Тоcка…

Скучная страна, никогда ничего не происходит. Если попадает в новости, все напрягутся, но, узнав в чем дело, махнут рукой: “А, Канада… Там никогда ничего не происходит… Скучная страна”.
В Испании на днях упал самолет. Взлетел, взорвался и упал. Несколько человек чудом спаслись. Стали считать погибших – сто, сто двадцать, сто тридцать, сто сорок пять… Все в ужасе, траур, страшное дело…
Пару лет назад в Торонто тоже упал самолет: при посадке его вынесло за полосу, он улетел в лесопосадки, развалился на три части недалеко от хайвея 401 и взорвался. Когда он развалился, люди вылезли и пошли к хайвею. Их подобрали, привезли в город. После этого самолет взорвался. Газеты сообщили, что в катастрофе многие потеряли туфли. Скучная страна.
В метро, в автобусах все едут молча, с задумчивым выражением лица. Даже маленькие дети. Собаки молчат, хулиганы. Одна тетка из Питера приехала в Торонто к подруге и написала в газету, как днем, на улице, к ней подошли двое громил в татуировках, в банданах, в коже с заклепками и брелками в виде черепов, забрали у нее две сумки и донесли до автобуса. От страха ее трясло. Приехала из Питера, на второй день такое – можно представить, что она пережила.
Если вы везде побывали, приезжайте в Торонто. Здесь очень спокойно – рядом с детскими садами, школами и домами для престарелых раскинулись кладбища. Линия жизни, прямая, как оглобля, всегда перед глазами. Все так продумано, что можно родиться, прожить долгую жизнь и покинуть этот бренный мир, практически не сходя с места. Магазин через дорогу. Почта за углом. Поликлиника в соседнем доме. Рядом синагога, мечеть и все церкви – лютеранская по воскресеньям, по средам, там же, корейская православная, в четверг китайская католическая, а по пятницам адвентисты седьмого дня. Бахаи, буддисты, зороастрийцы и индуисты через дорогу, там же можно сделать обрезание, купить приправы, сувениры и лотерейные билеты.
Регулярно проходят демонстрации протеста, но тоже очень спокойно. Душный полдень. Группа протестующих граждан, зябко кутаясь в кисею, несет по центральной улице плакаты с какими-то запятыми. Периодически они что-то выкрикивают. Сбоку идет одуревший от жары полицейский, с трудом сдерживается, но, все-таки, зевает. Другой полицейский, ехавший навстречу на велосипеде, встречается с ним взглядом, тоже зевает и падает под колеса подходящего трамвая. Трамвай останавливается – это остановка. Открываются двери, граждане выходят и помогают полицейскому подняться. Кто-то заботливо спрашивает, все ли с ним в порядке.
– Вы ранены?
– Все нормально, я в порядке.
– Ваше лицо? Вы ударились?
– Все нормально. Просто зевнул, немного вывихнул челюсть.
Национальная гордость – небольшая, профессиональная армия. Страна может спать спокойно. Она и спит.
В армейском центре, в больших, светлых классах толстые солдаты смотрят учебный фильм. Напряженный момент: вооруженные до зубов десантники в камуфляже совершают марш-бросок по пересеченной местности. Не сводя глаз с экрана, солдаты что-то жуют и тяжело дышат. В перерыве они идут в бар, пьют пиво, играют на дорогом бильярде и обсуждают увиденное. Боевая подготовка окончена, все идут к машинам и едут домой. Родители солдат – обычно, иммигранты первого поколения – с восторгом следят за службой своих детей. Многие приехали из стран, где ценят человеческую жизнь и стоит она недорого. Они могли бы рассказать много интересного, но благоразумно молчат. Их жены, завернутые в какие-то одеяния, из амбразур смотрят круглыми глазами, как бравый майор в клетчатой юбке и берете с ярким помпоном по очереди вызывает солдат, каждому пожимает руку и благодарит за службу. Вспышки – они фотографируются с ним на память.
Хотя земля очень дорогая, кладбища почему-то не сносят и не строят на этом месте. На улице Янг, в центре Северного Йорка, между небоскребами несколько надгробий. Плиты треснули от старости, буквы плохо различимы. Последняя пристань тех, кто жил и умер здесь, когда это была затерянная в полях ферма. Летним солнечным днем приехали спокойные, неторопливые работяги и все отремонтировали.
В нормальной стране давно бы уже поломали эти надгробья, потом подогнали бы экскаватор, сгребли и набросали в самосвалы землю, вперемежку с обломками гробов и костями и увезли. А потом на этом месте гуляли бы мамаши с детками, парковали бы машины… Ссорились, мирились, разводились, орали песни. А тут – ничего. Спит человек вечным сном и все.
Эта жизнь засасывает, затягивает, как в омут. Все чего-то ждут, как в театре: музыка, вот-вот поднимется занавес, начнется спектакль, новая пьеса. Вот, тронулся занавес… Нет, это кто-то пробежал за кулисами. Хорошо хоть успели купить билеты…
В одной из центральных газет репортаж из тюрьмы – minimum security prison. Сидят четверо. Обычный двухэтажный дом в “спальном” районе. Такой купишь, будешь выплачивать 30 лет. Прекрасно отремонтирован, со вкусом обставлен. В гостиной огромный телевизор, новый кожаный диван, журнальный столик с кучей журналов. Преступники показывают корреспонденту большую, светлую кухню. Громадный холодильник набит продуктами, их регулярно приносит охрана. В ящике полный набор огромных ножей. Лужайка перед домом огорожена двумя горизонтальными рейками, по высоте чуть ниже колена. Перешагнешь – побег.
Сидели бы они так в нормальной стране? Что бы они ели? Таскали бы им вертухаи мешками шамовку и дарили большие ножи?
У знакомой улетел волнистый попугайчик: клетка была не заперта, а окно открыто. Она решила дать объявление в газету. В городе больше трех миллионов жителей – какой попугайчик? В лучшем случае, его давно съела кошка. Опубликовала. Через два дня звонок. На другом конце города попугайчик залетел к кому-то в окно. Они купили ему еду, поилку, новую клетку – в ней и привезли. Захотелось ему что-то кардинально изменить в своей жизни. Увидел город с высоты птичьего полета. Получил новую клетку.
Недавно, перед рассветом, в центре жилого массива, взлетел на воздух газовый завод. Взрыв был такой силы, что за несколько километров дрогнули стены. На сотни метров поднялся в небо клубящийся огненный смерч. Все новостные агентства мира сообщили о страшном взрыве в Торонто.
Пожилой пожарный приехал, увидел и умер от разрыва сердца. Люди, кто в чем был, выскакивали из домов и бежали из огненного ада.
В нормальной стране объявили бы траур, считали и хоронили погибших… что говорить. Умер пожарный, повылетали стекла, енот свалился в мусорный бак, кот упал с крыши и остался заикой. Мя-я…я.. а… у-у… Тоска.