“Знаю, не избежать мне суровых окриков и насупленных бровей. Дескать, вся эта книжка – исключительно для “жареного фактика”. Мол, автор, так его растак, ради красного словца не пожалел и праотцов…”
Владимир ГАЛЬПЕРИН
Толедо, США
Вышла в свет новая книга Владимира ГАЛЬПЕРИНА “Ой вей Zidovske Mesto”. Мы публикуем некоторые главы из неё… Книга ограниченном тиражом будет продаваться в редакции Russian Canadian Info
Гл. 2 Субботники
“Я веры иудействующей, именуемый субботник, утверждён на одном Ветхом Завете (но талмудических преданий не принимаю, и даже крепко гнушаюсь ими), то есть иду по стопам жития Христова. Как по стопам его? Вот так! – Христос признавал единого Бога, а сделанных руками человеческими богов не имел и не поклонялся им, и я так же.
– Христос был обрезан, соблюдал субботу, ел законом установленную пасху, и я так же, и так далее и далее”.
Т.М.Бондарев.
Крестьянский философ-самоучка. (1820-1898)
Заводя разговор о “субботниках”, или, как принято было их называть в 18 веке, “новых жидовствующих”, крайне важно отметить, что по своей сути и в прямом отличие от “старых жидовствующих” – люди эти не являлись православными христианами, обращенными в Иудаизм пришлыми евреями-миссионерами. Субботничество возникло на Руси в результате духовного поиска крепостных крестьян, пытающихся выяснить причину своего убогого бытия. Трудно ли, в самом деле, разувериться в моральном авторитете сытого деревенского попа, не отличающемся бытовой святостью и отвечающего на выстраданные вопросы паствы путаной околесицей, а то и “посохом с оттяжкой”.
Вот и стали находиться в крестьянской среде грамотеи – те, что вчитываясь в Ветхий Завет, с изумлением обнаруживали в нем запрет пожизненного рабства, легко отождествляемого с собственным холопством, столь близкую им крестьянскую суть еврейских праотцов, отказ от христианского всепрощения зарвавшихся “сильных мира сего”. А ещё находили крестьяне в Моисеевом Пятикнижии укор чрезмерному барскому богатству, осуждение начальственного чванства и многие другие, запреты открыто игнорируемые официальным Православием.
“Господи, (пока ещё) Иисусе – да ведь всё это про наше житьё”, поражались находкам крестьяне. Углубляясь в ветхозаветные тексты и следуя житейской логике, русские крепостные приходили к заключению, что попы и баре нарочно прячут от них истинную – “Богом писаную старую благодать Иудейского Закона”, подменяя её неправедной – “новой благодатью”. И пошли по деревням, наподобие ранних христианских проповедников, восхищенные своим открытием “начётчики”, “учителя” и “вожди Израиля”, заражая “ересью жидовствующих” православный люд.
Как и многие другие, возникшие в тот период разновидности народного сектанства (духоборство, скопничество, молоканство и т.д.), субботничество в разных уездах, а то и в соседних деревнях принимало весьма несхожие формы. Единым, да и то в разной степени по своей глубине, стал для субботников разрыв с официальной Церковью – с её таинствами, символами и в особенности с “идолопоклонством” иконопочитания. Через призму Ветхого Завета, чуть ли не всё в Православии стало восприниматься сектантами не иначе как “караемое Богом язычество”, и от того – готовы были они ко всяким лишениям во имя невозврата к прежней “греховной” жизни. Само же Евангелие, как говорил на допросе житель тамбовского уезда “учитель” тамошних субботников Григорий Селиванов – “писано не Богом, а смертными людьми”. Вот так и стали появляться крестьянские общины, живущие по наказам Старого Завета – по законам Торы.
В связи со всем вышесказанным, особый интерес у исследователей вызывало отношение субботников к ключевой составляющей Христианства – к фигуре самого Иисуса Христа. Мнения иудействующих на его счёт, разнились от “вежливо-примирительного” до крайне задиристого. Так, например, в двух селах Астраханского уезда в 1814 году сектанты удивили православного миссионера тем, что о Христе говорили как об уже пришедшем Мессии – “но всё-таки не Боге”. По свидетельству того же миссионера, субботники отзывались об Иисусе – то как о “простом человеке, но мудром”, то как об “одном из многих пророков”, а некоторые и вовсе – как об “обманщике, что насильно вошел к Богу в товарищи”.
Разумеется, что отвергая Новый Завет и ведя рискованную полемику с Православием, “жидовствующие” ставили себя вне законов того времени, при этом не только моральных, но и вполне конкретных – уголовных. К началу девятнадцатого столетия российские власти прибегают к специальным “субботническим” репрессиям. Например, в Воронежской губернии в 1806 г. большинство “жидовствующих” были насильно обращены (перекрещены) в Православие, а “зачинщиков смуты” и “утвердившихся в ереси” отдали в солдаты. Наказание пожизненной (двадцатипятилетней) солдатчиной стало наиболее распространённым из применяемых к злостным “вероотступникам”. Крестьянина Бондарева, ставшего впоследствии известным философом (аннотации к его трудам писал сам Л. Толстой), отдали под ружьё в 38-летнем возрасте, невзирая на наличие жены и четырёх (!) детей.
Тем не менее, при всей суровости законов, популярность секты продолжала расти. Так, в Воронежской губернии в 1818-ом году насчитывалось всего 503 субботника, а в 1823-ем – уже 3,771. Порою кажется, что гонения только усугубляют “раскол” и лишь множат желающих “терпеть за Веру”.
В 1820 году, в соответствии со специальным решением кабинета министров, вероотступников пожизненно и вместе с семьями переселяют в Кавказскую, Иркутскую, Тобольскую и Енисейскую губернии. Дальше – больше, в 1823 г. министр внутренних дел граф В. Кочубей представляет в кабинет министров записку “О жидовствующих и о мерах борьбы с ними”.
По кочубеевскому предложению в 1825 году издается синодский указ “О мерах к отвращению распространения жидовской секты под названием субботников”. Распространителей ереси по-прежнему рекомендуется отдавать в солдаты, а негодных к прохождению службы ссылать на поселение в Сибирь и на Кавказ. Кроме того, “еретикам” под угрозой телесных наказаний и конфискации имущества запрещаются “молитвенные собрания, исполнение обрядов обрезания, венчания, погребения и прочих имеющих сходство с иудейскими”.
К слову об обрядах… С течением времени иудействующие (“жидовствующими” они себя не называли) всё больше тяготеют к “настоящему” – не придуманном русскими мужиками Иудаизму. Ранее, в глаза не видевшие “живого еврея”, приглашают крестьяне в свои воронежские и орловские субботнические общины (в т.н. “израили”) природных семитов – “учителей”. Резники – убойщики кошерного скота, моэли – свершающие обрезание, миламеды – обучающие крестьянских детишек еврейской грамоте… Теперь эти люди, время от времени наезжают из еврейских местечек к субботникам, а в редких случаях – навсегда поселяются в русских деревнях. В этом месте следует отметить, что в южных и западных русских землях роль “учителей” нередко достаётся караимам. Малочисленные, но в отличие от евреев, не ограниченные в передвижении вне “черты оседлости”, караимы сыграли ощутимую роль в утверждении “славянского иудаизма”. Иудаизм русских крепостных был причудливо разнолик, и если на территории европейской России большинство субботников, пусть с оговорками, но тем не менее признавали себя христианами, то их ссыльные собратья всё глубже ввергали себя в “ересь жидовствующей секты”. Там, за Уральским хребтом и на диком Кавказе, в “оставленных в покое” столичным начальством ссыльных поседениях, исподволь вершилось чудо:
… Превращение русских крестьян в ортодоксальных евреев.
