Братья навек (окончание)

Жизнерадостный плакат в центре Пекина – в гигантском хороводе с музыкальными инструментами в руках кружат 56 облаченных в национальные костюмы пар. В принципе, в КНР проживают более семидесяти этносов, но властями официально признаны только эти танцующие. Непосредственно за бьющими в литавры босоногими ороченами, подгоняемые ряженными в лисьи шапки уйгурами, жарит “барыню” утрированно круглоглазая чета элосов-цзу.
Элосы эти – не какая-то там голь перекатная, но титульная нация Шивэй-Русской национальной волости. …Китайские русские по численности своей занимают несчастливое тринадцатое место в многоязычной семье Синьцзян-Уйгурского автономного района. Тем не менее, в 2001 году руководство Китайской Коммунистической партии сочло необходимым наделить элосов-цзу собственной административной территорией и, следовательно, собственным депутатом в Совете Народов. Славянское население Шивэй-Русской волости (и в какой-то мере все 19 тысяч китайских русских) в Пекине представляет Луниаофу Нигула Иваньовэйци, или же попросту – Николай Иванович Лунев. Депутату Луневу 37 лет от роду, и в свободное от депутатства время заведует он единственной в стране русской школой в поселке Кульджа. Когда-то в Кульдже было аж четыре таких школы, но в конце 50-х большинство китайских русских сочли за благо покинуть вставшую на путь социализма Поднебесную. Сегодня, печально признается директор, во вверенном ему заведении обучается лишь 250 человек, при этом только 10 процентов из них – этнические русские. Впрочем, и эти ребятишки (в большинстве своем появившиеся на свет в смешанных браках), внешне мало чем отличаются от китайских однокашников. В кульджинской русской школе из всех предметов на русском языке преподается лишь …русский язык. Однако, судя по транспаранту, украшающему въезд в “русскую” деревню Эньхе, обучение “великому и могучему” оставляет желать лучшего.
…”Энхейский русско-национальный народ приветствует вас!” Надо понимать, что и до “столичного” поселка Шивэй, где с недавних пор китайские надписи политкорректно продублированы русскими, у Николая Ивановича и его “хорошистов” руки тоже не дошли. Так, рядом с магазинчиком “Все для мужчины” примостился лубочно-русский трактир, радующий легковерных туристов такими кондовыми русскими угощениями, как вельвет-пироги и печеная овца Лиюань. В этой связи депутат Луниаофу отмечает, что уже для второго поколения русских переселенцев язык исторической родины перестал быть разговорным. Отец Лунева, привезенный в Китай в начале тридцатых годов в четырехлетнем возрасте, основным своим языком считает уйгурский, а вторым китайский, на котором разговаривает значительно лучше, чем на русском. Супруга Николая Ивановича, несмотря на то что оба ее родителя на свет появились уже в Китае, – стопроцентная русачка. В этом, пардон, “расовом” аспекте, супруги Луневы (как и пляшущая на пекинском плакате круглоглазая парочка) являются редким исключением.
И все же, несмотря на азиатский облик и на полувековую атеистическую пропаганду, элосы-цзу – люди православные. Коммунистическое начальство Шивэй-Русской волости сквозь пальцы смотрит на ежегодные коллективные празднования “русско-национальным” народом Пасхи и православного Рождества. То ли власти рукой махнули на своих подопечных, то ли по незнанию, крашеные яйца и пост посчитали не “опиумом для народа”, а лишь “красивым древним обычаем гордых элосов”. Что же касается просьбы тамошних русских о восстановлении храма, то, формально ее удовлетворив, партийные боссы прибегли к традиционному азиатскому коварству. Дело в том, что по законам КНР, строительство культовых зданий осуществляется непременно государством и исключительно на казенные средства. …Так и строят китайские товарищи православную церковку вот уж без малого десятый год. Ну, а тем временем, на окраине Шивэя верующие русские люди полузаконно соорудили то ли сарай, то ли часовенку, где и собираются по церковным праздникам.
Член китайской компартии и атеист депутат Лунев признает, что особым почтением у шивэйских русских пользуется “родительский день” – день поминовения усопших. На православное кладбище в Кульдже съезжается народ не только из Шивэйской области, но и родственники со всего Китая. Совершенно азиатского обличия Иваны да Марьи совершают обход родных могилок, поют, выпивают и, поминая белокурых бабушек и дедушек, вспоминают былые деньки. Что же касается дней нынешних, то в последние несколько лет (не без помощи расторопных властей) шивэйские славяне успешно оседлали “туристическо-этнографический” бизнес. После официального признания элосов экзотической народностью, в результате пропагандистской шумихи по поводу образования русской волости, интерес крайне охочих до фотографирования китайских сограждан прямо-таки золотым дождем полился на головы шивэйских русских.
При въезде в славянский “дисней-ленд” красуется бородатый гипсовый мужик, управляющий русской тройкой. “Тройка-птица” состоит из двух гипсовых лошадок, запряжённых чем-то наподобие римской боевой колесницы. В Шивэе несколько русских постоялых домов, принимающих на ночлег этно-туристов за 40 юаней с носа. Кроме вышеупомянутой “печеной овцы Лиюань”, шивэйцы потчуют лоховатых туристов альбомами с Лениным на обложке, деревянными поделками из пластмассы и прочим ширпотребом. Между тем, бизнес приносит ощутимые дивиденды всем принимающим в нем участие. Анна Ли – женщина абсолютно азиатской внешности, хотя по матушке она Балябина. У Анны Балябиной-Ли целых две гостиницы – “Дома у Анны” и “Счестливая семья” (именно так прописано на деревянной табличке у входа). Анна по-русски объясняется еле-еле, а ее дочка, выполняющая обязанности администратора, элосским языком и вовсе не владеет. В обоих отелях 20 спальных мест, хвастается хозяйка “гостиничной империи”, и отбоя от туристов нет даже в межсезонье.
Не обошла стороной гостиничная золотая лихорадка и семью нашей давнишней знакомой – бабы Лиды Ведерниковой. Лидина дочь Тоня в опустевшем после отъезда сыновей доме предоставляет туристам несколько комнат. Импровизированная гостиница так без подвоха и называется – “Домик тети Тони”. Между прочим, в отличие от гипсовой “тройки-двойки”, приспособленные под цветочные вазоны печные чугунки на Тонином подоконнике – самые что ни на есть настоящие – по наследству доставшиеся от некогда отданной на чужбину “в дети” маминой мамы.
…За околицей “дисней-ленда”, неподалеку от трогательно украшенного русской маковкой и китайскими фонариками сарая-часовенки, знай себе течет пограничная речка. Экая условность. На том, на русском, берегу точь-в-точь такая же земля, с такими же сопками под тем же капризным дальневосточным небом. И ведь лед на реке не более сотни раз стаял с тех пор, как Родина сделалась для них Заграницей. Но не щи уже, и не каша, а печеная, прости Господи, “овца Лиюань”.
Такие вот, братцы, “вельвет-пироги”.