Помимо того, что жители Торонто, наконец-то, увидели снег, есть в нашем городе еще немало примет, по которым можно судить: Рождество и Новый год уже совсем близко. Сверкает тысячью огоньков главная елка на площади Натана Филлипса, бодрящая музыка на городских катках побуждает даже самых ленивых вспомнить детство золотое и встать на лед, прилавки и стенды магазинов и магазинчиков завалены разнообразными подарками и сувенирами.
Расплатившись кредитной карточкой, я купил по совету знакомых в интернете немецкий растворимый кофе, приготовленный методом вымораживания. Он будто бы вкуснее и забористее, чем обычный. После этого по электронной почте мне стали приходить сообщения о движении покупки. Сначала о том, что она была отправлена из Германии в Торонто. Потом, что прибыла в наше оттавское почтовое отделение. И, наконец, о том, что посылку можно забрать. Две работницы почты сначала пришли в недоумение, чего это я к ним явился без почтового извещения. Я объяснил. Они проверили по своему компьютеру и ничего не нашли.
Говорят, что иммиграция – это вторая молодость. Всё – заново, даже говорить учишься, как младенец. Еще говорят, что иммиграция – это другая, новая жизнь. Тоже верно. Я бы даже добавил, что это лучшая часть жизни, потому что она дарит нам целый букет острых и необычных переживаний, которые падают на способный их оценить зрелый разум.
В эмиграцию еще только собираешься, а уже весь трепещешь от ожиданий нового и прекрасного. Подобные ощущения сопровождают развод и вступление в новый брак. Кажется, что оставляешь позади все плохое и надоевшее, а впереди будет один нескончаемый праздник. Иногда так и бывает, только очень редко, как редки выигрыши в лотерею.
Ради нее он готов на все. Она того стоит. Действительно, она – просто чудо. Высокая и высоколобая, гибкая, зеленоглазая, с тяжелой густой гривой волос такого цвета, который заставляет мужское сердце трепетать, как хвост антилопы гну.
Как-то я подвозил знакомого патологоанатома на работу в морг, и она промчалась мимо на роликовых коньках, на лету преодолевая бордюры и ступени.
– Ты думаешь, она такая стройная, потому что занимается спортом? – спросил знакомый. – Вовсе нет! Она занимается спортом, потому что этого просит ее стройность. Порода!
Дураков – миллионы. Среди бесчисленного множества их разновидностей мне хотелось бы выделить два типа. Это дураки с черно-белым мировосприятием и дураки с мировосприятием серым. Первые не различают оттенков и полутонов, у них все многообразие жизненных явлений делится на две категории – хорошее и плохое. А вторые вообще ничего не понимают, для них окружающее – сплошной туман. Обе группы представляют собой щедрую кормовую базу для шарлатанов всех мастей. Советский строй, будучи по сути своей шарлатанским, умных людей истреблял и подвергал гонениям, а дураков – свою питательную среду – защищал от конкурентов, то есть шарлатанов-самозванцев. Когда СССР начал подгнивать и рухнул, неожиданной свободой в первую очередь воспользовалось жульё.
Первый раз я повела свою дочь на балетное представление, когда ей было лет 5. Шел «Щелкунчик». Помню, она смотрела большими глазами, не отрываясь от сцены. «Мам, это настоящие люди?» – тихо спросила. Я и сама себе задаю тот же вопрос каждый раз, когда смотрю балет. Возможно ли, что эти грациозные создания, способные на невероятные пируэты, движением тела – без единого слова – создающие живой рассказ прямо у нас на глазах, состоят из такой же плоти и крови, что и мы, простые смертные. Конечно же, нет. Они состоят из облаков, утренней росы и солнечного света. Все это вперемежку с цветами радуги и лепестков полевых цветов. Иногда из фейерверков – в момент особенно сложного прыжка.
Городок Амальфи – столицу Амальфийского побережья – отличает не только занимательная история, но и удивительно красивая природа, чистейшее море и огромное количество достопримечательностей. Согласно легенде, название городу было дано по имени русалки, которая была женой Геркулеса. Свою трагически погибшую супругу Геркулес похоронил именно в этих землях.
Расположение города весьма романтично – он раскинулся по склону скалы, так что дома соединяются друг с другом высеченными в скале лестницами, в то время как крыши служат садами. Среди всего этого сплетения домов, лестниц, проходов, мостов и скал повсюду пробивается самая роскошная растительность, состоящая из винограда, апельсинных, лимонных и оливковых деревьев.
Очень трудно описывать прелести Амальфи, не прибегая к клишированным фразам. Когда красота говорит глазами смотрящего, словесный портрет может показаться бездарной пробой пера.
Имя адвоката Марты Зотов хорошо знакомо русскоговорящей общине. Ее офис работает в Северном Йорке уже более десяти лет, практически, с самого начала ее юридической практики в Канаде. А началась ее канадская история успеха в 1992 году, когда совсем молодая женщина, сибирячка, приехала в страну кленового листа с твердым решением стать адвокатом.
Двух лет в Сант-Петербургском университете для этой цели явно было недостаточно, а потому Марта поступила в Йоркский университет, где получила степень бакалавра, а позже закончила престижную юридическую школу в Queen’s University (Kingston, Ontario) и успешно прошла практику. На весь этот «подготовительный период» на пути к заветной цели ушло восемь лет. Сегодня адвокат и нотариус Марта Зотов вспоминает то время с чуть задумчивой улыбкой.
Вася и маленьким постоянно стеснялся и чувствовал неуверенность в себе, а когда у него стали пробиваться усы, совсем закомплексовал. Вы не представляете, как мучительно для человека, рожденного конформистом, ощущать себя не таким, как все. Дело в том, что необычные Васины способности начали проявляться именно в переходном возрасте. Когда ему исполнилось тринадцать, Вася обнаружил, что может летать.
Время от времени, особенно в молодости, нам снится, что мы летаем. Ощущения специфические. Нас не просто носит ветром, как воздушные шарики. Мы летим, куда хотим. Для этого надо просто немного поднатужиться. Помнится, мне было трудно во сне долететь до крыши 16-этажного дома, и я приземлялся на балконе 14-го или 13-го этажа. А иногда леталось удивительно легко, и тогда я взмывал высоко над городом и любовался им с высоты. Это всегда была Москва, и никогда – Оттава, хотя я до сих пор иногда полётываю даже на восьмом десятке.
С треском распоров небо искрящимся бенгальским огнем, метеорит мягко приземлился аккурат на огороде доктора Сергея Ивановича Ноздрина. Выглядел он не совсем обычно, вернее, совсем необычно, а если уж точно – то обычно для аптекарской склянки, но совершенно невероятно для гостя из космической бездны: пузырек из толстого темно-зеленого стекла величиной с водочный мерзавчик.
Сергей как раз сидел на крыльце и печалился, потому что он только что сделал укол морфина своей умирающей от рака бабушке. Она перестала стонать и забылась, а он вышел покурить. Тут эта штуковина и залетела. Сергей был человеком образованным. Может быть, самым образованным в своей родной казачьей станице на Ставрополье. Он сразу сообразил, что стал свидетелем космического феномена, но усталость от бессонных ночей у бабушкиной постели и сочувствие ее предсмертной тоске сделали его равнодушным ко всему остальному. Поэтому он докурил до конца, погасил окурок о торец крыльца и только после этого прошел между грядок и осторожно поднял выброшенную из вселенского океана бутылку. Оказалась она, против ожидания, прохладной и очень тяжелой. Горлышко, вероятно, было запаяно. Вместо записки, наличию которой Сергей бы не удивился, внутри болталась прозрачная жидкость.
