В самолете, летевшем из Франкфурта в Киев, не было ни одного свободного места. Кто ж летит туда в такое время, подумалось. Журналисты, политики?.. По виду пассажиры не походили ни на тех, ни на других – в основном женщины от молодых до среднего возраста, крепкие парни в футболках и джинсах. Потом поняла – это ж украинцы перед Пасхой летели на праздник домой со своих зарубежных заработков.
По дороге из аэропорта «Борисполь» в город поразило отсутствие милицейских постов. Раньше их там было несколько.
-А ты нигде и не увидишь милицию. Исчезла она, растворилась, – пояснил мой приятель Микола. – А все гаишники к своим машинам прикрепили украинские флажки. Они, словно опознавательные знаки и предупреждение: не бойтесь нас, мы свои, хорошие…
-Что, и взятки больше не вымогают, – уточняю.
-Стали опасаться, боятся, что на них «Правому сектору» пожалуются. Были случаи, те учили их, как надо работать…
В парке имени Шевченко, что рядом с домом, где живу сейчас, было многолюдно и шумно. Прошлая пятница, когда мы приехали в Киев, выдалась теплой и солнечной, почти летней. В парке гуляли родители с малыми детьми, на скамейках сидели студенты с учебниками, гуляли пенсионеры с собачками. Ничто здесь не напоминало о том, что страна находится почти на военном положении.
Висящее у входа в подъезд объявление о том, где находится ближайшее бомбоубежище, возвращало в нынешнюю украинскую действительность.
Ну и Майдан, конечно. Туда мы пришли вместе с коллегами из СВС. Оставшиеся баррикады начинаются от здания ЦУМа и заканчиваются на Европейской площади, откуда уходит наверх улица Грушевского, ведущая к Раде. Осталось и много палаток, они установлены на проезжей части Крещатика. Там же полевые кухни, рядом аккуратными стопками уложены дрова. Чуть в стороне пара помятых милицейских водометов – революционные трофеи.
А рядом на тротуаре детская карусель – разноцветные лошадки катают по кругу малышей…
Возле сгоревшего здания Профсоюзов стоит БТР – вполне действующий. На его фоне, и даже на нем самом, фотографируются туристы. Повсюду продаются сувениры – магнитики, календари, майки с изображением украинской символики.
Ремонт здания Профсоюзов пока не начинали, оно так и чернеет над Майданом. На закопченных стенах кто-то нарисовал розовые круги. Версий на их счет несколько. Одни говорят, что это строители таким образом отметили наиболее слабые места строения, другие утверждают, будто это места, где погибли люди, а третьи уверяют, что таким образом просто решили освежить мрачное пожарище.
На Майдане, как и на всем Крещатике, довольно чисто. Как рассказали мне друзья, и это их потрясало в феврале, – когда на Грушевского шли бои, те, кто были в запасе (сотни постоянно менялись) отдыхать все равно не могли и занимались уборкой территории. Там стреляли, а здесь – подметали…
У палатки с надписью «Донецк, Мариуполь» сидят несколько парней в камуфляже. Подходим. Знакомимся. Олег из Краматорска, Александр и Сергей из Донецка. У всех дома остались семьи, есть дети, была работа. У Олега и сейчас остался бизнес, который он поручил сейчас партнеру.
– А вы что здесь делаете, – интересуемся. – У вас же там уже «донецкая республика»…
-Мы не предатели. На Майдане с самого начала и уходить отсюда не собираемся. До победы
-А что для вас будет победой?
-Проведение 25 мая выборов.
-Вы уверены, что они пройдут?
-Нет такой уверенности. То, что происходит сейчас у нас дома, имеет одну цель – сорвать эти выборы, – пояснил политическую ситуацию Александр. – Но тогда мы потребуем дать нам оружие и вернемся домой. С палками, как это было на Майдане в феврале, воевать мы больше не будем…
Потом эти парни провели нас по Институтской и Грушевского, по местам февральских боев. Показали отверстия в железных столбах, пробитые пулями снайперов.
Было ощущение, что идем по музею, которого пока еще нет…
-Российские СМИ писали, что здесь все деревья, в которые тоже пули попали, спилили, чтоб замести следы, откуда стреляли снайперы…
-Да нет, ничего не спилили. Вокруг и вправду не видно было ни одного пня…
По дороге к нам присоединился Коля, двадцатилетний мариуполец. Он выглядел на этих баррикадах, словно Гаврош, на парижских. В шортах, такой же задорный, веселый и решительный. Родителей у него нет. Мама умерла от рака, папа-милиционер погиб на службе еще задолго до Майдана. Коля жил с бабушкой, учился в милицейской школе. Когда он в первый раз уехал на Майдан, его из этой школы отчислили. Двоюродный брат Коли служил в «Беркуте». После событий на Майдане он перешел на сторону России и уехал в Москву. Коля с ним больше не общается.
Отношения майдановцев с родственниками – это вообще особый разговор. Многие перессорились. У Олега, например, семья со стороны жены полностью поддерживает его. А вот собственные родители и сестра осуждают.
-Несколько раз за последние месяцы я ездил домой. И знаете, уже через пару дней хотелось вернуться сюда, в эту палатку, – признался Олег.
Недавно к ним в палатку явились некие люди. Принесли целую сумку денег. Просили убрать палатку с Майдана. Этот донецкий шатер для кого-то, как бельмо на глазу. Ну, а как еще – здесь же сплошные западенцы и бандеровцы, а тут эти донецкие, которые и по-украински говорить не могут…
Кстати, это вовсе не мешает донецким, здесь на Майдане, общаться с обитателями стоящей рядом палатки, где поселились люди из Ивано-Франковской Коломыи.
-Знаете, пожив на Майдане, я пришел к выводу, что западенцы по уровню культуры намного выше нас, донецких, – с сожалением, но честно заявил мне Олег из Краматорска. – Вот и перед Пасхой они тут писанки расписывали, я никогда такого не видел. Они, думаю, духовнее. У нас ведь как – выпили, поели, песни попели, а то и подрались, – вот и весь праздник…
А еще Олег изменил свое отношение к киевлянам. Он не считает их больше столичными снобами.
-Без помощи киевлян ничего бы не получилось, – признает он.
Майдан по сути и начался именно с киевлян. Сегодня вместе с моим давним другом, Олегом Сергеевичем, прошлись по Крещатику. Мы знакомы с начала девяностых годов. Он тогда работал в Верховном Совете, в Раде по-нынешнему, я была киевским корреспондентом газеты «Коммерсант». Олег Сергеевич, старый киевлянин, проживший здесь почти всю жизнь.
-Мои декабрьские впечатления от Майдана были потрясающими! Я встречал здесь людей, которых давно знал и помнил только по лицам. Это была старая киевская интеллигенция. Эти люди годами не участвовали ни в какой политике, только в филармонию ходили… И вдруг они вышли на Майдан, – удивлялся Олег Сергеевич. – Потом здесь возникли символы политических партий, портреты лидеров. А после избиения «Беркутом» студентов появились люди со щитами…
Что было дальше, известно. Что впереди, непонятно. В Киеве говорят, что только один человек об этом знает, и этот человек – президент России.
Людмила Белецкая из Киева, специально для RussianWeek.ca
