Канадской “двухдневкой” закончились вторые подряд гастроли московского театра имени Вахтангова в Северной Америке.
Труппа возвращается в Россию, а корабль с декорациями отправлен по совсем другому адресу: через некоторое время артистов ждет турне по Израилю.
В прошлый раз вахтанговцы представляли в США и Канаде “Евгения Онегина” – неоднозначное действо, которое по-прежнему вызывает бурные споры у зрителей и критиков, но для которого аншлаг – привычное, приятное слуху любого артиста, явление.
Михаил Семенович выиграл в лотерею миллион. Тут же он купил себе квартиру в престижном доме, нанял дизайнера, чтобы обставить ее всем необходимым, и молча отселился от жены, с которой прожил сорок лет и три года. Затем энергично занялся собой: отвалил несколько тысяч за элитарную программу похудания, по новейшей косметологической методике засадил лысину пластмассовой шевелюрой и начал серию омолаживающих пластических операций.
Жена тем временем стоически перенесла подлое поведение супруга и наняла адвоката для восстановления справедливости. Получив повестку в суд, Михаил Семенович сообразил, что недооценил интеллект благоверной, и запоздало попытался инициировать бракоразводный процесс. Оказалось, что развестись в Канаде не так просто. Во-первых, развод здесь подразумевает раздел имущества и совместно нажитых капиталов, причем в пользу пострадавшей стороны. Во-вторых, дело это не быстрое и длится самое меньшее год, а то и дольше.
В народе ходили мутные слухи о масонах. Кстати, на Западе масоны вообще официально – можно открыть телефонную книгу, и там тебе и масоны, и немасоны и вообще кто угодно. У них есть дома, где они тусуются. С виду дом как дом, а по сути – масонский клуб.
Булдаков думал: “Не так все просто… Ведь не зря говорят: “жидо-масон”. Может, это кому-то и обидно, правда глаза колет, но дыма, известно, без огня не бывает. Если им скрывать нечего, так давайте прямо скажите: так-то и так-то, мы масоны и нас то и то не устраивает. А то получается ерунда: все в поте лица вкалывают и ничего не имеют. Нефть продаем в немереных количествах, деньги текут рекой, но неизвестно куда, а все фактически имеют шиш с маслом. Это что, не доказательство? Возьмем другой пример – полезные ископаемые. Кто их выкапывает? Куда они деваются? Вот об этом стоит подумать. И сразу будет ясно – есть масоны или нет.
Лучше поздно, чем никогда. Я имею в виду совершенно случайно попавшуюся мне на глаза статью потомственного художника, поэта и писателя поколения нонконформистов-шестидесятников Алексея Глебовича Смирнова “Русско-еврейская народность”. Человеком он был сугубо русским, более того – верующим христианином, от многочисленных предложений эмигрировать решительно отказывался, но проявил удивительную прозорливость относительно советского еврейства. Был, потому что скончался в Москве в 2009 году в возрасте 72 лет. При советской власти совершенно не печатался, хотя еще с середины 70-х годов прошлого века оставил изобразительное искусство и полностью сосредоточился на литературной деятельности. При его взглядах удивительно скорее не это, а то, что он вообще избежал ареста или заключения в психушку. Тяжелый был человек, неудобный. Россия Алексея Глебовича Смирнова – как советская, так и та, что была до и после – это чудовищная, засасывающая всех подряд черная воронка, в которой вертится человеческий мусор, сам же он, по его собственному выражению, предпочел жить духовно на краю пропасти, ни к чему и ни к кому не примыкая, поскольку все “испакощено и испохаблено”.
Теперь после такого краткого представления перейду к выборочному цитированию, поскольку любой пересказ нарушит, а то и разрушит чеканные формулировки автора.
Литературно-музыкальная гостиная «Удивительная кошка» отмечает свой третий день рождения. Для нас, человеков, это – младенчество, а вот для кошек – возраст вполне взрослый. Кстати, а почему именно «Удивительная кошка»? С этим вопросом мы обратились к создателю и руководителю этого творческого коллектива Лиле Скляр.
– Все очень просто. Название мы позаимствовали у Даниила Ивановича Хармса, которого мы очень любим. Помните:
Несчастная кошка порезала лапу –
Сидит, и ни шагу не может ступить.
Скорей, чтобы вылечить кошкину лапу
Воздушные шарики надо купить!
И сразу столпился народ на дороге –
Шумит, и кричит, и на кошку глядит.
А кошка отчасти идет по дороге,
Отчасти по воздуху плавно летит!
Миниатюры Хармса мы и раньше использовали в своих представлениях, а сейчас работаем над премьерным спектаклем по мотивам его творчества «Вкус Б’фбуи».
– Насколько я знаю, вы по образованию и опыту «прошлой жизни» детский психолог и журналист. Как получилось, что вы за короткий период создали такое многослойное детище как литературно-музыкальная гостиная «Удивительная кошка»?
Каждый раз, когда приходилось сталкиваться с Канадской системой социальной помощи, мне вспоминалась эта шутка. Я всегда думала, что активное участие в спасении – и есть недостающий, крайне необходимый элемент в существующей системе.
Причины, по которым люди нуждаются в помощи, разные – это может быть и безработица, и болезнь, и старость, и эмиграция, и все вместе. Однако, если человек по каким бы то ни было причинам нуждается в помощи, это не значит, что он совершенно беспомощен. Если задуматься, то каждый человек – даже немощный инвалид – может в чем-то помочь любому мероприятию.
Когда я раздумывалa об этом, у меня родилась идея фудбанка на колесах, который выбирает еду и раздает ее в тот же день с помощью людей, которые не ждут помощи пассивно, а по возможности участвуют в раздаче продуктов. От размышлений я перешла к действию, и вскоре фудбанк заработал.
В нашей организации и менеджеры, и рабочие – волонтеры. Я, одна из организаторов, – слежу за тем, чтобы все работало безукоризненно. Если возникают проблемы, приходится импровизировать – пока что все расходы мы покрываем из своего кармана: бюджета у нас нет.
Строгий приказ, вынесенный в заголовок, возможно, вызовет у вас, уважаемые читатели, улыбку, хотя молодому поколению, созревшему вдали от родины, эта фраза покажется просто абсурдной. А вот меня когда-то едва не препроводили в милицейский участок за нарушение – в жаркий день (будучи в «интересном положении») я сделала несколько шагов по скудной траве в поисках тенистого уголка.
«По газонам не ходить!» – гласили таблички в парках и дворах советских времён. Но для детворы они не были существенной преградой. Босиком мимо железной «вертушки», поливающей газон – наперегонки с детством… Взрослым было сложнее. Конечно же, им тоже хотелось снять тесные туфли, пройтись босиком по травке, раствориться в свежести и аромате только что скошенной травы. Но табличка, как злой вахтёр, лишала людей общения с природой. Да и дачные участки использовались исключительно под грядки для формирования продовольственной корзины и запасов на зиму.
Приятель в фэйсбуке типа “сарказнул”: мол, стоило ехать в Канаду, чтобы идти на концерт Аквариума…
Indeed… подумают некоторые… Но это только те, кто ни-че-го-шень-ки не понимают в загадочной душе, вскормленной БГ и “Аквариумом” еще со времен оных… Тех, кто ни-че-го-шень-ки не понимают, кстати, довольно много, и они почему-то очень часто довольно агрессивны – злятся, что, мол, и поет БГ блеющим голосом, и стихи – не пойми что, и музыка – …meh… правда-правда, я таких людей втречаю по жизни уже лет… ну, сколько там осознанно слушаю “Аквариум” – с начала восьмидесятых, наверное… “Дай мне напиться железнодорожной воды…” – блин, это же Дилан на русском! – стукнуло тогда в молодую голову – и с тех пор, что про двух трактористов, что про Капитана Африку, а то и про бурлака, которому Господин кажет с неба кулак, а тому смешно, в кулаке – кокаин… нет, ну клево же?!…
Пути к благополучию не так уж разнообразны. Одни наследуют деньги, другие их зарабатывают, третьи – делают, а некоторые – получают. Феликс относился к последним. Он был прирожденным чиновником, этаким двуликим Янусом, лебезящим перед начальством и надменным с подчиненными. Люди с таким характером, как правило, всплывают на поверхность в бюрократических водах. Вот и Феликс к пятидесяти годам стал директором департамента в энергетическом концерне. Он был труслив, но жаден, то есть взятки брал при каждом удобном случае, но постоянно опасался разоблачения и поэтому был весь какой-то нервный и дерганый. Даже купив квартиру в так называемом элитном комплексе на юго-западе Москвы, он старался этот факт не афишировать и в свой подъезд входил как-то боком.
Сын уехал учиться в Калифорнию, жена отправилась к сестре в Питер, и Сергеев остался один. Он стал просыпаться рано. Последнее время он часто видел один и тот же сон: электричку мотануло на развилке, раздвинулась дверь и на доске с подшипниками в вагон въехал безногий. Калека передвигался, отталкиваясь от серого пола дощечками с ручками, перед ним лежала кепка с мелочью. Кто-то отвел взгляд на пролетающие за окном столбы и одноэтажные строения, кто-то достал из кармана мелочь. Инвалид был худым, рыжим, веснушчатым. Лет ему было около сорока. Глаз он не поднимал. Останавливался у прохода между сиденьями, ждал немного и двигался дальше. Сергеев узнал его. В тамбуре каталась пустая бутылка, вагон остановился у перрона. Инвалид ловко вылез и по асфальту загремели подшипники. Сергеев вышел следом. Стукнули двери, свистнула и поехала электричка. У лестницы Сергеев спросил его:
– Тебе помочь?
Инвалид внимательно глянул на него, усмехнулся:
– Не надо.
