отремонтировать и отреставрировать то, чему был нанесён ущерб. В 1980-х годах ЮНЕСКО внесло историческую часть города Квебек в список мест Всемирного наследия. Последнее публичное появление Дафферина как генерал-губернатора было в Квебеке, когда он закладывал первый камень террасы Дафферина – бульвара, нависающего над рекой Святого Лаврентия и построенного по его собственной задумке.
После отъезда из Оттавы в 1878 в конце срока своего генерал-губернаторства лорд Дафферин вернулся в Великобританию, где продолжил свою дипломатическую карьеру. С 1879 по 1881 он служил послом в имперской России, а с 1881 по 1884 – в Османской империи. Хотя прежде Дафферин работал в правительствах Либеральной партии, он постепенно отдалился от идей Гладстона, в частности о правах собственности на ирландские земли. Он согласился стать послом в России при консерваторе Бенджамине Дизраэли, но отказал либеральному лидеру.
Пребывание Дафферина в России было спокойным с точки зрения политической и дипломатической жизни, и его документы того времени касаются главным образом его общественной жизни. Следующий дипломатический пост Дафферина был в Константинополе. Во время его пребывания там Великобритания вторглась в Египет и оккупировала его под предлогом “восстановления закона и порядка” после александрийских возмущений против чужеземцев, где погибло 50 иностранцевю Поскольку Египет формально являлся частью Османской империи, Дафферин почувствовал, что имеет отношение к событиям, связанным с оккупацией. Дафферин убедился, что Османская империя не будет оккупировать Египет, и успокоил египетское население, не допустив казни Ураби-паши, взявшего до этого под контроль египетскую армию. Ураби руководил противодействием иностранному влиянию в Египте, а после оккупации некоторые члены кабинета намеревались повесить его. Дафферин, считая, что это приведёт лишь к новому сопротивлению, добился, чтобы Ураби сослали на Цейлон.
В 1882 Дафферин поехал в Египет как британский комиссар для составления плана переустройства страны. Он составил детальный отчёт о том, как оккупация пошла на пользу Египту, с планами его развития, направленными на то, чтобы постепенно подключить египтян к управлению страной. В последующих реформах его предложения были в значительной мере учтены.
Опыт Дафферина в России и Турции заставил его обратить внимание на место Британской империи в международных делах, а его пребывание в России позволило ему всерьёз задуматься о российской угрозе британскому контролю над Индией. В 1884 он, наконец, осуществил своё последнее стремление – стать вице-королём Индии. Как и в Канаде, в Индии он ввел ряд крупных изменений. Его предшественник в качестве вице-короля лорд Рипон, будучи популярным у индийцев, был очень непопулярен у англоиндийцев, которые возражали против стремительной быстроты его реформ. Чтобы довести до конца каждую меру, Дафферину необходимо было получить поддержку обеих общин – и он ее получил. За свой срок он продвигал дело индийских националистов, не сталкиваясь с белыми консерваторами. Среди всего прочего, в 1885 им была основана Партия Конгресса и были заложены основы современной индийской армии с созданием Imperial Service Corps под руководством индийцев.
За свой срок службы он часто занимался иностранными делами. Он успешно действовал в ходе инцидента в Пенде в 1885 в Афганистане, когда российские вооружённые силы вошли на афганскую территорию у оазиса Пенде. Великобритания и Россия десятилетиями вели скрытую холодную войну в Центральной и Южной Азии, известную как Большая игра, и инцидент в Пенде угрожал вылиться в бурный конфликт. Лорд Дафферин пытался договориться о том, чтобы Россия оставила себе Пенде, но возвратила другие занятые до этого территории. Он также был свидетелем аннексии Бирмы в 1886 после нескольких лет британского участия в бирманской внутренней политике.
После возвращения из Индии Дафферин продолжил свою карьеру на посту посла в Италии с 1888 по 1891. Будучи послом во Франции с 1891 по 1896, он был свидетелем сложного периода в англо-французских отношениях и был обвинён некоторыми французскими журналистами в попытке подорвать российско-французские отношения. За время своего пребывания там он помог создать Англо-французскую ассоциацию, которая затем превратилась в Институт Лондонского университета в Париже (ИЛУП). После возвращения из Франции Дафферин стал председателем Королевского географического общества и ректором Эдинбургского и Сент-Андрусского университетов.
Лорд Дафферин 12 февраля 1902 года, оставив глубокий след в истории Канады и других британских колоний и доминионов.
Ну, а теперь немножко о самой улице, названной в честь столь выдающейся личности. Она начинается у побережья озера Онтарио и уходит далеко на север, в округ Йорк. Интересно, что и Дафферин попала в число двадцати наихудших дорог в вышеупомянутом списке Канадской автомобильной ассоциации.
Южный отрезок улицы Dufferin проходит через одноименные ворота на территорию Канадской национальной выставки.
К северу от Выставки начинаются промышленные здания, теперь все чаще превращаемые в дорогое жилье. Район к западу от Выставки – это печально известный Parkdale, который, к сожалению, часто мелькает на страницах полицейской хроники. Вся эта часть улицы была застроена в конце 18-го века. Когда сразу к северу от улицы Queen Street West Dufferin прерывался из-за железнодорожных рельсов, но 18 ноября 2010 года это препятствие было устранено.
От этого недавно открытого места и дальше на север улица застроена почти сплощь жилыми домами, а ниже улицы Bloor, где раньше находился ипподром, теперь красуется крупный торговый центр. Отрезок между Queen Street и College Street известен как “Маленькая Португалия”, а район вокруг перекрестка Dufferin с Davenport еще с конца 19-го века стал центром итальянской и вскоре получил название “Маленькой Италии”. В середине 20-го столетия итальянцы, населявшие главную “Маленькую Италию” в районе улиц College Street и Grace Street начали двигаться вдоль Dufferin на северо-запад, К ним присоединялись все новые волны итальянской иммиграции, и к 1960 году район Dufferin и St. Clair, известный как Corso Italiaстал новым оплотом итальянской общины, которая тем не менее продолжала двигаться на север – районы Maple, Woodbridge и Richmond Hill и по сей день густо населены канадцами итальянского происхождения.
Улица Dufferin тянется в своем преимущественно жилом виде до самого парка Downsview, в который она упирается, достигнув Wilson Avenue, после чего вливается в параллельную Allen Road, вновь обретает свое название и тянется в округ York в качестве дороги № 53 до самого кантона King. И с каждым годом в ее северной торонтской и южной йорковской части появляется все больше русскоязычных бизнесов, и достаточно много наших соотечественников покупают жилье вдоль нее, чтобы не сомневаться, что в скором будущем она вольется в уже четко определившуюся “Маленькую Россию”.
