Львиная грива локонов-дредлоков, дымок марихуаны, вязаный берет и рвущий душу ритм регге. Но глубоко заблуждается тот, кто принимает ямайских растаманов за этаких чернокожих хиппи карибского рoзлива, ибо сказано в книге Апокалипсиса: “И один из старцев сказал: Не плачь, вот Лев из колена Иудина, корень Давидов, он победил, и он сможет раскрыть сию Книгу.” Какую такую Книгу? Известно какую – Книгу Мудрости Рас Тафари – “Кебра Нагаст”. Впрочем, довольно интересничать, разжигая любопытство почтенной публики в преддверии заключительной главы о “еврейских штучках” острова Ямайки.

Вы не ослышались: и пышная грива под трёхцветным беретом, и дымок марихуаны, и даже ритм регги к евреям имеют самое непосредственное отношение. Дело в том, что растаманы вообще, и ямайские в частности, по своему происхождению (вы будете смеяться) – натуральные сионисты. Верование “растафари”, или “растафарианство”, как одна из ветвей “черного сионизма” зародилось не на Ямайке, однако именно там обрело свои основные признаки, оттого и считается теперь самой что ни на есть “кондовой ямайщиной”.

В предыдущей статье “Островок Спасения в океане есть” я попытался вкратце рассказать об удивительной судьбе крошечной иудейской общины экзотической Доминиканы. Однако, воображаемому нашему научно-исследовательскому судну время покинуть Карибский архипелаг пока что не пришло. Уж слишком интригующей представляется мне тема еврейского присутствия на острове с донельзя романтическим и с пряным до легкого головокружения названием “Ямайка”. Закрой глаза, читатель, услышь сквозь отступающий шум северного города шелест бирюзовых волн по усеянному золотыми талерами песку… Мантиго-Бей, Очо Риос, Негрил. Нацеди-ка нам, дружище, пинту старого доброго рома, и я поведаю тебе про опиумные притоны Порт-Рояля, про таинственные знаки на надгробиях древнего погоста в бухте Хантс-Бей, про карибских флибустьеров, наводивших суеверный ужас на адмиралов великих держав. Про беспощадных пиратов, …прибивавших мезузы к дверным косякам корабельных кают. Я отважился на “абордаж” сей щекотливой темы, заприметив на интернетовском горизонте крошечную заметку следующего содержания: “Древнее кладбище, обнаруженное на Ямайке, дает основания предполагать, что евреи занимались пиратством. В пригороде Кингстона было обнаружено несколько еврейских могил, отмеченных черепом с перекрещенными костями. Классический пиратский символ свидетельствует о том, что евреи занимались этим преступным ремеслом. Установлено также, что еврейские торговцы в закодированной переписке сообщали друг другу, какой корабль, с каким грузом, по какому маршруту следует, а так-же, что может прятать в своей каюте капитан. Имея эту информацию, они финансировали и консультировали пиратов, получая взамен долю трофеев”.

Обычная курортная рутина. Куда ни глянь – лазурные волны Карибского моря и жеманно изогнутые в объятиях тропических муссонов стволы кокосовых пальм. Пряная “мама-хуана” с чашечкой ароматного доминиканского эспрессо, на ромовой этикетке – национальный стяг с гордым девизом “Бог, Родина, Свобода”. Ром отличный, отдых доступный. Сотрясаются в ритме меренге облюбованные нашим братом олл-инклюзником Пунта-Кана, Ла-Романа, Санто-Доминго…

В 1928 году, сразу же после ухода в мир иной основателя общины угандийских иудеев Самея Какунгулу, дела в его осиротевшей епархии пошли из рук вон плохо. Так случилось, что ни один из сыновей покойного угандийского “прaотца Авраама” не стал “Исааком”. Некогда монолитная и хорошо организованная секта стала дробиться на общинки поменьше, связь между прихожанами нескольких крошечных синагог перестала поддерживаться, и теологические распри в среде многочисленных “верховных раввинов” грозили делу Самея Какунгулу неминуемым крахом. Но, слава Богу, обошлось…

В 1935 году бывший “премьер-министр” какунгулусского царства-государства и правая рука почившего в бозе Самея, некий Уекоуаси Кавеке (согласен, имечко не из простых), смог убедить соплеменников в том, что именно он назначен был праотцом Какунгулу на роль абайудайского царя Соломона – собирателя разрозненных общин угандийских иудеев. Точного ответа на вопрос, действительно ли имел Уекоуаси сей высокий мандат или же являлся самозванцем, не существует. Но так или иначе, именно он смог добиться непререкаемого авторитета в сообществе Детей Иуды, и именно ему по сей день обязана община своим существованием.

Помнится мне, один из персонажей бабелевских “Одесских рассказов” риторически вопрошал собеседника: Ну отчего Всевышнему не поселить было евреев в Швейцарии, где окружали бы их сплошь культурные швейцарцы! Эх, знал бы тот одессит, в каких неожиданных и малопривлекательных уголках планеты обретаются его единоверцы, так показалась бы ему родная Одесса натуральной Женевой. Да что там Одесса, не про нас с вами будет сказано, Ханты-Мансийский национальный округ – сплошной Бенилюкс в сравнении с приютившимися в восточной Уганде деревнями Мбале, Иганга и Палисса. При чем тут восточная Уганда, спросите вы… А при том, отвечу я, что не в центральной и не в западной, но именно в восточной части этой африканской державы обретается удивительное племя Абайудайа. Я полностью с вами согласен, мне тоже поначалу эта самая “абайудайа” показалась совершенно непроизносимой. Впрочем, если разбить неудобное для нашего уха слово на составляющие – абай (уг. – дети) и Удайа (уг. – Иуда), то выговаривать становится проще.

На сегодняшний день в США, по данным Bureau of Indian Affairs, зарегистрировано 561 индейское племя. Коренное население Америки, включая эскимосов Аляски, составляет 1,9 миллионов человек. В общей сложности американские индейцы владеют 406 казино, приносящими 22,6 миллиардов долларов в год чистого дохода.

Помнится в детстве, собираясь играть в “индейцев с ковбойцами”, не могли мы никак поделиться на два этих этноса. Дворовые пацаны, все как один, желали быть бесстрашными краснокожими, этакими загорелыми бестиями, наподобие главного Чингачгука социалистического лагеря, югославского актера Гойко Митича.

Последние четыре десятилетия советской власти стали пожалуй чуть ли не самым таинственным периодом в истории Народа Книги. Судите сами – таинственность во всём, секреты на каждом шагу. Где в областном центре синагога? – строго конфиденциальная информация, получаемая приезжими исключительно через доверенных лиц, в свою очередь узнавших адрес у “посвящённых в страшную тайну” старожилов. Сколько в районе евреев ? – Да вы что! Это ж опаснейший вопрос, моментально выдающий в вас “агента мирового сионизма”. Когда в этом году Песах ? – …Я вас умоляю, только не по телефону. …Только с глазу на глаз, у девяностолетнего деда Ройзмана. Дед Ройзман путём одному ему понятных вычислений в таинственных сумерках коммунальной квартиры на Комсомольской высчитывал крамольные праздники по иудейскому календарю пятилетней давности. (Я до сих пор помню эту серого цвета брошюрку московской синагоги с молитвой “О Здравии и Процветании Советского Правительства” на всякий случай на первой странице.) Да что там Песах, если “вычислять” изо всех сил сливающихся с окружающей средой соплеменников и то приходилось “не по паспорту, а по морде”.

Я решил не писать о том, что происходило с евреями Украины в годы Второй мировой войны. Я запретил себе касаться этой темы по целому ряду причин. Но главной причиной стала моя неуверенность. Не уверен я, что стоит, накопав в первоисточниках всякой всячины, лезть со своими “десятью копейками” в ряд бесценных свидетельств истинных очевидцев. К тому же, адекватно воспринимая действительность и не строя иллюзий в отношении собственного “литературного дара”, я не уверен, что и в жанре документального повествования достоин тягаться с мемуарами солдат и офицеров, партизан, узников гетто, недостреленных детей, чудом выбравшихся из непостижимой жути тех самых ям…

Задумывая “Неньку”, я, честное слово, не помышлял о воздвижении этакого “памятника нерукотворного”, к которому нескончаемой вереницей по “незарастающей народной тропе” тянулись бы “и гордый внук славян, и финн, и ныне дикий тунгус, и друг степей калмык”.

Всего-то и собирался я, что в двух (ну от силы трёх) газетных статьях ответить на недоумённый вопрос моих украинских друзей: “да откуда ж взялись вы на наши головы?” А потом затянуло. Точь-в-точь как с горилкой (это не маленькая самка гориллы, это наша украинская водка). Думал – ещё чуток, ещё один глоток старинного эликсира, настоенного на степном ковыле, екатеринославских акациях, киевских каштанах, черноморском бризе, и -“завяжу”. Но, видимо, пришла пора признаться самому себе и вам, уважаемые читатели, что путь еврейского народа Украины мы проследим до самого конца. Типун мне, конечно, на язык, ведь очень хочется верить, что нашего “конца” враги не дождутся.