С наступающим Вас, дорогие друзья! С наступающим светлым праздником Рождества Христова.
Ведь несмотря на то, что все мы тут до крайности серо-буро-малиновые – христиане разномастных деноминаций, евреи всевозможных степеней набожности, индуисты, сикхи и – не приведи Господи – огнепоклонники – души наши в праздничные эти деньки в равной степени наполняются необъяснимой радостью и детским ожиданием счастья.
Душистая елочка, увенчанная сверкающей звездой, пузатый Санта Клаус и забавный красноносый олень…. Вы уж простите, рэбэ, но нету моих сил раз в год не впадать от всего этого в беззаботное детство. Впрочем, нисколько не сомневаясь в том, что все вышеперечисленные символы являются неотъемлемыми атрибутами христианского торжества, позвольте для очистки совести пляшущих под елочкой буддистов разобраться в крайне запутанной истории рождественских аксессуаров. Начнем непосредственно с зелёной красавицы.
Традиция украшать под Новый год жилище ветвями хвойных деревьев, как и многие другие языческие пережитки, пришла в христианство из древнего Рима. Наивные римляне верили, что с ароматом не умирающих на зиму сосен и елок в дом придет здоровье и долголетие. Не только в дохристианской Италии, но и по всей языческой Европе народы чтили вечнозеленые деревья, при этом – чем выше вырастали пирамидальные великаны, тем истовее молились им древние европейцы. Особой честью хвойные идолы пользовались у северных этносов, в частности, у суеверных германцев. Именно Германия является общепризнанной родиной рождественской елочки.
На рубеже пятнадцатого и шестнадцатого веков ель, украшенная свечами и лакомствами, становится неотъемлемым символом немецкого Рождества. Из германских земель мода на праздничные елки перекочевала в другие европейские страны, в том числе и в петровскую Русь.
Любопытный факт: в толерантной и веротерпимой Америке вплоть до середины девятнадцатого века рождественские елки были не только не популярны, но и считались недопустимой языческой ересью. В США первая “язычница” во всей красе – со свечами, бантами и конфетами -появилась на публике лишь в 1830 году. Произошла этакая эмансипация в немецком поселении в Пенсильвании и при этом вызвала у англоязычной общественности целый спектр эмоций. Надо полагать, что демонстрация наряженных елок в ту далекую пору производила эффект, схожий с шоком, еще совсем недавно вызываемым в консервативном американском обществе красочными гей-парадами.
Сегодня в этом стыдно признаться, но основная масса населения Нового Света немецкую инициативу поддержала далеко не сразу. Так, в 1851 году разгневанные прихожане бостонской католической церкви сначала вышвырнули из храма наряженную рождественскую елку, а в след за ней – установившего её новатора-пастыря.
К счастью для всех нас – разнорелигиозных любителей рождественской символики – жестокие времена антиелочкинской реакции канули в Лету, хотя и в наши дни то тут, то там достается бедной елочке на орехи. То обвинят ее горячие головы в насаждении христианства, то в оскорблении религиозных чувств приверженцев прочих верований, а то и вовсе обзовут символом варварского уничтожения природы. А ей хоть бы что: стоит себе красавица, да звездочкой подмигивает.
Кстати, о звездочке. Оказывается, что схожая по своей форме со Спасской башней лесная красавица, освещена вовсе не Кремлевской звездой, хотя в наши октябрятские времена копии именно этого рубинового пятиконечника венчали зеленые макушки.
Вспыхнувшая в ночь рождения Чудесного Младенца вифлеемская звезда указала к нему путь Трем Волхвам (Царям), признавшим в карапузике Сына Божьего. И вот тут, казалось бы, ревностным последователям всех прочих религий следовало бы немедленно прочь бежать от cтоль откровенного христианского символа. Ан нет… К звездам и к прочим небесным телам официальная церковь издавна относилась прохладно. Отводя астрономию в ведение неблагонадежных с точки зрения христианских клерикалов крючконосых колдунов и бородатых звездочетов, церковные отцы “звездную тему” особенно не педалировали. Между тем, современные астрономы на каверзный вопрос – действительно ли в день Рождения Исуса вспыхнула яркая “новая”, в подавляющем большинстве отвечают отрицательно. Даже несмотря на то, что точное время Его рождения доподлинно нам не известно, астрономы не могут припомнить рождения новой звезды в течение данного исторического периода. Более того, даже примирительная гипотеза о якобы пролетавшем метеорите, по мнению специалистов, никакой критики не выдерживает. Эти яркие “падающие звезды” вспыхивают всего лишь на несколько секунд (от силы минут), вифлеемская же указывала Волхвам путь в течение нескольких недель. Другое дело кометы, их-то как раз можно наблюдать невооруженным взглядом в течение недель и даже месяцев, но увы, современные астрономы настаивают, что ни одна из них в ту легендарную пору на небе появиться не могла.
Ну да бог с ними, с астрономами и прочими скептиками. Пусть ворчат себе под нос все что угодно, но нам-то с вами доподлинно известно, что чудо возможно и что Санта Клаус в рождественскую ночь к нам обязательно явится.
…Санта Клаус, хоть и “санта”, а стало быть святой, но с точки зрения теологов, весьма подозрительный. Большинство ученых, занимающихся историей религии, сходятся во мнении, что святого по имени Николас в реальной жизни никогда не существовало. Точно так же, как и в случае с рождественской елью, многие факты указывают на то, что Санта перекочевал в современное христианство из допотопных языческих времен.
Вообще-то в оправдание Святого Николаса из Миры (полное имя сантиного прототипа), следует отметить, что практика “трудоустройства” любимых народом языческих персонажей на “христианские” должности широко применялась в период раннего христианства. Так, в жизнеописании Святого Николаса явно прослеживаются его родственные узы с Посейдоном (греческим Нептуном). Святой из портового турецкого города Мира ходил по воде и спасал выпавших за борт матросов. Спасение на водах являлось основной обязанностью Николаса, но кроме этого имелось у доброго старца и хобби. По ночам подкладывал миляга Николас спящей детворе всякие гостинцы, а однажды, спасая девочку-сиротку от долгового рабства, подкинул ей через трубу мешочек с золотыми дукатами. Эх, знал бы, бедолага, во что выльется ему эта история с дымоходом…
Превращение Святого Николаса в Санта Клауса произошло уже в Америке, а точнее – в Новом Амстердаме (теперешнем Нью-Йорке), в среде голландских иммигрантов. Позже, в 1809 году, очень даже светский господин, некто Вашингтон Ирвинг, председатель нью-йоркского исторического общества, опубликовал в городском журнале сказку про Санта Клауса. Ирвингский Санта был белобородым толстяком, развозящим в рождественскую ночь на пару с волшебной лошадкой подарки нью-йоркской детворе. При этом был тот нью-йоркский Санта гномом, способным проникать в дома через каминные трубы. С тех пор Санта подрос и нынче по трубам к нам лезут верные его “подельники” эльфы. Ну а вместо волшебной лошадки обзавелся Клаус красноносым оленем по имени Рудольф.
Новогодний олень с красным носом в современный рождественский фольклор прискакал из далекой страны Лапландии, включающей в себя полярные районы Норвегии, Швеции и Финляндии. Для лапландцев (а вернее, лаппов), как и для наших с вами чукчей, олешки были с незапамятных времен источником мяса, молока, меха, кожи, крепких инструментов и прочих нужных в хозяйстве вещей. Однако, и в маленьких человеческих радостях суровые лаппы старались себе не отказывать. Именно поэтому ни одно, а тем более новогоднее, торжество не обходилось у европейских северян без этих самых красноносых оленей.
Брезгливых прошу покинуть банкет, остальным же спешу сообщить древний лапландский рецепт приготовления веселящего напитка из крайне опасных для человеческой жизни наркотических грибов.
Припасенные грибочки готовившиеся к празднику животноводы скармливали своим верным рогатым питомцам. При этом полярные самогонщики внимательнейшим образом следили за цветом оленьего носа. Покрасневшие ноздри животного говорили о том, что содержание наркотика в оленьей моче достигло во всех отношениях приятной, однако для жизни не опасной, концентрации.
Такие вот разные обычаи, такие вот разные мы. И именно по причине, а вовсе не вопреки этой нашей разности, в славные деньки рождественскоханукальных торжеств давайте не огорчать друг друга постными лицами, глупыми претензиями, мелочными склоками.
Merry Christmas, хаверим!
