«Листья желтые, Скажите, что вам снится…» Будийская мантра
Из всех сельхозработ, необратимым бременем сваливающихся на плечи домовладельца, на мой взгляд, самая тяжкая и наименее благодарная – уборка осенних листьев. До самого темна, тихонько матюкаясь, сгребаешь все это «золото лесов» в придорожные сырые кучи с тем, чтобы уже к следующему утру весь двор вновь засыпан был бурой листвой. Ах как бы хотелось, к чертям собачьим забросив постылые грабли, провалиться в скрипучий диван и прогулять напропалую целый осенний денек.
В самом деле, друзья, пропади все оно пропадом, давайте хотя бы на день похерим заботы о хлебе насущном. Давайте одним из осенних деньков под сердитое ворчание ветра в каминной трубе, под уютный храп свернувшегося калачиком пса, под рюмочку водочки в поздний завтрак и под вторую в ранний обед, устроим себе именины сердца. Хорошо бы еще, чтоб за окнами противно дождило, чтобы сумрачно было с самого утра и донельзя промозгло. Чем сумрачнее на дворе, чем на улицах промозглее, тем чудеснее в допотопном гэдээровском пледе придаваться вожделенному безделию. Я больше не покорный супруг, не заботливый отец, не исполнительный сотрудник, я сурок в согретой дыханием норке. Правая лапка придерживает на груди полуоткрытое чтиво, левая размеренно забрасывает в рот содержимое коробки «Птичье молоко». Эх, надо бы, конечно, не валяться тюком, а, собрав в кулак остатки воли, что есть силы взбрыкнуть задними конечностями, дабы выстроить из пледа некое подобие спального мешочка. Но увы – воля растаяла, а жена на работе. Шуршим страничками, …только – умоляю вас – не переполненной ужасами внешнего мира периодикой, не новомодными перлами высоколобых авторов, а чем-нибудь эдаким…, ну, скажем, полурассыпавшимся томиком Библиотеки приключений. Прогуливать так прогуливать, и в праздном чтении нашем важна не информация, но сам процесс размеренного переворачивания страничек. Странички хрусткие, как осенние листья, дух от них непередаваемый. Тут тебе и терпкий аромат папоротников Затерянного мира, и грозовой запах надвигающегося родительского собрания, пахучие портянки Зверобоя, благоухающий специями кубрик капитана Немо, и непонятно с какой стати – ландышевая шейка впереди сидящей Семеновой Тани в беззащитном отвороте слегка присыпанного перхотью школьного платьица…
…Чтоб вам, тварям, пусто было! Сначала трезвонит тот, здоровенный, засевший в засаде на письменном столе между принтером и факсом, а следом мерзкой бормашинкой под теплым брюхом вибрирует мобильный недоносок: «Вставай, лежебока, выбирайся из-под пледа, отправляйся туда, где противно дождит, где сумрачно с самого утра, где донельзя промозгло.»
И, как назло, чем сумрачнее во дворе, чем на улицах промозглее, тем необходимее покорному супругу, заботливому отцу и исполнительному сотруднику покинуть согретую дыханием норку. «Вставай, тунеядец, мы знаем, что укрылся ты от нас гэдээровским пледом и под собачий храп пожираешь «Птичье молоко». Вставай паразит, тебя выследили.»
И ведь будут трезвонить, гады, до тех самых пор, пока не вступится за меня верная «ансер-машин». Строгий, но вежливый голос прогундосит с ужасным акцентом: «Задолбали, неужели вам, козлам, даже после четвертого звонка не понятно, что я сильно не здесь. Оставьте дурацкое свое сообщение, и я вам перезвоню, как только, так сразу…»
Хмурясь мохнатыми тучами, вновь и вновь заметает трудяга Октябрь едва очищенный от листьев дворик. Траве, уставшей за лето от ежесекундного стремления вверх, очень хочется зимнего покоя. Теплый плед сухих осенних листьев, как сладко дремлется под ним разномастным букашкам-таракашкам. …Но нет, бродит по двору взад-вперед придурок с граблями, день изо дня вступая в бестолковое единоборство с гуманными законами мудрой природы….
