Свесились с заснеженных крыш полуметровые сосульки, что ни день – школы под замком и вдоль хайвеев каждые две мили внедорожники вверх тормашками.
Что ж, от напасти этой никуда не деться, потому как есть она – расплата за наполненное птичьим щебетом лето и предназначенное нам природой испытание в преддверии весеннего солнышка.
“За окнами зима”. Эту избитую фразу тренированная фантазия жертв всеобщего среднего образования тут же иллюстрирует до боли знакомыми сценками из отечественной литературы: “шалун уж отморозил пальчик”, “белая береза под моим окном”, “нас бросала молодость на кронштадтский лед”. К сожалению, приходится признаться, что, бросив на произвол судьбы своё социалистическое отечество, в зимнем вопросе многие из нас шило поменяли на мыло. Вот и мне – нет бы податься в пальмовый эдем курортной Флориды или в жаркие объятия южной Калифорнии, не говоря уже о негусто заселенном русскоязычным братом Гавайском архипелаге… Так нет же, угораздило покорного вашего слугу осесть на крайнем севере и без того не особенно южного штата Огайо. Короче, хотелось как лучше, а вышло как у отморозившего пальчик пушкинского шалуна: “ему и больно, и смешно”.
Что касается смеха, то в данной ситуации он уж если и не сквозь слезы, то определенно сквозь до боли стиснутые зубы. Причиной невеселого смеха стал давешний счет за газ. А ведь это только за декабрь(!), при том что свалившийся на голову январь куда как посуровее будет. Ничего не поделаешь, уж кому-кому, но не читателям INFO рассказывать о том, что зима в широтах Великих Озер вполне сравнима с хрестоматийным образом ее русской сестрицы. И тем не менее, всякий раз, когда ртутный столбик съеживается от холода собачьего на отметке “-15”, я бодро заявляю озябшим американским знакомым, что по советским понятиям это не зима, а сплошной “piece of cake”. Нет, внимательные мои читатели, я вовсе не оговорился: не по русским, белорусским, украинским или же, не приведи господи, якутским понятиям, а именно по “советским”. Не знаю, как вам, но мне почему-то кажется, что при равной или даже более высокой температуре воздуха наша советская зима была значительно суровей оперетточной зимы зажравшихся северо-американских обывателей. Вот уж два с гаком десятилетия минуло, но как вспомню сорокаминутное приплясывание в чехословацкой цебе на микропоре около троллейбусной остановки, так две такие страшные для местных жителей минутки, проведенные вне теплого салона на бензозаправке, представляются этакой пикантной льдинкой в стакане двенадцатилетнего виски. А еще давайте-ка вспомним (нервным почесыванием в неприличном месте) колючие спортивные рейтузы цвета “электра”. На три долгих месяца прописывались они под синтетическими школьными брюками. При этом горькая чаша пузырящихся на коленках спортивных штанов “слабый пол” не миновала. Впрочем, являясь к тому же полом прекрасным, одноклассницы стягивали с себя утеплительные портки непосредственно в школьной раздевалке. Что же касается здешних старшеклассников, то они до самого первого снега в школу гоняют исключительно во “вьетнамках”. Прыг из светелки в теплый гараж, а там от школьной парковки до дверей храма знаний секунд тридцать неспешного хода.
Зима у них тут, видите ли, суровая, ледяное, ишь ты, дыхание Арктики и всеобщая депрессия в связи с коротким световым днем… Да какая это зима, если горячая вода в душе – “двадцать четыре, семь”, а не “с четырнадцати до пятнадцати тридцати”. Ох, опасаюсь я, не погубила бы вся эта роскошь тутошний Четвертый Рим. В нашем-то с вами, Третьем, – ребристые батареи центрального отопления (ей-богу, не шучу, видел тут такие в этнографическом музее), крайне редко превышали температуру вяло гриппующего организма. При этом организма, напрочь лишенного витамина С, со дня Великой Октябрьской Социалистической революции до первых марокканских мандаринов в канун встречи Нового года текущей пятилетки.
Помнишь, дружок, те незабвенные цитрусовые? А ведь даже в вашей состоятельной семье (цветной телевизор, весь Драйзер и магнитола “Рига”) они считались лакомством исключительно детским. Происходило это отнюдь не в силу красивых семейных традиций, но по той простой причине, что хилому “аденоидному” чаду предстояло тянуть на скудном этом витаминном запасе аж до первой хурмы. Хурму вместе с мимозами привозили к Международному женскому дню “грузины” всевозможных южных национальностей, и в спелости этого терпкого плода можно было ошибиться только один раз….
Ну а еще советская зимушка-зима -это бесконечный стрептоцид, синяя лампа для уха и инквизиторское смазывание носоглотки каким-то отвратительным люголем. Смазывание люголем приводила в исполнение широкоплечая медсестра при помощи деревянной лучины с намотанным на нее ватным квачем. После целебной сей процедуры признаться в ангине было даже ещё страшнее, чем в измене Родине.
И не то чтобы на берегах Великих Озер не болеет народ всякой простудной дрянью, но вот, поди ж ты, выздоравливает в течение ближайшего уикэнда, а не как закаленные производственной гимнастикой мы – за полторы “бюллетеневые” недели.
…Список теплых воспоминаний о холодных зимах нашей юности не будет полным без перечня забав, призванных прервать тоскливую череду морозных будней. Рождественские поездки в Доминиканскую Республику, ах, простите, -в напрочь обледенелые черноморские здравницы – не пользовались популярностью у высокопоставленных советских отдыхающих. Вместо этого золотая молодежь и ответственные товарищи среднего возраста охотились в отрогах Тянь-Шаня на реликтовых сайгаков под шашлычок из свеженинки, все же остальные довольствовались “Клубом кинопутешественников”. Кроме увлекательных поездок в компании незабвенного Юрия Сенкевича, можно было либо за большие деньги податься “дикарем” на Домбай, либо почти задаром организованно отдохнуть по профсоюзной линии. По этой самой линии при моей альма матер – Металлургическом институте имени Л.И. Брежнева имелись два разноплановых профсоюзных “резорта” с одинаково устрашающими названиями – городской профилакторий и загородный зимний лагерь.
Счета за газ, внедорожники вверх тормашками – холодно, братцы…
Во избежание осложнений, связанных с обморожением пальчика, шалун вернулся домой и, тяпнув “для сугреву” шведской водки, вспомнил советскую зиму. Ему и больно, и смешно….
