Последние четыре десятилетия советской власти стали пожалуй чуть ли не самым таинственным периодом в истории Народа Книги. Судите сами – таинственность во всём, секреты на каждом шагу. Где в областном центре синагога? – строго конфиденциальная информация, получаемая приезжими исключительно через доверенных лиц, в свою очередь узнавших адрес у “посвящённых в страшную тайну” старожилов. Сколько в районе евреев ? – Да вы что! Это ж опаснейший вопрос, моментально выдающий в вас “агента мирового сионизма”. Когда в этом году Песах ? – …Я вас умоляю, только не по телефону. …Только с глазу на глаз, у девяностолетнего деда Ройзмана. Дед Ройзман путём одному ему понятных вычислений в таинственных сумерках коммунальной квартиры на Комсомольской высчитывал крамольные праздники по иудейскому календарю пятилетней давности. (Я до сих пор помню эту серого цвета брошюрку московской синагоги с молитвой “О Здравии и Процветании Советского Правительства” на всякий случай на первой странице.) Да что там Песах, если “вычислять” изо всех сил сливающихся с окружающей средой соплеменников и то приходилось “не по паспорту, а по морде”.
В нашем классе евреем (не поступок гордого юноши, но инфантилизм его родителей) записан был только я. И даже само это слово, выведенное в журнале каллиграфическим почерком, смотрелось полунеприлично. Раз в году, озвучивая “нехорошую” национальность, классная слегка краснела и, видимо щадя мою психику, произносила “это” как можно тише. В то же время среди однокашников имелось как минимум пять “стопроцентных” и столько же ещё “полтинников” с “четвертаками”. Уже с начала девяностых, вновь переписавшись альдшуллерами, все эти рябошапки моментально рассредоточились по всей географической карте облюбованных евреями мест.
На политической же карте СССР мой полунесуществующий народ помечен был опять же таинственным значком “v”. Полунесуществующий – потому что две еврейские “галочки” порхали (простите за неполиткорректный каламбур) под Биробиджаном (типа, там нас – пруд пруди), и толька одна – в европейской части Союза, в Молдавской ССР, бок о бок с такой же, но только вверх тормашками, гагаузской галочкой. С тех пор минуло много лет и стран, но всякий раз я испытываю иррациональное родственное чувство, прослышав что-нибудь о маленьком народе гагаузов.
…Гнусная трилогия последней пятилетки сталинского антисемитизма – травля “безродных космополитов”, разгром Антифашистского комитета, “Дело врачей-вредителей”. Москва скомандовала “фас”, и в октябре 48-го киевская “Родянська Укра?на” оскалилась статьёй некоего Пащенко “За высокую идейность и художественную зрелость изобразительного искусства”. Вслед за указанными в разгромной передовице “идейно порочными” художниками были исключены из творческих союзов (и в подавляющем большинстве арестованы) писатели и поэты: Н. Лурье, Х. Вайнерман, А. Губерман, И. Друкер, Н.Забара, Х. Полянкер, И. Бухбиндер, А. Виленский, Р. Билясная. И пусть не все эти имена в одном ряду с Хаимом Бяликом и Шоломом Алейхемом, но давайте прочтём их ещё один раз, поминальным кадишем по языку Идиш.
Идиш? О чём вы ? С 1949-го года нет такого языка. Отныне, заодно с “сионистским” ивритом, не рекомендуется произносить вслух этот “националистический” термин.
“109 – О РОСПУСКЕ ОБЪЕДИНЕНИЯ ЕВРЕЙСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ (17) И О ЗАКРЫТИИ АЛЬМАНАХОВ НА ЕВРЕЙСКОМ ЯЗЫКЕ (*…ладино?, …джудео-провансаль?, …магрибском?) (С-Т от 3.11.49 г., N 415, п. 5-с)
“Принять предложение председателя правления Союза советских писателей (т. Фадеева)
а) О роспуске объединений еврейских писателей в Москве, Киеве и Минске.
б) О закрытии альманахов на еврейском языке “Геймланд” (Москва) “Дер Штерн” (Киев).”
А заодно втихаря закрыли пяток остававшихся в Украине еврейских “восьмилеток”. Всё, с этого дня и до развала СССР дозированное использование “еврейского языка” допускалось лишь в биробиджанской резервации.
“Хавер Сталин из ба ундз, тайерер фар а татэ
Ундзер ганцеер ланд клайбт им ин депутатен
Дер хавер Каганович из ундзер депутат
Арунтер митн голех, арунтер митн рав!”
(“Дороже нам товарищ Сталин, чем отец родной, и вся наша страна выбирает его в депутаты. Товарищ Каганович тоже наш депутат. Нет больше у нас попов, нет больше у нас раввинов.”)
…Нормально ? Теперь даже такую бредятину во избежание обвинений в национализме следовало печатать исключительно кириллицей.
Кстати о книгопечатанье. Тогда, в начале пятидесятых, в период общесоюзного разоблачения “космополитов”, пожалуй лишь в УССР да ещё в арабских странах государственные типографии не отказывали себе в удовольствии перепечатывать слегка осовремененные иллюстрации черносотенских журналов времён дела Бейлиса. Травля “безродных” достигла точки кипения “разумом возмущённых” в ходе освещения советской прессой столичного дела врачей-вредителей и приуроченных к нему республиканских “дел”. Советский Народ зашёлся в праведном гневе: директора школ сквозь пальцы смотрели на волну избиений еврейских детей, милиция игнорировала площадную брань трамвайных антисемитов, в Прикарпатском военном округе приговорили к расстрелу (чёрт с ними, что шумно, главное – заочно) солдата Зицера-Бернштейна за “побег на жительство в Израиль”. Но самым главным предзнаменованием грядущей депортации стало распоряжение ЦК КПУ “Об изучении и изменении национально-кадрового состава”.
В соответствии с вышеуказанной директивой, парткомы предприятий УССР обязаны были отчитаться перед вышестоящими “комами” о количестве изгнанных евреев. При этом многие из уволенных новой работы в родных краях уже и не искали…
9-го марта 1953-го года. “Татэ всех народов” снесли в мавзолей, и в Евреiне наступила кратковременная оттепель. Скоро, очень скоро, вновь повеет холодком лубянских подвалов, ну а пока выпустили из них на волю не до смерти забитых “космополитов” и не успевших умереть от инфарктов “врачей-убийц”.
Худо-бедно, но тогда, в пятьдесят третьем, нам обошлось. И пусть в оставшиеся тридцать восемь советских лет ненька Евреiна не засочится для своих детей молоком и мёдом, но отступит на безопасное расстояние от роковой черты окончательного решения “национально-кадрового” вопроса.
Верите ли?! И два года не минуло, как оставил заботами еврейский народ “хавер Сталин”, а в 55-м киевскую синагогу посетил посол Израиля! Да он наверное в гробу перевернулся, когда на следующий год в Киеве и Одессе побывали делегации американских раввинов! Раввины, как водится, привезли гостинцы: молитвенники, посылки с талесами, мацой, кошерное вино, но самое главное – письма от заокеанских родственников.
…Готеню, они “там” ещё живы! (Хотя, на мой взгляд, куда как удивительней, что были живы мы “здесь”). Бесконечное число лет тому назад уехавшие тёти и дяди мечтали о встрече. Вновь обретённые двоюродые братья и сёстры уговаривали бросить недостроенным коммунизм и переехать к ним в Нью-Джерси. Начались отъезды. Начались отказы. Из 774-х рассмотренных в 1956-м заявлений на выезд – 616 отказов. Отказ, если кто не знает, – страшная вещь, пострашнее “лишенства”. Со старой работы выгонят, на новую не примут. Дадут инженеру в руки дворническую метлу, откажешься – срок за тунеядство.
Но невзирая на никудышные шансы, количество желающих сыграть с ОВиРом в “еврейскую рулетку” год от года росло. Сведения по УССР: 1951г. – 1 заявление на выезд (…не иначе как “выдворяли” какого-нибудь престарелого ребе), 1955г. – 315 заявлений, 1956г. – 1,260 заявлений. Распустились евреи без усатого “татэ”, мало того что набрались наглости “воссоединяться семьями” (и ладно бы на Колыме, в то ведь в Нью-Джерси), так начали ещё требовать возвращения отобранных синагог. В 58-м харьковское ГБ жалуется: “..посол Израиля держит связь с активом верующих и информируется последними о положении с синагогой в городе Харькове”.
Синагогу харьковским иудеям конечно же не отдали, но был хотя бы признан сам факт их существования: в 1959-м году Комитет по делам религий зарегистрировал “общину иудейского вероисповедания города Харькова”. А заодно и в Виннице (мазал тов!, ступил таки иудаизм на землю моих предков!!!). В куцый список “еврейских побед” постсталинской оттепели можно внести и неожиданно прокатившуюся по областным центрам Украины кампанию по переименованию исконных еврейских закоулков в улицы им. Шолом Алейхема. Вот уж действительно его творчества достойный юмор. “…Мне хорошо – я сирота”.
Еврейская улочка пятидесятых. Я, рождённый в середине следующего десятилетия,тебя не застал. Шолом Алейхема, Банная (ещё с до войны – Баумана), Философская (по-моему, самое еврейское из всех названий) – твои дворики “с удобствами посередине”, твои тётки с тазами абрикосового варенья… То ли всё это грезилось мне в навеянном генной памятью сне, то ли две-три бусинки твоих, некогда плотно опутавших Еврейский базар ожерелий, закатились в мои семидесятые. И затаились, прислушавшись испуганно к доносящемуся из-за угла бульдозерному рыку.
Улица Ленинградская. Аплодисменты очень по-свойски и крайне по-летнему полураздетых соседей. Я (…он чей – Марика с Ривочкой?) делаю гимнастическую стойку “на голове и руках” и на животе хохочущего дяди Моти. Живот под синей “швэдочкой” ходит ходуном, я для баланса дрыгаю ногами в драных “полукедах”. Тётя Бэба, бюстом перевесившись через подоконник, кричит, что я “хаим-танц” и пусть я уже иду кушать. Я проглочу тёткин “бураковый борщ”- ужас всего моего детства, проиграю деду Радзинскому в пахнущее нафталином лото, послушаю бабу Фиру “за то, как я видела царя” и по скрипучей лестнице последнего екатиринославского “таунхауса” – кубарем во двор.
…Но опоздаю. …Не обгоню медлительный бульдозер. …Не войду дважды драными “полукедами” в реку из дворовой “колонки”.
Итоги пятидесятых: евреев в республике 840 тыс. – 2% населения. Из них, в бывших местечках (не крупнее райцентров) – 30 тыс., остальные в крупных городах. Смешанные браки – 10,2 %. Считаем дальше: В течение трёх лет (59 – 62 гг.) из сорока одной украинской синагоги в живых остались лишь пятнадцать.
В “гагаринском” шестьдесят первом эти уроды закрыли во Львове (!) единственную (!!) синагогу. А ведь Львов – не Харьков, и тамошние “западенские”, в ту пору ещё только сорокалетние евреи, все как один учились в хедерах. Два десятилетия довоенного отсутствия “родянськой влады” заметно разнили западно-украинских иудеев от прочих “советских граждан еврейской национальности”. В 1968-м году в Ужгороде и в селе Среднее Водяное Раховского района Закарпатской области были “обезврежены” подпольные хедеры. Негодованием аж задохнулась республиканская пресса. Ужас, “сектанты” (хотя, чему удивляться, ведь иначе не посадишь) обучали пионеров еврейской грамоте и нехитрым молитвам. Уж не знаю, игрою ли в дрэйдл или же в Чапаева, конспирировались закарпатские “фанатики”, но, на мой взгляд, история вполне ханукальная.
Киевский же “Политиздат” предлагал читателям другие истории про евреев. И дело даже не в самих историях, но по-прежнему в иллюстрациях к ним. Изданная в Киеве в 63-м году книжка Т. Кичко “Иудаизм без прикрас” шокировала мир иллюстрациями, заимствованными автором из газет Третьего Рейха. Возмущение было столь велико, что московскому начальству пришлось “ставить украинским товарищам на вид без внесения”. А спрашивается: “за шо?!”, ведь с двумя процентами “сами знаете какого населения” киевские интернационалисты рисковали жизнями на острие борьбы с мировым сионизмом. Несмотря на конфуз, российских авторов антисионистских (антисемитских) пасквилей, настолько махровых, что не принятых московскими издательствами, с дорогой душой принимали в УССР.
Из 300 антисионистских книг, вышедших во всех 15 республиках СССР с 1967-го по 1984 год, 150 увидели свет в Украине.
…Ох уж эти числительные. Порою, ещё пронзительней кричат они своим отсутствием: С 1962 года “на балансе” Комитета по делам религии УССР нет ни одного раввина. Ни одного на всю Украину мемориального знака в память об убитых в войну евреях. Ни одной книжки (даже азбуки) еврейскими буквами. Зато, с точки зрения нумерологии, крайне счастливое число 777. Именно столько тысяч евреев проживало в УССР в 1970-м году. Скоро будет меньше – ведь 55% смешанных браков. В 1979 – нас 634 тыс. Через десять лет – 484. (Впрочем, возможно, что столько же притаились украинцами и русскими в глубоком подполье). А вот по поводу следующей цифры – даже не знаю, радоваться или грустить. Я не знаю – мало это или много, но в перестроечном 89-м идиш родным языком назвали 7,1% украинских евреев.
Они, наверное, просто бравировали, наверное, просто морочили голову дышащей на ладан и почти уже не опасной Советской Власти. Хотя, возможно, в своих рассуждениях исходили они из того, что не перестаёт быть родным украденный язык. Не перестаёт быть Обетованной отобранная земля. И как не перестанут быть еврейскими славянские имена Берл и Злата, останется нам Ненькой неласковая Мать.
