Говорят, что иммиграция – это вторая молодость. Всё – заново, даже говорить учишься, как младенец. Еще говорят, что иммиграция – это другая, новая жизнь. Тоже верно. Я бы даже добавил, что это лучшая часть жизни, потому что она дарит нам целый букет острых и необычных переживаний, которые падают на способный их оценить зрелый разум.
В эмиграцию еще только собираешься, а уже весь трепещешь от ожиданий нового и прекрасного. Подобные ощущения сопровождают развод и вступление в новый брак. Кажется, что оставляешь позади все плохое и надоевшее, а впереди будет один нескончаемый праздник. Иногда так и бывает, только очень редко, как редки выигрыши в лотерею.
Первые недели и месяцы на новом месте чрезвычайно насыщенны самыми разными эмоциями. У одних с лица не сходит дурацкая улыбка, другие чуть не вешаются. Интереснейший период для психологических исследований! И такие исследования неоднократно проводились. В результате стали известны кое-какие статистические данные. Иммигрантов-оптимистов, которые с восторгом воспринимают обрушившуюся на них лавину новых проблем, не так уж много – всего процентов пятнадцать. Треть переживает начальный адаптационный период на чужбине относительно спокойно. А вот половина впадает в депрессию. Все непривычное их чрезвычайно огорчает. Реалии, отличные от отечественных, воспринимаются как извращенные и неправильные. Иностранный язык и особенно его грамматическая структура вызывают раздражение. Мы, мол, конечно, знали, что здесь говорят по-английски (по-французски), но не до такой же степени! Так и хочется спросить: а чего вы ожидали?
Информированные обладатели здравого смысла, коих не так и много, более-менее реалистично представляют себе, что с ними будет в чужой стране. Такие люди готовы к восприятию нового, то есть к неизбежной беспомощности новичков. Они обычно сразу поступают куда-нибудь учиться или берутся за любую “непрестижную” работу. Ну, а тех, кто нафантазировал себе молочные реки с кисельными берегами, ждут жестокие разочарования.
А еще изредка встречаются эмигранты-идиоты. Их сразу же сбивает с ног новизна нового места. Мне дважды доводилось наблюдать эту разновидность особей с сумеречным мышлением. И тот и другой в уже через месяц в панике бежали обратно на родину, один – в радиоактивный Славутич, а другой – в город Грозный… По-видимому, оба страдали полным отсутствием способности предвидеть будущее и руководствовались лишь сиюминутными ощущениями, например, жесткостью матраса или тоской по тёщиному борщу.
Между тем время берет свое. С каждым годом жизнь в новой стране становится все привычнее. Оказывается, что и здесь можно читать газеты на родном языке, смотреть телевизионные программы с родины и порой неплохие сериалы оттуда же. Общение с туземным население тоже особых трудностей не вызывает, потому что для него достаточно уже освоенного набора фраз. Что касается работы, то профессиональная терминология носит обычно интернациональный характер и трудностей не вызывает. Если же требуется составить письмо в какую-нибудь инстанцию, например, в местный аналог домоуправления по поводу замены или починки унитазного бачка, то тут на помощь приходят дети. Для них это пара пустяков. Или GOOGLE, который вообще знает всё на свете.
Детям хорошо, у них свежие восприимчивые мозги с большим объемом пустого места. Новый язык набивается туда сам собой, как мусор в помойное ведро. При этом куда-то пропадает родная речь. Иногда начинает казаться, что ее не было вовсе. Правда, они еще понимают, что говорят родители, но отвечать им легче уже по-туземски.
“А годы летят, наши годы, как птицы летят…” Некоторые из соотечественников настолько освоились, что покинули своих никчемных супругов и заменили их на местных. Покинутые не растерялись и тоже катают тележки по магазину с кем-то вдвоем. Естественно, все разговоры только по-ихнему. Некоторые даже вздрагивают и удивленно таращат глаза, если к ним обратиться по-русски. Это уже полностью сформировавшиеся отщепенцы, такие голосовать в русское посольство не ходят и на родину в отпуск не ездят. Им больше нравится Коста-Рика или Багамы.
Мы с женой здесь уже четверть века. Все наши знакомые делятся на две группы: тех, у кого есть российский паспорт, и тех, у кого его нет. Вроде бы бумажка, а на ментальность влияет. Мне даже кажется, что российский паспорт на самом деле лежит не в тумбочке, а в душе. Те, у кого он есть, ощущают свою сопричастность с происходящим на покинутой родине. А люди без такого паспорта в душе об этом просто не думают.
Меньше всего на свете я хочу кого-нибудь осуждать. Каждому – своё. По себе знаю, что, если долго живешь в стране, то голова заполняется проблемами ближайшего окружения, а заокеанские страсти тускнеют и меркнут. Я, например, еще помню, кто такие Чубайс и Церетели, но фамилии Милонов или Улюкаев мне уже ничего не говорят. Слышать слышал, а больше о них ничего не знаю.
Литературными новинками интересуюсь, но зачитываться детективами той же Марининой ужк не могу. То же самое с телевидением. Посмотрел, например, две первые и последнюю серии второго сезона “Обратной стороны Луны”. Меня в этом сериале заинтересовало фантастическое допущение о некой параллельной реальности, в которой оказался главный герой. Там в 2011-м году процветает никогда не знавший перестройки Советский Союз, а Макревич в строгом костюме с хором пионеров поёт что-то духоподъёмное. Вначале было забавно, а потом массовый идиотизм персонажей стал раздражать. Это все из-за знакомства с голливудскими аналогами. Западные коллизии, перенесенные на российскую почву, выглядят, как кроссовки на колхознице.
Должен сказать, что местное телевидение здорово подмывает патриотические чувства. Смотришь старые оскаровские фильмы и неизбежно обращаешь внимание на то, что они один к одному скопированы с “Веселых ребят”, “Цирка”, “Карнавальной ночи” и прочей советской киноклассики. Или наоборот…
О политике вообще молчу. Моё отличие от многих соотечественников на родине состоит в том, что я не сомневаюсь во многих вещах. Мне, например, ясно, кто отравил Литвиненко или сбил малазийский “Боинг”, и даже в голову не приходит, что первое сделал покойный Березовский, а второе – украинцы. США – объект искренней ненависти многих россиян – для меня просто соседняя страна, в которую я иногда катаюсь к друзьям.
Самое ужасное, что мне уже не интересны детали и подробности происходящего на родине, хотя думаю и разговариваю с женой я по-прежнему по-русски. Мне хватает информации самого общего характера. Может быть, это плохо, но это так. Бытие, действительно, определяет сознание.
