В народе ходили мутные слухи о масонах. Кстати, на Западе масоны вообще официально – можно открыть телефонную книгу, и там тебе и масоны, и немасоны и вообще кто угодно. У них есть дома, где они тусуются. С виду дом как дом, а по сути – масонский клуб.
Булдаков думал: “Не так все просто… Ведь не зря говорят: “жидо-масон”. Может, это кому-то и обидно, правда глаза колет, но дыма, известно, без огня не бывает. Если им скрывать нечего, так давайте прямо скажите: так-то и так-то, мы масоны и нас то и то не устраивает. А то получается ерунда: все в поте лица вкалывают и ничего не имеют. Нефть продаем в немереных количествах, деньги текут рекой, но неизвестно куда, а все фактически имеют шиш с маслом. Это что, не доказательство? Возьмем другой пример – полезные ископаемые. Кто их выкапывает? Куда они деваются? Вот об этом стоит подумать. И сразу будет ясно – есть масоны или нет.

Сын уехал учиться в Калифорнию, жена отправилась к сестре в Питер, и Сергеев остался один. Он стал просыпаться рано. Последнее время он часто видел один и тот же сон: электричку мотануло на развилке, раздвинулась дверь и на доске с подшипниками в вагон въехал безногий. Калека передвигался, отталкиваясь от серого пола дощечками с ручками, перед ним лежала кепка с мелочью. Кто-то отвел взгляд на пролетающие за окном столбы и одноэтажные строения, кто-то достал из кармана мелочь. Инвалид был худым, рыжим, веснушчатым. Лет ему было около сорока. Глаз он не поднимал. Останавливался у прохода между сиденьями, ждал немного и двигался дальше. Сергеев узнал его. В тамбуре каталась пустая бутылка, вагон остановился у перрона. Инвалид ловко вылез и по асфальту загремели подшипники. Сергеев вышел следом. Стукнули двери, свистнула и поехала электричка. У лестницы Сергеев спросил его:
– Тебе помочь?
Инвалид внимательно глянул на него, усмехнулся:
– Не надо.

С годами у Рафаиловича стал портится характер. Он стал раздражителен и нетерпим. И раньше у него характер был не сахар, но со временем стал хуже.
У него была жена Рита, они были ровесники. Рита вышла замуж за Рафаиловича назло бывшему мужу Алексу, от которого ушла по какому-то давно забытому поводу. Не то он что-то сказал, не то что-то обещал и не сделал…

Короче, она собрала вещи и ушла к Рафаиловичу. Он этого не ждал.
Все началось с того, что в какой-то компании он пригласил Риту на танец и крепко схватил за зад.

Жила Надежда Николаевна размеренно и спокойно и не заметила, как в мягких тапках к ней беззвучно подкралась старость. В светло-каштановых волосах появилась седина, в потускневшем венецианском зеркале мелькало лицо, с быстро исчезающими следами былого очарования, в серых глазах проскальзывала неуверенность, иногда просверкивало смятение.

По утрам во рту ощущалась горечь, перед дождем болело запястье левой руки, четвертый верхний зуб справа разрушился под коронкой, и его пришлось удалить. Неизменная выдержка стала ей изменять.

Максимиллиан умер, Саша Чесменский умер, Нелли Лялина, Южин, Михайлов-Пашков, совсем молодой Толя…
Записная книжка стала как мартиролог.

– Дети мои… – произнес Морис Кванг, окинув взглядом собравшихся у его постели. – Я просил вас прийти ко мне попрощаться и узнать мою последнюю волю. – Он улыбнулся. – Жизнь пролетела быстро, вот и конец этого пути.
Он задумался, глядя голубыми глазами за окно, где на толстой, горизонтальной ветви клена, кот […] кошку, придерживая зубами за шиворот.
– Я дал главное каждому из вас – жизнь, – негромко сказал Морис. Он подумал и тихо хмыкнул: – Пусть кто-то даст больше. Я вам дал шанс. Используете вы его или […] – все в ваших руках.

Я с ужасом думаю, кого нарожает это пьяное кровавое быдло, захватившее власть России, и что будет с моей страной через два-три поколения. Впрочем, что тут думать. Всё более или менее ясно. Всё злобно, кроваво донельзя, лживо до тошноты, плоско, убого до невероятия.
И. Бунин.

Немецкая разведка сообщила, что по их подсчетам, количество убитых в Украине превышает 50 000.
– Па, я хочу взять фильм в рент!

– Але-оо, Коля дома?
– Кто спрашивает?
– Серега. Позовите его.
– Это ты вчера с ним отмечал?
– Чего отмечал? Ничего не отмечал. Просто встретились, поговорить надо было. Это Валентина?
– Нет. Короче, ты где его оставил?
– У двери. А что? Он еще не дома?
– Ты у какой двери его оставил?