Курортный роман

Все знают, что самые знойные романы происходят во время отпуска. Загорелые тела, недорогое вино, опьяняющий запах шашлыка и магнолий, теплый ветер с моря, свобода и непривычная раскрепощенность – все это располагает к неожиданной бесшабашности, спонтанности и рискованным поступкам. Остро ощущается, что живем один раз.
Доктор Николай Степанович Маркин в июле всегда приезжал в Анапу и нанимал комнату у Антонины Васильевны Рябошапка. Муж Антонины Васильевны умер еще до Перестройки, а дочь Настя уехала в Петербург, выучилась на экономиста, вышла замуж за русского немца, переехала в Дюссельдорф и работала ассистентом у дантиста. К матери приезжала летом на две недели с двумя белобрысыми близняшками – Таней и Кати. Девочки хорошо говорили по-русски.
Как-то они нашли в шифоньере коробку из-под печенья, в которой лежали дедовские ордена и медали. Разложили на столе и с интересом стали разглядывать. Увидев медаль “За взятие Берлина”, они обрадовались и спросили у бабушки, был ли дед в Германии и как он “брал” Берлин. Антонина Васильевна замялась, не зная как дипломатично это объяснить, но вернувшийся с пляжа Николай Степанович сказал, что в России эти медали дают туристам, если тур покупает большая группа. Дедушка с сослуживцами побывал в Германии, где ему очень понравилось.
Когда дочь вернулась из магазина, Антонина Васильевна со смехом ей рассказала, как доктор объяснил детям про медаль. Настя с интересом посмотрела на квартиранта и увидела в его глазах веселые искорки. На следующий день она предложила Николаю Степановичу пойти вместе на пляж.
Пока дети строили замки из песка, она рассказывала, что очень устает – приходится работать, заниматься детьми и домом, а муж – хоть и немец, но почти не помогает, и она чувствует, что в последнее время они стали отдаляться друг от друга.
Николай Степанович был старше ее на двадцать лет, но находился в прекрасной форме, а седина, слегка посеребрившая виски, придавала ему вид импозантный и благородный. Он хорошо зарабатывал и мог ни в чем себе не отказывать.
Мимо них, вдоль берега, неторопливо прошла юная красавица, и они проводили ее долгим взглядом, а Настя даже приподняла голову.
На вид девушке было лет шестнадцать, но красивая грудь и упругая, круглая попка не оставляли сомнений, что это возраст любви. Быстро подсчитав в уме, Настя сообразила, что она в два раза старше этой барышни и, в определенных жизненных обстоятельствах, могла бы оказаться ее матерью. Эти мысли вызвали что-то похожее на тихую истерику.
– Жизнь проходит, – севшим голосом сказала Настя и откашлялась. – Я выходила замуж по большой любви, но что я понимала, девчонка, в двадцать два года? А сейчас – я чувствую – Гюнтер, ну, в смысле Сашка, ко мне охладел. Если раньше мы занимались сексом хотя бы два-три раза в неделю, то сейчас месяцами никаких интимных отношений. Конечно, я выматываюсь на работе, он тоже очень устает… Работает водителем, часто не ночует дома. Может, завел себе кого. Детей он, конечно, любит, ничего не скажу. Но прежнего тепла, любви в наших отношениях уже нет. А может, вообще никогда не было, и я все себе нафантазировала. Но я все-таки женщина, и я хочу ощущать себя любимой… нравиться, вызывать желание.
Прищурившись и прикрывая рукой глаза от солнца, она посмотрела на него.
Он задумчиво смотрел вслед уходящей нимфе и кивнул.
– Вот сейчас модно эти стринги, – сказал он. – Практически, мы имеем голую попу. А потом будет удивляться, откуда вагинит и прочие кандидозы и молочницы. Без всякого секса можно получить серьезные приключения на свою попу.
Настя посмотрела на него, поправила лифчик и сказала:
– Многие женщины заводят любовника или ждут лета, чтобы броситься в очередной курортный роман.. но я так не хочу. Я хочу, чтобы меня действительно любили. Для всяких курортных романов возраст уже не тот, а встретить мужчину, который меня бы по всем параметрам устраивал, тоже пока не получается. Чем старше становишься, тем реже встречаешь людей, которые могут заинтересовать. Как говорится: “чем лучше узнаю людей, тем больше я люблю свою собаку”. Знаете, когда работаешь у дантиста и каждый день видишь открытые пасти с желтыми клыками и больными зубами, какое-то появляется брезгливое чувство… мне даже трудно это передать… Не хочется, короче, думать, что кто-то таким ртом будет тебя целовать… Я читала, что укус человека самый опасный – почти всегда бывает заражение. Даже не хочу думать, как они такими ртами еще кого-то целуют… Я слышала, что турки очень красивые мужчины.
– У мужчин-гинекологов тоже существуют определенные проблемы с женщинами. Навидались, как говорится, – сказал Николай Степанович.
Кричали чайки, тарахтел дизель неспешно плывшей мимо зеленой шаланды…
– Вы врач? – спросила Настя.
Николай Степанович кивнул.
– Гинеколог?
– Уролог. Вообще-то, можно сказать венеролог.
– Тоже, наверное, насмотрелись?
– За четверть века-то… повидал, хе, хм.
– Я хотела спросить… это правда, что для женщины может быть опасно, ну, когда ртом?
– Ртом кого? Она его, или он ее?
– Нет, она, конечно. А что, ее – тоже опасно?
– Рак шейки матки. Вирус папилломы человека. Так что, это смотря каким ртом. Если во рту есть нарушения слизистой, а они конечно есть, то возможно заражение сифилисом, гепатитом, герпесом. У того же сифилиса инкубационный период такой, что потом и не вспомнишь, кто кого, когда и куда.
– В рот или ртом?
– И так, и так. Можно что-то там кому-то полизать и сразу писать завещание.
Он повернулся к ней:
– У нас в диспансере врач получил СПИД, случайно наткнувшись на шприц. Если раньше, до Перестройки, по сифилитической цепочке к нам доставляли по сорок – шестьдесят человек – и это в застойные времена, когда в обязательном порядке подключали милицию! А теперь, при рыночной демократии, этого сифилиса – как раньше гонореи. Приходят, когда уже нос отваливается. Никто вообще не знает, кто чем болеет. Группы риска начинаются от четырнадцати лет, много случаев неполового заражения СПИДом. Твердый и мягкий шанкр – сколько угодно. Герпеса, это вообще отдельный разговор, очень много. Про грибковые заболевания я уже не говорю. Банальная трихомонада… Раньше мы выявляли ее в букете с гонореей.
Николай Стеапанович говорил взволнованно. Видно было, что он любит свое дело и к профессиональным проблемам относится неравнодушно:
– Да что там говорить – никто никогда не производит посев по всем восьмидесяти разновидностям, а хламидоз, микоплазмоз так распространились – у любого бери анализы и не ошибешься. Поголовно. Есть и смешные случаи: представляете, один приходит, летчик. Уехал отдыхать, жена дома с детьми, он совершенно ничего, ни с кем – ни женщин там, вообще ничего, а вернулся и привез ей лобковых вшей! Присел на камешек и поймал!
– Действительно, обхохочешься, – хрипло сказала Настя, села и поправила лифчик.
– Всем хочется любви… – философски сказал Николай Степанович.
– Хочется – перехочется, – сухо сказала Настя. – Таня, Кати! На чем это вы там, блин, сидите? Я вижу, что на песке! Ни на каком песке сидеть нельзя, verstehen? Поиграли – и хватит. Пойдем звонить папе.