Дети с училкой снялись на фотку.
Учительница убеждает их купить
каждому себе по фотографии:
– Представьте, как это здорово –
когда вы уже будете взрослыми,
посмотрите на фото и скажете:
“А вот Машенька, она теперь актриса.
А это вот Петечка, он теперь врач…”
Тут раздался тихий голос Вовочки с задней парты:?- “А вот это Марь Ивановна, давно уж померла…”
Анекдот
На фоне Пушкина снимается семейство,
Фотограф щелкает, и птичка вылетает…
В этой песне Булата Окуджавы мне слышится ирония.
Нет ничего скучнее семейных фотоальбомов, которые предлагаются обычно гостям на десерт после застолья с выпивкой.
Иногда мне кажется, что все мы – марионетки, а наш кукловод – фотоаппарат. Он верховодит нами от рождения до гробовой доски. Мы и на свет-то появляемся для того, чтобы быть сфотографированными в голом виде со слюнкой, стекающей из открытого младенческого ротика. “Посмотри, Сережа, какой ты был сладенький”. “Тьфу!” – басит повзрослевший Сережа и брезгливо отворачивается.
Считается, что каждый этапный момент нашей жизни должен быть запечатлен на снимке. Возможность сфотографироваться в новенькой школьной форме – прекрасный повод для того, чтобы начать ходить в школу. Итог каждого из десяти учебных лет – групповая классная фотография. Торжественное вручение аттестатов зрелости и выпускной бал устраиваются с единственной целью – дать заработать фотографу.
Фотографирование – сверхрелигия нашего времени, ее ритуалы подмяли под себя обряды всех мировых верований, как те в свое время взгромоздились над разного рода язычествами. Фотограф в храме освобожден от необходимости участвовать в церковных церемониях, камера в его руках – индульгенция от греха безверия.
– Смотрите сюда! – говорит фотограф, и все, включая главного священнослужителя, отрывают взгляды от молитвенных текстов и начинают пялиться в объектив.
Вообще, человек, чьими руками овладел фотоаппарат, становится архитектором биографий. Его объектив, словно указующий жезл, заставляет людей надевать разные одежды, вроде таких судьбоносных, как белое платье и фата невесты, академическая мантия выпускника университета или военная форма.
С какой целью мы отправляемся в туристический вояж на другой конец планеты? С единственной – сфотографироваться на фоне Эйфелевой башни, индийского Тадж-Махала или небоскребов Токио и потом показывать эти снимки гостям дома.
Считается, что фотоаппарат – как мужское достоинство: чем больше, тем лучше. При этом подавляющее большинство фотолюбителей снимать не умеет. Семейные альбомы полны мутных, темных, нерезких изображений со снятыми против света, лишенными индивидуальных черт затененными лицами людей. Тем не менее и эти, часто неумелые, картинки обладают могучей мифотворческой силой.
Помните времена, когда на Западе уже повсеместно распространилась цветная фотография, а в бывшем СССР все еще господствовала черно-белая? Отчасти это соответствовало реальному положению дел в соперничающих лагерях. Неестественно яркие цвета кодаковских фотографий с изображением улыбающихся эмигрантов на фоне стриженных газонов и ярких витрин внушали наивным и практически невыездным советским людям образ райской жизни за священными рубежами. Не по этой ли причине миллионы соотечественников рванули в эмиграцию, едва зашатался и рухнул железный занавес? Нечто подобное описано в романе Курта Воннегута “Сирены Титана”. Героя заманили на безжизненный спутник Сатурна фотографии соблазнителя в обнимку с фантастически прекрасными женщинами, которые в реальности оказались холодными статуями…
Кстати о женщинах. Их отношение к фотографии двояко и строится по схеме “любовь-ненависть”. С одной стороны женщины любят фотографироваться, с другой – всячески этого избегают. Дело в том, что никто из них не представляет собственный образ реалистически, поэтому за четкие правдивые снимки их автор бывает ругаем и даже бит. Мой брат, профессиональный кинооператор, четко сформулировал, как надо снимать женщин, чтобы результат им понравился. Никаких фокусов со светом! Вспышку – в лоб, снимок должен быть пересвечен так, чтобы все детали лица исчезли и чтобы остались только глаза, губы и две, едва различимые носопырки. Но это еще не все. Снимок следует показывать модели не сразу, а через… пять лет. Вот тогда фотограф будет обласкан и удостоен похвал.
И все же закончить эти заметки мне хочется на оптимистической ноте. Магическое искусство фотографии воистину достойно всенародной любви. По своей природе оно очень доброе и незлобивое. Лично мне фотоохота гораздо симпатичнее просто охоты с ее кровавыми ужасами. Как там у Булата Окуджавы поется в конце:
…Мы будем счастливы – благодаренье снимку,
Пусть жизнь короткая проносится, не тает.
На веки вечные мы все теперь в обнимку
На фоне Пушкина и птичка вылетает.
