“Знаю, не избежать мне суровых окриков и насупленных бровей. Дескать, вся эта книжка – исключительно для “жареного фактика”. Мол, автор, так его растак, ради красного словца не пожалел и праотцов…”
Владимир ГАЛЬПЕРИН
Толедо, США
Вышла в свет новая книга Владимира ГАЛЬПЕРИНА “Ой вей Zidovske Mesto”. Мы публикуем некоторые главы из неё… Книга ограниченном тиражом будет продаваться в редакции Russian Canadian Info
гл.4 Шалом-Абордаж
Любой империи, надумавшей загнать под ярмо один или сразу несколько “третьесортных” народов, необходимо намотать на свой императорский бакенбард то, что палка национально-религиозной несвободы – штука о двух концах. Возможно, именно этим – двойственным свойством усмирительной розги – и объясняется крайне непропорциональное представительство “инородцев” в рядах бунтовщиков всех времен и народов. И пусть немного диковато смотрятся в одном предложении такие имена, как Спартак, Наполеон и Троцкий, однако приходится признать, что каждому из этих персонажей не посчастливилось уродиться “лицом” презираемой “не кроенной национальности”. Пугачевские калмыки, поляки Народной Воли, Латышские стрелки и евреи большевистского ЦК – вовсе не случайные, но вполне закономерные реалии исконного “русского бунта”. Вот и в Испании, после эдикта 1492 года, в диссидентско-робингудовской среде преобладать стали всё больше евреи да мавры. Эти, ещё вчера вполне законопослушные граждане, решительно отказались покорно брести одной из трёх уготованных им Святой Инквизицией дорог. Напомню, что первый из предложенных маршрутов лежал вон из родной стороны, хоть и с Верой Предков в сердце, но без гроша в кармане. Вторая тропинка – вела к католическому храму на собственные “добровольные” крестины, ну, а третья и самая короткая – в костер. Между тем, нашлись такие, кто избрал для себя четвертый путь, так называемую “большую дорогу”. И стоит ли удивляться тому, что в мореходном королевстве “дорога” эта не всегда оказывалась сухопутной.
…Яков Куриэль – блестящий офицер испанского флота, участник многих морских сражений, отмеченный королевскими наградами. В 1492-ом году этот гордый моряк, отказавшись принять Христианство, в одночасье лишился Родины, имущества и звания. (По другой версии – Куриэль переходит в Католицизм, но арестовывается Инквизицией за тайное выполнение иудейских обрядов). В середине “диких девяностых” 15-го века наш герой оказывается в Новом Свете, где в компании таких же, как и он, иудеев-изгнанников снаряжает пиратский фрегат. Лишенные всего, в том числе, и страха, соратники Куриэля с вполне объяснимым энтузиазмом потрошат испанские суда в Карибском море. Между тем, желающих выразить своё отношение к “национальной политике” королевы Изабеллы не убывает, и вскоре под командованием Якова оказывается целая пиратская флотилия. Полностью укомплектовать личный состав единоверцами у вновь испеченного пиратского адмирала не получается, однако на всех кораблях соблюдается строгий кашрут и субботнее отдохновение “от трудов праведных”. Многочисленные пиратские базы этой лихой “кошерной” флотилии были разбросаны по всему карибскому архипелагу, имелись они и на Ямайке. Жизнь и приключения Якова Куриэля с документальной точностью описал его современник – раввин Хаим Виталь Калабри. Рав Калабри в своих хрониках свидетельствует, что отойдя от дел, Куриэль перебрался в Святую Землю, где прожил долгую и спокойную старость и что похоронен он был в Цфате.
Не меньший интерес вызывает удивительная судьба другого еврейского флибустьера – Самуэля Паллаче (Шмуэля Фаладжи). Раввин и знаток Каббалы, он был изгнан из родной Кордовы без гроша в кармане. Обосновавшись а Северной Африке, Паллаче делает головокружительную карьеру, пиком которой становится должность марокканского посла при Голландском Дворе. Судя по всему, посольские заботы оставляли господину послу достаточно свободного времени, и на досуге восемь добротных каравелл под командованием рава-дипломата грабили испанские суда по всей Атлантике. Совмещая приятное (месть ненавистному королевству) с полезным (золото, серебро, изумруды), отчаянный каббалист несколько увлекся рискованным хобби и по настоятельному требованию испанского правительства был арестован голландскими властями … но уже через несколько часов выпущен на свободу из амстердамской тюрьмы в пику враждебному Голландии Мадриду.
Уже значительно позже – в 1628 году – в карибских водах объявится некто с забавным именем – Мозес (Моше) Коэн-Энрикес. Корабли под совместным командованием Коэна-Энрикеса и голландского адмирала Пита Хейди не давали покоя испанским галеонам, доставляющим в Европу сокровища Нового Света. При этом “цивилизованный” европеец Хейди (несколько лет пробывший рабом на испанских судах) с подданными испанской короны церемонился ещё меньше, чем полудикий карибский уроженец Энрикес. Список промышлявших морским разбоем представителей “Народа Книги” не будет полным без хорошо известного американской публике Жана Лафитта. Бабушка Жана бежала из Испании во Францию после сожжения мужа по обвинению в тайной приверженности Иудаизму. Страшно поверить, но казнили этого несчастного не в средневековом 1492-ом, но уже во второй половине “изящного” восемнадцатого столетия! Выросший во Франции Лафитт, юношей будучи падким на приключения, едва выйдя из под родительской опеки, перебрался во французскую Луизиану. Там, в окрестностях Нового Орлеана, непоседа Жан создает (ни много – ни мало) собственное “Пиратское Королевство”. Возможно, пышное название лафиттовского “бандформирования” не совсем точно отражало суть предприятия, однако, даже по самым скромным оценкам историков, “под ружьем” у Жана постоянно находились до полутора тысяч необременённых законопослушанием романтиков. На протяжении десятилетий пираты Лафитта грабили корабли в Карибском море и в Мексиканском заливе. Неуязвимость “пиратского короля” объяснялась не столько военной бестолковостью колониальных французских властей, сколько негласным союзом Лафитта с властями англоязычных колоний. Взаимовыгодный этот союз сложился в 1812-ом году, после того, как капитан Лафитт со всем своим флотом выступил на стороне жаждущих независимости американских колоний в их антибританской компании 1812-го года. В дальнейшем “королю” всё же придётся покинуть материковую часть Луизианы, однако до самой смерти его безраздельной вотчиной останется остров Галвестон в Мексиканском заливе. Справедливости ради следует отметить, что воспитанный в христианской традиции Лафитт Иудаизма не исповедовал (да и вряд ли вообще верил во что-то кроме судьбы-индейки), однако об убийцах деда и о “милой сердцу” Испании, судя по всему, не забывал. Во время войны Мексики за свою независимость его эскадра бороздила Атлантику под мексиканским флагом и совершенно безвозмездно топила испанские фрегаты.
… Ну, вот вкратце и всё, что касается “ямайского пиратского навета” – в действительности, никаким наветом не являющимся. Между тем, на память о евреях в том “тропическом раю” остались не только жутковатые надгробья с пиратской символикой, но и некоторые прелюбопытнейшие традиции. Так, например, известная всему миру пышная прическа незабвенного Боба Марли, состоящая из завитых локонов, ничто иное как легкий перебор в накручивании … пейсов. Однако, не оспаривая шокирующей неимоверности данного заявления, осмелюсь пригласить вас к продолжению темы в заключительной главе.
