В конце 60-х Лев Гарневич учился в “Мухе” на одном курсе с Мартой Эрикой Вейлье Соурис из Швейцарии.
О том, что Швейцария прекрасна знали все и было не понятно почему девушка из обеспеченной семьи выбрала для учебы далекую “страну вечно-зеленых помидоров”.

Неожиданностью для Гарневича стало, когда она сказала, что в 16 лет вступила в компартию и швейцарские товарищи помогли получить место в советском ВУЗе.

Выбирать можно было любой, она выбрала “Муху”.

В огромном чреве быстрокрылого “Боинга”, в середине января нынешнего, 2016 года, я перенесся в древнюю Грецию, на Крит. Оттуда отплыл в Афины и, успев омыть ноги в Эгейском море, вернулся в Торонто несколько потрясенный увиденным.

Приходящие из Европы вести рисовали пошлую картину живущей на деньги трудолюбивых немцев ленивой Греции, которую европейские СМИ теперь обвиняют в плохой охране общеевропейских границ от нашествия беженцев из Сирии и Африки.

Страсти в Европе разгорелись настолько нешуточные, что мне захотелось увидеть все своими глазами и самому сделать выводы. Неожиданно подвернулось предложение отправится в Грецию и я, с некоторыми сомнениями, его принял.

Заплатив за бензин, Петр Алексеевич Синельников взял на сдачу лотерейный билет и выиграл. Поскреб поверхность монеткой и увидел: “$50 000” во всех четырех углах.

Синельников ничего не сказал продававшему бензин пакистанцу, взял билет и вышел. Какое-то время он посидел в машине, потом завел и поехал домой.

Позвонил в офис лотереи и узнал, что нужно, чтобы получить чек. Все оказалось достаточно просто и вскоре на его счету уже лежали деньги.
Он впервые почувствовал себя богатым и успешным.

Никому ничего не стал говорить и думал, как умнее распорядиться свалившимся на него богатством.

Ударили первые морозы, потом опять все раскисло и в воздухе запахло весной. Природа, наивно поверившая в чудо, ожила: на деревьях набухли почки, растерянно зачирикали птицы, в лесу появились подснежники. Ларионов из-за капризов погоды чувствовал себя неважно. С трудом вставал, старался без необходимости не выходить из дома – кружилась голова, он боялся упасть. Он читал, что с возрастом кости становятся хрупкими, перелом шейки бедра надолго лишает человека подвижности и это – приговор. Случись что, ухаживать за ним было некому – он жил один. Постепенно он привык и уже не хотел с кем-то делить свою жизнь.

В Советском Союзе работали выдающиеся ученые-генетики и Запад в этой области безнадежно отставал от СССР.

Лаврентий Павлович Берия доложил товарищу Сталину, что некие, якобы ученые, утверждают, что кроме обычных клеток и разных молекул, у всех живых существ существуют какие-то гены, которые передаются по наследству и они определяют вырастет, скажем, человек или брюссельская капуста.

– Что по этому поводу думает товарищ Лысенко? – посасывая трубку, спокойно спросил товарищ Сталин.

– Он, как и другие советские ученые, считает, что генетика – буржуазная лже-наука, продажная девка капитализма, а эти так называемые генетики – агенты Антанты.

Небо было синее, солнечные лучи пытались растопить снег, птицы по-весеннему чирикали, но дни еще были холодными и до весны было далеко. Джулиан с грустью смотрел на укутанных детей, гуляющих с толстыми отвратительными мамашами, и в душе его были печаль и пустота. Его партнер Мартин недавно умер от неизлечимой болезни и изредка приходящие случайные знакомые не могли его заменить. Никто из них не любил его, и они искали лишь острых ощущений и денег. Никто не мог приготовить эплпай, как это делал Мартин, никто не мог найти подходящие слова ободрения так, как это умел он.