“Аэрофлотом в Россию, на Украину, в другие республики СНГ…”
Russian Canadian INFOЧартер шел тютелька в тютельку. Турбулентность над Атлантикой была около шести, и думали по-началу, что часа на полтора задержатся, но сразу за Шеноном прихватили попутный (а это узлов десять сверх расчетной) и вот тютелька в тютельку.
Григорий Аркадьевич далеко не впервые, но от этого с чувством не менее глубокого чем в прошлые годы удовлетворения, взглянул на родные места. В стелящейся дымке перьевых облаков, родные места простирались стеганным одеялом от Днепра на запад по семи холмам.
Швы проспектов и улиц пересекались на том одеяле прямыми углами, образуя великое множество аккуратных прямоугольников. В больших прямоугольниках рассыпаны были прямоугольнички поменьше, то тут то там случались овалы стадионов, зеленые кляксы парков, лишаи свалок и пустырей.
-Аttension,- скомандовал сам себе Григорий Аркадьевич ( в последние годы он уже не переводил с английского технические термины, нецензурные ругательства и часто повторяющиеся команды). Вот теперь в самый раз будет ( эх глаз, черт его побери-алмаз да и только) и понижая коэфициент нагнетания до одной шестой кубика на дециметр, важак отмахнул стае “Делай как я”. Стая дала восточный полуэлипс и уже секунд через десять стали различимы пестрые ядовитые дымки, жавшихся к реке заводов.
– Жив Курилка,-с любовью подумал о родном городе Григорий Аркадьевич, предвкушая как вот-вот проступят россыпи хрущевских черемушек, центр и новостройки.
Этот город был для него всем, только тут вдыхая черные выхлопы “Икарусов”, душистый запах беляшей и прянный аромат остывающего асфальта- Гриша жил, дышал и пархал в полном восторге от того, что дышит, живет и пархает.
Что такое…! Вдруг ни стого ни с сего резко пошел вниз четвертый справа, там обычно идут двухлетки-птицы эмоциональные и невыдержаные.
-Гнездец орленку,- подумал об упавшем Гриша, из такого пеке и стреляной особи не выйти, а этот и подавно отлетался. Предупреждал ведь их перед вылетом желторотиков этих, ….эх да чего уж теперь, и он дал отмашку в правую шеренгу “сомкнуться на тушку”.
Когда то Григорий Аркадьевич тоже был двухлеткой, и также как этот (царство ему земное) непонимал, от чего седоклювый вожак круг за кругом, все ниже и ниже, но так бесконечно долго причаливает к родному порогу. Тогда, много весен назад, точно так же как и этот, едва не сложил Гриша крылья “пингвинчиком” , чтобы- раз и сразу дома.Что поделаешь такова видно птичья натура, рватся к родному порогу призрев неоправданый риск. Память поколений диктует пунктиры маршрутов, и необъяснимый инстинкт вновь заставляет улетать оттуда, куда станут они стремиться едва приземлившись. Так было всегда, возможно что это тайный обет перелетного ордена, а может быть просто дурная привычка неверить в наличие счастья под боком. Кто знает?
Родина уже доносилась шумом, пока что на верх проникали лишь звонкие трели трамваев и резкие клаксоны автомобилей, но еще чуть-чуть и послышится ругань, удары по футбольным мячам, шепот влюбленных. Вожак любил свой неуютный город на семи равновеликих холмах.
Неразделенной любовью навечно прикован был Гриша к пыльным дворам, где лупили в него из рогаток неугомонные пацаны, любил изо всех своих сил, аккупированные бродячими котами чахлые скверы и гордость переполняла сердце, когда пролетал он над широкими площадями отдаными на поругание зажравшимся голубям.
Стая дала последний круг над жилмассивом Победы. Григорий Аркадьевич гортанно выкрикнул координаты.
Садились звеньями по пять на крышу двадцатого “А”, тремя метрами к северо-востоку от торчащих вверх лапок торопыги двухлетки. Гриша всегда причаливал здесь, двадцатый “А” распалагался на самой вершине одного из семи холмов, с холма этого как на ладоне, виден был любимый город, город в котором год за годом не сбывалась ни одна мечта, кроме самой заветной, во исполнение которой и прилетал на родину Гриша снова и снова- Свалить отсюда за тридевять земель, к чертовой матери.
