– А что, вы стихов совсем не учите? – спросила я как-то соседского парнишку, канадского старшеклассника.
– Ну, – замялся он, – мы сейчас «Гамлета» проходим…
– Так ты знаешь на память монолог Принца Датского! – преждевременно обрадовалась я.
– На память не знаю. Зато читаю Шекспира в оригинале, – не растерялся юнец.
Господи, сколько же нужного и не очень мы заучивали наизусть! Поэзия, стихи в прозе, целые куски из из романов и повестей, тригонометрические функции, алгебраические формулы, таблицы Менделеева… Всю эту премудрость зубрили как отличники, так и двоечники, которым даже на хилую «троечку» надо было хоть что-то знать. Я, к примеру, гуманитарий по призванию и образованию, жутко страдала от «точных» наук. Единственный, кто мне сочувствовал, так это учительница химии Мила Львовна, и то только потому, что в юности была влюблена в моего папу, о чем не преминула сообщить. А мой одноклассник Петька Шпаков, ставший в будущем ведущим конструктором крупного предприятия, плакал «кровавыми» слезами над письмом Татьяны. Плакал не от умиления, а всего лишь потому, что не мог ровнехонько уложить в памяти «Я к Вам пишу – чего же боле? Что я могу еще сказать?».

Недавно пришлось мне оказаться в аэропорту им. Пирсона по случаю проводов навестивших нас приятелей. Не знаю, как вам, господа, но мне суетная жизнь аэропорта – как, впрочем, и железнодорожного вокзала, и морского порта – всегда навевает картины дальних странствий, интересных путешествий и увлекательных приключений. Я размечталась, как вдруг услышала совсем рядом знакомый архангельский говорок:
– Поездкой я довольный. Живете вы в Канаде хорошо, надежно. Питание сытное и промтовары богатые. – Коренастый дяденька, наряженный заботливыми родственниками во все «заграничное», итожил основательно и глубокомысленно. – Вот только звери у вас какие-то … непуганные, что ли. Белки заместо кошек по заборам скачут, еноты попусту по дворам шастают. Строжей надо с ними…

«Ну, что задумалась? Опять глупость какую-нибудь сочиняешь?», – прошипела зеленая в крапинку змея, выглядывая из-за плеча и размахивая раздвоенным языком. Ее тоненькая шейка, почему-то повязанная алым пионерским галстуком, ритмично дергалась, а желтые выпученные глазки намекали: «Сейчас укушу!». Я покрылась холодной испариной, упала со стула и … проснулась.
Ошалело оглядевшись по сторонам и убедившись, что змеи зеленой в крапинку, как, впрочем, и никакой другой, поблизости не наблюдается, я посмотрела на экран компьютера и увидела там простенький заголовок «13-ая страница».

Не знаю, как вы, уважаемые читатели, а я обожаю ездить в общественном транспорте. Чего только не наслушаешься и, тем более, не насмотришься за недолгую поездку от Finch до Union station. Тут тебе и нервные программисты, и строгие банковские работники, и кокетливые старшеклассницы, и робкие юноши-студенты. Не говоря уж о наших, русскоговорящих красавицах, путешествующих налегке из Норс Йорка к шикарным бутикам Даун-тауна. Кто-то уставился в ноут-бук, кто-то лениво перелистывает газету. Одни, заткнув уши и прикрыв глаза, наслаждаются вибрирующим хард-роком, а другие, наоборот, оживленно щебечут по телефону. То тут, то там мелькают бомжи, отягощенные узлами и котомками, и никому ни до кого нет дела.