Я расскажу вам о несчастной жизни Сони Кобылец. Её угораздило родиться рукастой и сообразительной. Знаете, бывают такие люди, которые всё умеют. Так вот Соня умела абсолютно всё.
– Я ещё у лифта почувствовал запах печёного, – сказал Сонин муж Игорь, входя в квартиру. – Значит, у нас сегодня на ужин пирожки?
– Да, я тебе отложила три штуки.
– Почему только три? А остальное?
– Понимаешь, у Хейфицев со второго этажа день рождения. Они попросили меня испечь им пирожки и купили для этого все продукты.
– А три моих пирожка вроде гонорара?
– Ну, да. Получается так…
– Ах, Соня, Соня! И когда ты научишься говорить людям “нет”? Пора уже, а то заездят.
Описанная сцена в разных вариантах повторялась с завидной регулярностью.
– Что это за шерсть на полу у нас в ванной? – спрашивал Игорь.
– Понимаешь, это Аллочка из тринадцатой квартиры попросили подравнять ей причёску. У неё завтра интервью. Я еще не успела подмести. Извини…
– Хорошо хоть, что Аллочка, а не её обалдуй Боря. Как с ним в лифте встречаюсь, хоть нос затыкай. Он, похоже, душ принимает, как на родине, по субботам. Если будет напрашиваться на стрижку – отшей. Кстати, она тебе заплатила?
– Да я только подравняла… По-соседски…
– Вот и будешь весь дом стричь по-соседски. То есть задарма!
Хотя Соня и уродилась такой умелой, природа как бы с издёвкой наделила её ангельской мягкостью характера и редкой уступчивостью. Из-за этого некоторые соседи считали её кем-то вроде супервайзера, хотя в доме жил и настоящий супервайзер по прозвищу Барсик. Кошачью кличку он приобрёл потому, что всегда, в любое время суток открывал дверь своей квартиры в трусах и с заспанной физиономией. И всегда ссылался на свою невероятную занятость.
– Куда это ты с дрелью? – интересовался в очередной раз Игорь.
– Валя с одиннадцатого карниз для штор купила, просит привернуть.
– Сонечка, если к потолку, то это бетон…
– Я знаю, я специально победитовое сверло взяла.
– Господи! Таких, как ты, просто не бывает. Чудо ты моё! Смотри, не сверзись. Я этого не переживу.
Вы спросите, почему Игорь не отобрал у жены дрель и не пошёл сам на одиннадцатый этаж к сексапильной красавице Вале? Потому и не пошёл, что красавица, что сексапильная и что живёт одна.
Всякому терпению, однако, приходит конец.
В этот раз, придя с работы, Игорь застал жену в слезах. Она сидела за машинкой и подшивала чьи-то шторы. Шторы, видимо, были нестиранные и пыльные, и от этой пыли у Сони разыгралась аллергия. Она сидела, шила, чихала и плакала.
– Опять кому-то на халяву помогаешь? – возмутился Игорь. – Как же они все мне надоели, совки поганые! Почему только ты им всё делаешь, как будто мы живём не в Канаде, а в подмосковном Егорьевске? Что здесь – сервис не развит? Копеечное же дело, в любой химчистке это подошьют.
– Так по дружбе же…
– Это не дружба. Это жлобство. Я же говорю: совки! Ни один канадец к соседу за солью и спичками не пойдёт. Только наши. Всё! Хватит! Уезжаем из этого дома, здесь каждый третий русский. Давай-ка снимем небольшой таунхаус на отшибе и отдохнём от всего этого.
И по дому поползли слухи, что муж подбивает Соню переехать подальше от соотечественников. Более того, он стал сам открывать дверь на стук и рассказывать, что Соня устала, занята, уехала к сестре, спит и вообще ей сейчас не до соседей.
И тогда все на них обиделись.
