Бомбилы

В прошлом номере INFO под эгидой свежеучреждённой рубрики “Люди добрые” поместил я незатейливый материалец, посвящённый 85-летнему альтруисту – доктору Расселу Донеру. Замечательный этот доктор обретается в сельской глуши американского штата Иллинойс, и за истекшие пятьдесят семь лет медицинской практики всё никак не решается брать с пациентов более пяти долларов за визит.
Возвращаясь к славному доктору, спешу заверить уважаемых читателей в том, что с момента выхода статьи жизненное кредо Рассела Донера и смехотворная сумма его гонорара остались прежними. Возвращаясь же к самоучреждённой рубрике, считаю необходимым ещё раз настоять на её необходимости. Тавтология (за исключением только что отчебученной) – не такая уж плохая штука, и если твердить из номера в номер о редких проявлениях истинной людской доброты, то, глядишь, и в наших огрубевших душах нечто этакое шевельнётся. А посему не откажите автору в истинном удовольствии вновь поведать о… Нет, на этот раз не о благородном докторе и не о самоотверженном полицейском и не о каких-либо иных представителях спасательно-героических профессий, но о работниках мало вяжущегося с темой данной рубрики промысла – о таксистах. Да к тому же не о простых, а нью-йоркских, – практически не уступающих киевским в степени удалённости от обозначенных Ватиканом критериев святости.
Итак…
В тот недобрый рождественский вечер семидесятидвухлетняя Фелисия Леттери после утомительного дня, проведённого в охваченном предпраздничной лихорадкой Манхэттене, наконец-то добралась в безмятежный спальный район Лонг-Айленда. Пожилая итальянская туристка гостила в доме своей американской сестры Леттерии. Именно в гостиной этого дома, в панике разбрасывая многочисленные магазинные пакеты, несчастная удостоверилась в безвозвратной пропаже небольшой дамской сумочки. К безвозвратности оной по возможности мягко подготовили гостью Большого Яблока лонг-айлендские полицейские. Безо всякого энтузиазма приняв у рыдающей Фелисии заявление о забытой в такси сумке, копы развели руками. Ни номера автомобиля, ни названия компании, ни даже лица водителя бедная женщина не запомнила. Впрочем, бедной, сидя в такси, Фелисия не была, ею она сделалась сразу же после. Дело в том, что позабытая на заднем сидении сумочка, кроме фамильных ювелирных побрякушек (боялась обронить в магазинной толчее) и итальянского паспорта, ещё вмещала и двадцать одну с мелочью тысячу долларов “кэшем”. Профессиональный опыт полицейских, да и опыт всей нашей (не соответствующей ватиканским критериям святости) жизни-жестянки, не оставлял пожилой итальянке ни малейшего шанса на рождественское чудо.
Однако, называлась бы наша рубрика как нибудь иначе, а не так, как называется, когда бы на отчаянный крик души бедолаги Фелисии – “спасите, люди добрые”, не отозвался кучерявый ангел во плоти.
Он и впрямь был кучеряв, однако ввиду природной смуглости мало соответствовал принятым на западе ангельским стандартам. Да и имя его – Махамад Асадужаман, уж если говорить о чудесном, по нынешним стереотипам скорее смахивает на прозвище злого волшебника. Но он не волшебник, он только учится, а вечерами “бомбит” на такси. Студенту Махамаду 28 лет от роду, двадцать из которых прожил он в Нью-Йорке в бедной семье бангладешских иммигрантов. В бедной, но гордой, ну или просто доброй. Наверное всё-таки доброй, потому что, обнаружив сумку с деньжищами, “бомбила”, не дожидаясь утра, отправился за пятьдесят миль (по найденному среди купюр и драгоценностей адресу) в далёкий Лонг-Айленд.
Эту спешку впоследствии объяснит он тем, что дама, дескать, пожилая, а сумма нешуточная, и неизвестно как отразились бы всеношные волнения на здоровье итальянской маши-растеряши.
Отыскав дом американской сестрицы Леттерии и безрезультатно оттарабанив в дверь (тем временем полицейские советовали итальянкам не зацикливаться на мирском и подумать о вечном), смуглый ангел вставил в замочную скважину скрученную трубочкой “благую весть: “Don’t worry, Philissia, I’ll keep it safe” (Не переживайте, Фелисия, я всё сохраню), и вместо подписи – номер мобильного. Долго ждать не пришлось, дама плакала в трубку и от свалившегося на её голову счастья крайне медленно соображала. Короче, чтобы больше ничего рассеянная Фелисия не теряла, пришлось на утро Махамаду вновь отправляться на Лонг-Айленд.
Вот, в общем-то, и вся история. Ах да, чуть было не забыл – от предложенного благодарной Фелисией вознаграждения бедный судент категорически отказался.
В этом месте предлагаю перевести дух и по возможности честно примерить на себя поступок Махамада. О результатах примерки сообщать не обязательно.
А я тем временем, переполняясь этнической гордостью, объявляю имя следующего героя-таксиста: Яков Кацнельсон, …ну или, на худой конец, Степан Загоруйко. Шучу. Его зовут Зубиру Джалло, ему 42 года и родом он из африканской державы Сьерра-Леоне. Нью-йоркские газеты посчитали нужным сообщить читателям, что, ишача ночным таксистом, Зубиру зарабатывает 300 долларов в неделю. Личный опыт подсказывает, что с учётом неучтённых “типов” и прочих хитростей, заработок сьерра-леонца составляет куда более солидную сумму, однако в том, что на богатея Зубиру по любому не тянет, сомневаться не приходится. Богатеем был некто Джон Джеймс, позабывший в такси нашего героя саквояж. Несмотря на довольно-таки примитивное имя и на не особенно аристократическую фамилию, мистер Джеймс умудрился “посеять” на заднем сидении таксомотора добра аж на целых 100 000 долларов. Наличность в перемешку с ювелирными украшениями Джон вёз с аукциона, закончившегося поздно вечером в нью-йоркском National Art Club. Ну, устал человек, расслабился, …бывает. Поднявшись налегке в свой манхэттенский апартмент и уже там обнаружив пропажу, Джон Джеймс был вынужден приободриться самым наинеприятнейшим образом. Бегал вокруг элитного дома, судорожно пытался вспомнить шестизначный номер таксистского жетона, звонил кому ни попадя среди ночи – всё без толку.
Тем временем Зубиру, бережно доставив несметные сокровища в своё немудрёное жилище, строго-настрого приказал послушной сьерра-леонской жене спрятать саквояж понадёжнее (райончик там, надо полагать – не ахти). В отличие от сердобольного Махамада, простодушный африканец рассудил, что из-за каких-то там ста тысяч цивилизованный белый человек с ума не сойдёт. …Во всяком случае, до утра. Ведь должен же понимать цивилизованный человек, что его добро на то и его, чтобы другой цивилизованный человек на него не позарился. Именно так, возвращая поутру набитый долларами саквояж, объяснял таксист невозможность любого другого варианта развития событий. Уже потом, отвечая на вопросы газетчиков, сиерралионец с удивлением пояснял неразумным, что (цитирую) – “брать что-то, принадлежащее кому-то, то же самое, что есть кого-то”. Не красть, – терпеливо втолковывал притихшим нью-йоркцам африканец – это одна из десяти заповедей, исполнение которых и отличает цивилизованного человека от каннибала-дикаря. …Ведь это тут, у нас, на подобные мелочи глаз замылился, а там, у них, в сиерралионской глубинке, вопрос о непринадлежности человека к человекообразным каннибалам по сей день стоит достаточно остро. Зубиру Джалло – человек. По нашим меркам – “c большой буквы”, по его – обычный, такой же, как и мы с вами.
Такой же ?