Задумывая “Неньку”, я, честное слово, не помышлял о воздвижении этакого “памятника нерукотворного”, к которому нескончаемой вереницей по “незарастающей народной тропе” тянулись бы “и гордый внук славян, и финн, и ныне дикий тунгус, и друг степей калмык”.
Всего-то и собирался я, что в двух (ну от силы трёх) газетных статьях ответить на недоумённый вопрос моих украинских друзей: “да откуда ж взялись вы на наши головы?” А потом затянуло. Точь-в-точь как с горилкой (это не маленькая самка гориллы, это наша украинская водка). Думал – ещё чуток, ещё один глоток старинного эликсира, настоенного на степном ковыле, екатеринославских акациях, киевских каштанах, черноморском бризе, и -“завяжу”. Но, видимо, пришла пора признаться самому себе и вам, уважаемые читатели, что путь еврейского народа Украины мы проследим до самого конца. Типун мне, конечно, на язык, ведь очень хочется верить, что нашего “конца” враги не дождутся. А потому путь еврейского народа Украины мы проследим от иудейских (не про нас будет сказано) могил древнегреческого Херсонеса до еврейского исхода 90-х годов прошлого столетия. В пылу летописья придумал я даже замахнуться на двадцать “пост-беловежских” лет украинской независимости, вплоть до “еврейской сотни” киевского Майдана, но поостерёгся. Бальзаму истории (в отличие от злободневного первача) необходимо настаиваться, а тут ещё и пена толком не осела. Нет, давайте подождём годков пять-десять.
Ну, а теперь в путь. Нас с вами ждут 93 послереволюционных года Евреiны…
Печальная ирония двадцатых годов заключалась в том, что большевистская революция, отменившая де-юре дискриминацию евреев, де-факто превратила их в бесправнейших совдеповских изгоев. “Лишенцы” – так в годы военного коммунизма стали называть деклассированных элементов, ввиду принадлежности к контрреволюционному классу полностью лишённых гражданских прав. “Кулаки”, “бывшие”, ну и конечно же “спекулянты” – не могли участвовать в выборах, поступать в ВУЗы, пользоваться бесплатной медициной, устраиваться на фабрики и даже регистрироваться на бирже труда.
Евреи, покинувшие разорённые погромами местечки и осевшие в городах, пытались спастись от голодной смерти “крамольными” промыслами – грошовой коммерцией и мелким ремесленничеством. А если ещё учесть, что в дореволюционной Украине (в Белоруссии и того более) 70 процентов мелкой торговли приходилось на долю евреев и вовлечены в неё были 40 процентов трудоспособного еврейства, то удивительно даже, что в “лишенцах” официально ходило только 30 процентов моих соплеменников. Впрочем, нам ли с вами не понимать, что по крайней мере ещё столько же, дабы не угодить в совдеповские “неприкасаемые”, откупались от пламенных “товарищей Швондеров” предпоследним куском хлеба. Кстати о Швондерах… В первые годы советской власти удовлетворяющие режим анкетными данными евреи охотно принимались на государственную службу. И дело вовсе не в “заговоре” или в протекции ЦКовских соплеменников, но лишь в несравненно высокой по отношению к другим народам грамотности. Вот откуда они, все эти еврейские домоуправы, мелкие профсоюзные функционеры и прочий планктон соцучреждений. Руководящие же посты в Партии, в Красной Армии, а также в карательных органах ЧК – ОГПУ доставались бывшим еврейским революционерам, вовремя вскочившим на подножку “нашего летящего в коммуну паровоза”. Что же касается замешкавшихся в некогда братских, но с недавних пор “реакционных” бундах и по’алей-ционах, то их ожидала “СССР” – Скорая Свирепая Сталинская Расправа. Не избежит лагерей и подавляющее большинство ВКПбэвских евреев. Произойдёт это в очень недалёком будущем, ну а пока что эти Швондеры выслуживаются перед партийным руководством, терроризируя свой собственный народ.
“Евсекция” – еврейская секция при РКП(б) – ВКП(б), созданная для работы состоящих в ней “евсеков” с остальными евреями. А остальные изо всех сил старались держаться подальше от коммунистов с их революцией. Даже исконных мест, казалось бы, постыдной черты оседлости старались они не покидать. Несмотря на все катаклизмы первой четверти 20-го века, уклад жизни большинства украинских евреев практически не изменился. Украина по-прежнему была мировым центром хасидизма, многочисленные её ешивы и хедеры по-прежнему охватывали всех желающих получить традиционное образование. Не столичные харьковские “евсеки”, а меджибожские седобородые цадики пользовались в народе непререкаемым авторитетом, советы раввинов, а не реввоенсоветы определяли жизненный курс еврейских общин.
Скорее всего, по команде из Москвы, но, думается мне, что из ревности не в меньшей степени, еврейские большевики набросились на иудаизм, и всё с ним связанное. Коммунистическая партия подчеркнуто не вмешивалась в еврейскую жизнь, все её директивы передавались исключительно через “евсеков”. По всей Украине закрывались синагоги и ешивы, раввинов арестовывали и расстреливали, и чтобы представить себе масштаб атаки на иудаизм, аналогичные гонения на православие следует умножать на десять. Судите сами: в дореволюционном Екатеринославе имелось сорок синагог, включая большую хоральную, две ешивы и не менее десятка хедеров. К началу тридцатых из всего этого оставалось лишь одно сараеподобное строение без миквы, и ни одного раввина. Заодно досталось и ивриту – “языку реакционных сионистов”. Не то что книги и школы, вне закона оказалось даже само его название. Отныне и вплоть до 1988-го года крамольный этот язык рекомендовалось не вспоминать вообще или, на худой конец, называть его – “древнееврейский”. Ну то есть, те, кто на нём писали и разговаривали, давно уже умерли, …или умрут, если не прекратят писать и разговаривать.
А ещё Евсекция сражалась за “денэпманизацию” отданного ей на растерзание еврейства. В начале двадцатых Новая Экономическая Политика привлекла к себе неожиданно широкие слои еврейских “лишенцев”. Терять-то им было нечего, заветным профсоюзным билетом, отбираемым у “красных буржуев”, они и так не обладали. К тому же к многочисленным препонам, чинимым советской администрацией (как будто не их же Ленин ратовал за НЭП “всерьёз и надолго”), изворотливым коммерсантам черты оседлости было не привыкать. Таким образом к середине 20-х годов 70 процентов частного бизнеса на Украине принадлежало евреям. У меня не имеется на этот счёт статистических данных, но, думаю, что и в годы “развитого социализма” примерно такой же процент подпольных производств принадлежал еврейским “цеховикам”. В семидесятые годы двоюродного дядю моей жены расстреляли, а двух его сыновей посадили на 15 лет за скупку фруктов в украинских колхозах (обречённых на гниение в силосных ямах) и реализацию их через овощные магазины. Сыновья, превратившиеся в лагерях в измождённых старцев, досиживали ещё свои срока, а на воле за подобную “кооперацию” вовсю уже вручали “переходящие знамёна”.
Кстати о кооперации, о той самой – незабвенной-перестроченной. Уж в ней-то, по моему собственному опыту, евреев было “до неприличия много”. До такого “неприличия”, что в нашем, сплошь семитском, кооперативе председателем записали человека с украинской фамилией.
В те – в “нэпмановские годы”, частником-мироедом был мой дед. Дед ел мир двумя фотографическими ателье (империя!). Одно – в родном Гайсине, другое – на базаре в “столичной” Виннице. К концу двадцатых деда так раскулачили, что пришлось бежать в Днепропетровск, отдав местному комиссару всё имущество, включая бабушкины часы. В первые дни войны дед узнает в заводском ОГПушнике гайсинского комиссара, узнает по женским часикам на “чистой” чекистской руке, и, будучи значительно старше призывного возраста, но спасая домашних от лагеря ” членов семей врагов народа”, добровольцем уйдёт на фронт. Навсегда.
А вот у другого нэпмана – Моисея Сиперштейна, судьба сложится иначе. В 28-м, за пару дней до рокового стука в дверь пошивочной мастерской, упаковав “награбленное” у трудового народа в три узла, Моисей смотается – вы не поверите – аж в самую Мексику. Спустя 60 лет его жена, тётка моей мамы, поведает мне, путая русский с испанским и идиш, как на первые заработанные деньги “этот мишугане” заказал у местного живописца средних размеров картину. Преодолев океан, расцвеченный почтовыми штампами множества экзотических стран, “дар мексиканского пролетариата” торжественно был доставлен адресату – гайсинскому ОГПУ. …Городок-то маленький, везде свои уши. Лет тридцать потешался народ, вспоминая про сиперштейновскую “фигу маслом”.
…Ненька ли, это, конечно, ещё большой вопрос, но в том, что “моя”, сомнений нет. Мы – украинские евреи, от белорусских, литовских и молдавских заметно отличаемся, ну и, конечно же, в лучшую сторону. Да мы, если хотите знать, в тридцатые годы вообще чуть было не стали Автономной республикой в составе УССР. И даже более того – часть тогдашнего руководства поговаривала о целой Еврейской Советской Социалистической Республике. Пишу дикое это словосочетание, и аж жуть берёт. Этак бы и впрямь, в 91-м, после “беловежского соглашения”, имелось бы у евреев аж целых два государства. …Но обошлось. А начиналось всё с грандиозных планов Партии и Правительства создания на Украине еврейских сельскохозяйственных поселений. Не просто колхозов, но целых районов (с последующим слиянием их по крайней мере в АССР). Для претворения в жизнь этого амбициозного проекта создано было в 25-м году “Общество по Землеустройству Еврейских Трудящихся” – ОЗЕТ. Якобы внепартийный ОЗЕТ (ага, так мы ему и поверили) мало того что открыл свои филиалы по всему капиталистическому миру, так ещё и объявил о своём “нейтралитете к сионизму”. Представляете, как нужны были деньги на еврейский “Город Солнца” в стране победившего социализма. И деньги потекли рекой. Еврейские организации США, Англии, Германии, Голландии, Аргентины, Южной Африки и даже с мацы на покупаемую у арабов воду перебивающейся Палестины – вот далеко не полный список ОЗЕТовских доноров. Нельзя сказать, что успех превзошёл самые смелые ожидания, но дело явно сдвинулось с мёртвой точки. Всё те же еврейские “лишенцы”, конечно же не от любви к землепашеству, но в надежде обрести хотя бы куцые (беспаспортные) права советских колхозников, потянулись во вновь созданные еврсельхозрайоны. Вот они, позабытые нынче украинские биробиджаны: Сталиндорфский, Ново-Златопольский (Днепропетровская обл.), Калининдорфский (Херсонская обл.) национальные районы, 12 еврейских сельсоветов в Крыму, четыре в Николаевской области.
Примерно на это же время приходится небывалый расцвет идишистской культуры. К концу 20-х – середине 30-х годов 65 процентов еврейских детей в Украине обучаются в еврейских школах, в Белоруссии – свыше 70-ти процентов. Еврейские техникумы (включая московский и киевский театральные), еврейские педучилища и пединституты, факультеты с обучением на идиш при столичных университетах и даже (внимание !) ЦЕПШ – Центральная Еврейская Партийная Школа. Но шаг в сторону сионизма – тюрьма, шаг в сторону синагоги – изгнание из профсоюза, книга на иврите – водворение в “лишенцы”. Товарищи Ивановы, Петровы, Сидоровы иврит от идиша не отличали, для этого ЦЕПШ “ковала” товарищей Швондеров. Но не долго оставалось им терроризировать собственный народ и провоцировать ненависть к нему других народов. Во второй половине 30-х личный антисемитизм Сталина трансформировался в антисемитизм государственный. Ещё не облетела обкомы знаменитая фраза Молотова, сказанная им во время смещения еврея Литвинова с поста наркома иностранных дел: “…Мы навсегда покончим здесь с этой синагогой”, а евреев уже принялись “вычищать” из партаппарата, “урча от удовольствия”. За партийными боссами последовала мелкая номенклатура, и вскоре держать на более-менее заметной должности “не национальный кадр” (и всем было понятно, что имеются в виду не мордвины) стало небезопасно. Примерно в это же время политика “национальных кадров” стала применяться в научных учреждениях, творческих объединениях и при поступлении в ВУЗы. Нет, это была ещё не послевоенная “процентная норма”, просуществовавшая до кончины СССР, и не за это пусть будут прокляты тогдашние вожди “чести и совести нашей эпохи”. После подписания в 1939-м году Пакта Молотова-Риббентропа, советские газеты тщательно утаивали от населения ужасы, творимые немцами на захваченных территориях. Евреев-беженцев из Польши, объявляли лжецами-провокаторами, злобными клеветниками на “немецкий народ”. А ведь молотовы всё знали про своих подельников риббентропов. И не то чтобы специально замалчивали они страшную правду об “окончательном решении” (хочется верить, что нет), но просто в азарте “советско-германского сотрудничества” им было не до “этой синагоги”.
Половина нашей родни так и осталась в Днепропетровске. ..Хуже, чем при большевиках, не будет. …Жили под немцами в прошлую войну. Культурные люди, погромов не допускали. …Говорят с нами почти на одном языке.
17 сентября 1939-го года Сталин введёт войска в Польшу, разделив её с Гитлером. Поделят и евреев. Гитлеру достанется 1,7 миллионов, Сталину – 1миллион 220 тысяч. Железный занавес грохнется со скрежетом, раздавив под собою тысячи беженцев из Третьего Рейха. Если до этого спасавшихся от концлагерей пропускали в советскую зону и, выдав советские паспорта, навсегда лишали возможности вернуться на Родину, то теперь ружейным огнём их гнали прочь от границы. Немецкие пограничники поступали точно так же, и гибли евреи в “ничейной зоне” от голода и ран. В ноябре того же 39-го, московско-берлинские кореша ратифицируют договор “Об эвакуации украинского и белорусского населения с территории бывшей Польши, входящей в зону государственных интересов Германии”. Указывая в сопроводительных документах – “украинец (белорусс) иудейского вероисповедания”, немцы пытались выдворить в Союз и тамошних евреев. Но нет, советские власти на подвох не велись и возвращали “бракованный импорт” на съедение треблинским печам.
…Что же касается вновь приобретённых западно-украинских/белорусских евреев, от которых отделаться не удалось, то с ними в конце тридцатых годов никакого интернационального “сюсюканья” не допустили. Хватит, наигрались. Теперь уже никакого НЭПа, конфискация бизнесов, закрытие синагог, расстрел раввинов. Страстно мечтавшие о Стране Советов западно-украинские бундовцы и по’алей-ционовцы поехали в Сибирь. В Москву же, на съезд Советов 1940-го года поехали 53 депутата от Западной Украины. В их числе не было ни одного еврея.
(продолжение следует)
