Это было веселое и тревожное время, когда деньги сыпались прямо с неба. Союз только что развалился, ветер свободы рвал паруса частной инициативы, слежавшиеся и даже подгнившие за десятилетия галерной жизни. Многие рванули за кордон. Иван остался. Сын донской казачки и казанского татарина, он любил опасные игры и искал их.
Сначала на пару с одним уголовником они сколотили кооператив, который специализировался на проштамповке яркими рисунками скупленных по дешевке трикотажных маек. Потом изловчился, дал взятку сотруднику банка – мужу своей любовницы – и отхватил совершенно сумасшедшую по тем временам ссуду в валюте.
Почти сразу же после этой успешной авантюры его нос почувствовал запах опасности. Что-то неуловимо изменилось во взгляде и движениях его заместителя-уголовника. Бетонные стены Ивановой квартиры, запечатанной одной из первых в городе железной дверью, уже не казались надежной защитой от алчного шума улицы. Кровь закипала адреналином.
И тогда он исчез. Испарился вместе с умной женой Соней и пятилетним Вовкой. И материализовался по другую сторону Земного шара в канадском городе Торонто в качестве соискателя статуса конвенционального беженца, спасающего свою жизнь и жизни своих близких от разгула российской преступности. Свежий, еще розовый шрам на правом предплечье от пьяного падения на железную дверцу открытого почтового ящика оказался выигрышной козырной картой в игре в подкидного дурака с членами совета по беженцам.
“Welcome to Canada!”
И многомиллионный Торонто пополнился еще одной семьей иммигрантов – скромным оператором пылесосущего агрегата и его скромной помощницей-женой. Разумеется, никто, кроме этих двоих, не знал об истинном содержимом старенькой швейной машинки – единственной ценной вещи, которую скромной трудолюбивой семье удалось вывезти из страшной страны. Машинку берегли и никогда на ней не шили…
Занимаясь смешным занятием – ночной уборкой конторских помещений, которые в его родном городе считались бы уже убранными, Иван познакомился с симпатичным ночным сторожем Яшей – беженцем из демократического Израиля.
Яша много страдал. Его русскую жену Люсю в Израиле постоянно пытались изнасиловать, а его самого не брали ни на какую работу из-за женитьбы на гойке. Во всяком случае в этом он пытался убедить членов канадского беженского совета, но те сомневались и с предоставлением статуса тянули. Пройдоха-адвокат советовал попытать счастья по линии независимой иммиграции, но для этого надо открыть собственный бизнес, а где деньги?..
Почему одни люди сближаются, а другие – нет? Наука бубнит что-то невнятное о каких-то флюидах, но вразумительного ответа не дает. Почему Иван и Яша потянулись друг к другу, а их жены вообще стали неразлучны? Они ведь такие разные! Ответа не знает никто.
Иван с его гремучей казацко-татарской кровью порой впадал в совершенно безудержную ярость. В эти минуты он был страшен, даже опасен. Мог убить или бросить за борт в набежавшую волну. А потом отходил, мягчал, и из него можно было вить веревки. Казалось, добрее души не сыскать.
Яша, напротив, был бесконечно терпелив. Правда, столь же бесконечно злопамятен. Как-то, еще в школе, учитель географии вскользь бросил: “Я бы на твоем месте изучал географию старательнее. А вдруг пригодится?”. Яша смолчал, но запомнил. Много лет спустя, увидев на улице географа, старательно запирающего новенькую “Ладу”, Яша дождался темноты и аккуратно проткнул своим швейцарским перочинным ножом все шины, включая пятую запасную на задней дверце.
Они стали часто встречаться. Однажды, крепко выпив, новые друзья открыли друг другу души. Иван рассказал о содержимом швейной машинки, а Яша – об раскешенной машканте. Оба вора долго смеялись, а потом решили слить капиталы и начать общее дело.
Купили ни много ни мало – завод! Крохотный, но завод. Шестеро китайцев с утра до вечера лудили и паяли. Иногда завинчивали. Иногда нанизывали. Все зависело от того, какой заказ удавалось отхватить.
Рецессия незаметно перешла в подъем. Китайцев стало сначала восемь, потом двенадцать. Правда, крупные корпорации тоже не дремали и начали давить. Опытный консультант посоветовал сдаться, то есть продать бизнес солидному конкуренту. “Сейчас для этого самый подходящий момент. Если вчера было рано, то завтра будет поздно”, – сказал он. Друзья напряглись. Ночами не спали, а советовались с женами. Решили продавать.
У каждого были свои резоны. Яшиной семье никак не удавалось уладить иммиграционные дела, потому что, судя по всему, информация о жульничестве с машкантой просочилась через Атлантику. В то же время из России начали приходить совершенно невероятные письма. Оказывается, и на родине теперь можно было делать дела. Да еще какие!
А жена Ивана Соня буквально бредила Израилем. К тому же там оказалась почти вся ее родня. Но уж если перебираться на землю предков, то не со швейной же машинкой…
Так в контракте о продаже появился экзотический пункт: расплата – наличными.
И наконец, финальная сцена этой истории.
Ночь. В офис проданного завода крадутся две тени, одна – с фасада, другая – через заднюю дверь.
Жирный лязг открываемого сейфа. Рука, тянущаяся за металлическим портфелем с деньгами. Вспыхивает свет. “Хочешь все заграбастать, сука?!!”
В руке Ивана – купленный в Нью-Йоркском Гарлеме пистолет. В руке Яши – видавший виды швейцарский нож. Вчерашние партнеры, словно готовые к прыжку тигры, стоят напротив друг друга. Встречаются наконец взглядами. Смотрят. И вдруг, побросав железки, кидаются навстречу и… заключают друг друга в объятья.
– Ваня!..
– Яша!..
И глаза обоих начинают блестеть нечаянной влагой.
Все-таки иммиграция – это очень и очень непростая вещь
