Ghetto di Roma (oкончание)

В Италии все обязано быть красивым, и оттого стены свежеучрежденного папой Павлом Четвертым гетто Серраглио делли Ибреи (Вместилище Евреев, итал.) возводить поручили известному ватиканскому зодчему Джованни Саллистио Перуззи. Это как если бы гулаговские вышки проектировали модные дизайнеры тогдашнего art deсo. Почему бы и нет, ведь папино стремление к прекрасному было оплачено изъятыми у евреев трехстами эскудо. Деньги не только обидные, но, по меркам середины шестнадцатого века, – огромные. Но и этого показалось мало. Загнанная в гетто иудейская община облагалась кабальным налогом, ежегодное взимание которого обставлялось с особой помпой. Отряженной делегации во главе с раввином полагалось (в память о покорении Иудеи) понуро прошествовать под Аркой Тита ко дворцу городского управителя. И уже там, получив куль с деньгами, римский мэр, при всем честном народе торжественно пинал седого раввина пониже спины. Сей жест означал милостливейшее созволение святейшего папы еще год терпеть присутствие евреев в пределах Рима.
Сразу же после торжественной части городских жителей тешили целый год предвкушаемыми забавами, как то: бег обнаженных иудеев с веревками на шеях, скачки оных наперегонки в грязных мешках, а то и просто – незатейливое, но такое потешное избиение делегатов гетто папскими солдатами.
Так бывало по праздникам, будни же Серраглио делли Ибреи тянулись в бедности и полумраке. Бедность происходила оттого, что в соответствии с римскими законами, евреи лишались права на все профессии, кроме старьевщиков, чистильщиков рыбы и ростовщиков. (Ростовщичество, запрещенное христианами, приносило в гетто гораздо больше ненависти, нежели денег.) Кроме этого, евреи лишались права владения жильем, и за убогие трущобы гетто платили рент христианам-домовладельцам. За стенами резервации (ворота запирались строго за час до захода солнца) мужчинам не дозволялось появляться без желтых нашивок, женщинам – без желтых платков. Эти желтые шали издавна надлежало носить римским блудницам, такое вот “остроумие”.
Впрочем, в педагогической строгости содержа иудеев, папы не оставляли их без пастырской опеки в кромешной тьме талмудического первобытства. Каждую субботу не утратившие возможность передвигаться выгонялись к ближайшей католической церкви для прослушивания полуторачасовой проповеди. Эта маленькая церковка с мудреным названием Сан Григорио а Понте Кватро Капи сохранилась и по сей день, и по сей день итальянские евреи считают дурной приметой ступить на брусчатку прицерковной пьяццы.
Ранее упомянул я о полумраке, царившем в четырех прилегающих к илистым берегам Тибра кварталах. С течением десятилетий жителей Серраглио становилось все больше, и теснота закованного в каменный мешок гетто делалась все невыносимее. Щели средневековых улочек не позволяли делать пристройки, и поначалу двухэтажное гетто поползло вверх третьими, четвёртыми и так далее этажами. Солнце могло попасть в ущелья улочек и в артезианские дыры дворов ну разве что из полуденного своего зенита. …Гении итальянской живописи не обязательно были антисемитами, их тогдашние еврейские соседи от недостатка дневного света и впрямь выглядели бледными с желтоватным отливом пособниками сатаны. Пропахшие рыбными очистками, перед собою толкающие жалкие тележки со старьем, а ночью по ту сторону глухой стены алчно пересчитывающие нажитые на христианской горе эскудо. …Римские папы были зловещими, но талантливыми имиджмейкерами.
***
У самого моста через Тибр примостилась стайка юных живописцев-хиппи. Не знаю, по мне этот их хваленый Тибр – лужа лужей. Человеческая фантазия имеет странное свойство дорисовать к иностранным топографическим наименованиям павлиньи хвосты. Мелководный Тибр, ранее представлявшийся “могучей водной артерией Великой Римской Империи”, оказывается такой же профанацией, как “голубой” Дунай или “пронзающая небо” Фудзияма. И наоборот, по счастливой (досадной?) для них случайности, не растиражированные туристическими буклетами, как бы тобою открытые уголки ошарашивают негаданным изяществом. Хватаешься за камеру, за мольберт или перо, взахлеб рассказываешь о них знакомым… тем самым обламывая весь кайф предстоящей встречи.
Не ждите от гетто лас-вегасского шоу, всяких там “небов в алмазах”. Не гламурное это место, да и милым уголком старого Рима, принимая во внимание историю, называть его язык не поворачивается. Но оно какое-то очень живое. Потому, наверное, что в отличие от марракешской Меллы, пражского Йозефова, барселонской Джудерии и сотен подобных мест, хоть и негусто, но все же населено своими коренными обитателями. Трогательный еврейский дедушка в непонятно чем торгующем магазинчике на углу Санта Мария Новелла быть может и прямой потомок военно-морского атташе Царя Ирода, но до комка в горле похож на покойного моего папу. На убогих полках никчемной лавки какие-то алюминиевые кастрюли вперемешку с памперсами и гипсовыми пизанскими башнями. По нынешним временам тридцать квадратных метров торговой площади в центре Рима стоят как минимум пять миллионов евро. Так и представляю себе расторопных сыновей и внуков, ежедневно атакующих дедушку головокружительными бизнес-планами превращения “риал-эстейта” в груду золота. Но старик, хоть и крайне добр, но беспросветно упрям: он сторожит свое дело, …он сторожит свое гетто. Поспешите приехать, пока этот старый еврей еще здесь. С его уходом Ghetto di Roma станет испанским Толедо, ныне наживающимся на памяти некогда изгнанных judeos.
В римскую синагогу меня очень вежливо не пропустил охранник. Секьюрити был глубоко среднего возраста, но ширина плеч и кошачья пластика еле заметных движений выдавала в нем отставника израильского спецназа. Увы, спрос на дембелей Земли Обетованной растет в еврейских общинах по всему миру. Что поделаешь, нынче не до гостеприимства. Лет семь тому назад меня еще кое-как пропустили во флорентийскую синагогу, предварительно ощупав и изъяв фотокамеру, в прошлом же году в Стамбуле требовалась фотокопия паспорта, отправленная факсом минимум за неделю до посещения еврейского кладбища.
Снаружи построенная в 1890 году Главная Римская Синагога выглядит вполне себе ничего, но на фоне окружающего ее средневекового фона как-то уж слишком современно. Как-то уж слишком старательно римские иудеи конца девятнадцатого века декларировали свою “европейскость”, перегружая храм помпезными элементами имперского классицизма. А может быть, римские иудеи конца девятнадцатого века ни в чем не виноваты, просто у меня аллергия к “сталинским” фронтонам, или того хуже – мелкая обида на синагогального секьюрити.
***
Затеянный в 1555 году папой Павлом Четвертым еврейский ГУЛАГ дал первую трещину только в 1798-м. Тогда, всего на 400 дней, низвергнута была папократия, и, отделавшись от Ватикана, город объявил себя Римской Республикой. В тот славный год евреев уравняли в правах с остальными гражданами, и на площади в самом сердце гетто посадили “дерево свободы”.
Не знаю, как поступили с деревом в 1799 году, когда в Риме вновь восстановлена была католическая теократия и папские власти водворили в гетто всех успевших покинуть его обитателей. Через полстолетия, в 1848 году, папа Пий Девятый позволил евреям селиться вне Серраглио. Пий Девятый не был просвещенным либералом-реформатором или – упаси его боже – просто хорошим человеком: Пия вынудили. И вообще, бедного Пия так достали невыносимые революционеры-карбонарии, что, бросив “катящийся в преисподню” Рим, подался он в изгнание. В 1850-м все утряслось, папа с почетом вернулся к власти, и угадайте что…
Правильно. Через два десятилетия папская область вошла в состав светского Итальянского Королевства, и лишь в 1882 году ликвидировано было римское гетто.
Последнее гетто Европы из догитлеровских. До гитлеровских осталось пятьдесят семь лет.