В шесть часов утра, как всегда, Илья Захарович был уже на ногах. Он прошел на кухню, открыл дверцу холодильника, некоторое время смотрел внутрь, потом закрыл ее и включил телевизор. В это время, чтобы не разбудить Розу, он слушал новости через наушники. Замелькали кадры наводнения на Памире, Путин в очередной раз обещал повысить велфер, газета “Зачем?” опубликовала новую программную статью Ходорковского об уходе из сектора Газа, на бруклинском бордвоке опять обнаружено несколько собачьих кучек… Жизнь кипела по своему обыкновению в неправильном направлении.
В коридоре послышалось шарканье шлепанцев, зашумела вода в ванной, потом появилась Роза с замотанной полотенцем головой.
– Кефир кончается, – сказала она. – Не забудь купить, но только не у Аббаса, как в прошлый раз, а то у него несвежий. Дойди уж до “Сретенки”, не поленись.
Супруги молча позавтракали, и Роза начала собираться на работу в парикмахерскую. Когда она уже вся была напомажена, а до выхода из дома оставалось минут пятнадцать, Илья Захарович попросил:
– Розочка, соедини меня с Бушем, пожалуйста.
– А ты новую карточку купил?
– Да, вон лежит около телефона.
Жена с полминуты тыкала пальцем в кнопки, то заглядывая в телефонную карточку, то прислушиваясь к звукам из трубки, потом сказала в микрофон что-то по-английски и протянула трубку Илье Захаровичу.
– Гуд морнинг, Джордж! – без нотки волнения в голосе поприветствовал Илья Захарович американского президента. – Мне тут с утра пришла в голову мысль, как лучше обустроить Америку. Ты бы сказал Гриншпону, чтобы он не спешил поднимать учетную ставку. Деловая активность может снизиться, а твой рейтинг и так уже ниже всяких приличий. Ты же знаешь, как я тебя уважаю.
– Спасибо, я подумаю, – ответил Буш.
Едва Илья Захарович распрощался с президентом, как за уходящей женой хлопнула дверь квартиры. Он остался наедине с телевизором. Теперь можно было включить звук на полную мощность. На экране бились в истерике Леонтьев с Ганопольским.
Илья Захарович минуты две прислушивался к их перебранке, потом не выдержал, надел очки и стал набирать номер прямой связи с RTVI.
– Здравствуйте, это Илья из Торонто.
– Очень приятно, – ответил голос с противным московским выговором. – Задавайте ваш вопрос.
“Держи карман шире!” – подумал Илья Захарович и стал ждать своего появления на экране. Из трубки некоторое время слышалось недовольное кудахтанье, потом раздались короткие гудки.
“Хамье бескультурное!” – рассердился Ильи Захарович и позвонил в Лондон Березовскому:
– Боря! Ты хоть присматриваешь за тем, на что эти нахалы из RTVI тратят твои деньги?
– Я им не цензор, я – инвестор. А потом вы же знаете, Илья Захарович, что мы на этот телеканал скинулись пополам с Гусинским. Дело деликатное…
– Распустились они там у вас, пока вы с Володей деликатничаете. Приглашают каких-то подонков. Трубку бросают. Совсем обнаглели.
– А какая редакция – нью-йоркская или московская?
– Московская, конечно.
– Ладно, я им позвоню.
Илья Захарович немного успокоился и стал собираться в магазин.
По дороге в “Сретенку” пришлось два раза останавливаться и ждать, пока утихнет боль в коленке. “Чем ей Аббас не нравится! – с досадой думал Илья Захарович. – Он хоть и ливанец, но вполне приличный человек. В Харькове учился, по-русски свободно говорит. Всегда улыбается, о здоровье спрашивает. Не все же они шахиды. А потом я его предупредил, чтобы он ни в какие террористические фонды денег не давал. Удобно же, что его лавка прямо за углом”.
У дверей “Сретенки” он лоб в лоб столкнулся с Мишкой Бухгалтеровым. Тот стыдливо спрятал за спину свежий номер “Нашей правды”.
– Несерьезный ты человек, Миша, – пожурил его Илья Захарович. – Желтой прессой пробавляешься. Так ведь и деградировать недолго. Читал бы, как все приличные люди, “Известия Торонто” или на худой конец “Канадский комсомолец”.
– Что хочу, то и читаю! – огрызнулся Мишка. – Свежий творог завезли…
– То-то, я вижу, ты пельменей накупил. Наверное, Неля опять с внуками сидит, вот ей и не до тебя. А за творог спасибо, надо купить…
Вернувшись с покупками домой, Илья Захарович аккуратно разложил их в холодильнике и спустился вниз, чтобы перекинуться в домино с компанией политологов из соседнего дома. Так за ненатужным интеллектуальным напряжением и беседами о былом и актуальном дожил до ланча.
Роза всегда забегала домой во время обеденного перерыва, чтобы его покормить. На этот раз она принесла на пробу кусочек какой-то интересной колбасы. Илья Захарович поправил зубной протез и откусил. Дух мясной! И сок мясной, настоящий. Туда, в живот пошел. И нету колбасы.
– Откуда? – спросил Илья Захарович.
– Маша в Оттаве была на экскурсии, там и купила.
После ланча Илья Захарович обычно звонил Шарону. Тот как раз в это время возвращался с работы в Кнессете на свою ферму.
– Ну, как, Арик? Еще живой?
– Кен! Пока не взорвали. Но нелегко. Мне же 77, как и тебе.
– Зря ты из Газы ушел.
– Эйн брира! Такая уж историческая необходимость.
– А ты уверен, что правильно ее понимаешь?
– На сто процентов! Но иногда по ночам вдруг начинаю сомневаться. И так вдруг захочется прокатиться по Синаю, как в июне 67-го…
– Я тебя понимаю!
Засыпал Илья Захарович вечером под перестук Розиных кастрюль на кухне вполне удовлетворенный. И переговорил со всеми, и не заболел, перемогся. Прошел день ничем не омраченный, почти счастливый.
2005.
