Чумаков жил в Караганде и работал в газете “Карагандинский рабочий”. Любимой песней Чумакова была баллада Высоцкого про Правду и Кривду. В песне все было очень образно, и Чумаков знал, что плетью обуха не перешибешь.
Когда Горбачев начинал перестройку, второй секретарь горкома партии провел совещание партактива и проинструктировал присутствующих:
– Надо больше писать о внедрении бригадного подряда. – Он повернулся к Чумакову: – Понял?
– Понял, – сказал Чумаков и записал в блокноте: – “больш. бриг. подр.”
На мясокомбинате срочно создали бригаду, и она вышла победителем соцсоревнования во втором квартале.
Чумаков встретился с бригадиром Потаповым и взял у него интервью. “Появилась материальная заинтересованность, – сказал Потапов. – Люди увидели, что от их труда зависит реальный заработок.”
В городе создали кооператив по изготовлению шахматных досок, и Чумаков написал репортаж: “Перестройка в действии. Успехи кооператоров”.
“Шахматные доски мы делаем в свободное от основной работы время, – рассказал нашему корреспонденту Г. Дмитриев, основатель кооператива. – Я, например, младший научный сотрудник. Зарплата маленькая. А теперь появилась возможность получить дополнительный заработок. Наши доски продаются даже в столице”.
Материал про шахматные доски главный редактор снял: “Ты бы еще про израильские мошавы написал… У них там двое из этого кооператива как раз туда уехали. Дмитриев этот сам женат на еврейке. Нужен материал про американскую программу СОИ – эту программу сенатор Кеннеди назвал “Звездные войны”. Вчера Горбачев сказал, что у нас есть чем ответить американцам на этот вызов. Подготовь редакционный материал на вторую полосу”.
Вечером Чумаков сидел на кухне и писал: “Вновь американские империалисты пытаются разжечь войну, угрожая Советскому Союзу. После того, как на боевое дежурство встали новые советские ракеты, “ястребы” в правящей верхушке решили перенести противостояние двух систем в космос. Рейганомика заставляет американцев все туже затягивать пояса, а военно-промышленный комплекс требует все больше денег на дорогостоящую и бессмысленную авантюру с программой “Звездных Войн”. “Но сколько бы ни тужилась американская военщина, у Советского Союза всегда есть и всегда будет чем ответить на эти угрозы!” – на днях заявил Генеральный Секретарь ЦК КПСС товарищ М.С. Горбачев”.
Валентина тихо вошла на кухню, достала из холодильника курицу и положила в раковину.
Главный вызвал его к себе: “На Украине произошла авария на одной из электростанций. Надо сделать репортаж о том, что авария имеет локальный характер, люди не пострадали, специалисты приступили к ликвидации последствий. Поедешь вместе с бригадой из нашей области. Сегодня сделай на эту тему короткий обзор центральных газет. Все должно быть в сдержанно-оптимистическом тоне: идут восстановительные работы… и – так далее.. Завтра материал должен быть у выпускающего”.
– Где авария?
– Недалеко от Киева. На атомной станции. Что-то у них там ебн… загорелось, но ничего страшного не произошло. Обещают скоро устранить. Возможно надо использовать какие-то меры предосторожности, на месте узнаешь.
Через два дня Чумаков послал в газету первый материал: “Круглосуточно работают бригады в зоне аварии. Принимаются все необходимые меры для ликвидации последствий. Причины происшедшего выясняет специально созданная Правительственная Комиссия. Работать приходится вахтовым методом, с соблюдением мер предосторожности – были обнаружены частицы элементов с периодом распада до 7 дней и в радиусе 5 километров объявлена санитарная зона. Пострадал четвертый энергоблок. Остальные энергоблоки станции работают в нормальном режиме. Для ликвидации последствий в зону аварии направлена тяжелая техника и специальные воинские подразделения. Героически проявили себя пожарники, первыми прибывшие на место происшествия. Благодаря их самоотверженной работе удалось локализовать возгорание и избежать нежелательного развития событий. Западные “голоса” пытаются посеять панику, но местное население все воспринимает спокойно, в колхозах начаты полевые работы. Люди заняты повседневными заботами и не обращают внимание на тщетные попытки западных пропагандистов раздуть эту рядовую историю до масштабов вселенской катастрофы”.
В гостинице один из военных спросил у него:
– Тебя мобилизовали?
– Нет, – сказал Чумаков. – Приехал по заданию редакции “освещать”.
– Беги отсюда, – сказал военный. – С первым бортом.
Они сидели в номере, пили спирт.
– Мы все – покойники, – сказал военный. – У тебя дети есть?
– Да. Двое.
– Беги отсюда. Бросай свое барахло и беги. Ты меня понял?
– А что хоть случилось? Ведь радиоактивный йод… Барий… 7 дней…
– Какой нах.. йод. Плутоний. Из котла вылетел плутоний. У него период распада – сотни тысяч лет. Это конец. Никому ничего не говори. Понял?
Чумаков не спал всю ночь, думал. Утром он уехал.
Дети подросли, он по заданию редакции писал про ГКЧП, про Великую Россию, которую враги опутали по рукам и ногам. Потом были заказы от “чисто конкретных пацанов”, которые вдруг появились в городе и стали всем заправлять. Рекламные материалы о “МММ”, о приватизации как единственно-возможном решении всех экономических проблем… Теперь материалы оплачивались наличными, долларами в конвертах. Он купил подержанный “Вольво”, съездил в Турцию. Страна опустилась в какое-то мешочничество, в убогое провинциальное болото, люди быстро деградировали, спивались. На всем появился налет безысходности и нищеты, он парализовывал волю. Чтобы выжить, нужно было писать в пошло-заигрывающем тоне для бульварных изданий… В потоке убогих историй иногда проскальзывали материалы о Катастрофе. По крупицам вырисовывалась правда, но все это тонуло в бесконечных материалах о сексе, о убийствах по пьяни, самоубийствах от потерянности и отчаяния.
Он несколько раз хотел опубликовать то, что было ему известно о Чернобыле, но все попытки натыкались на невидимую стену. Издатель, которому он отдал статью, исчез, пропал без вести…
Чумаков все чаще думал, что во всем происходящем есть доля его вины. Он так долго писал то, что требовала конъюнктура, “диктовали обстоятельства”, так долго умалчивал, недоговаривал, менял акценты, что постепенно изменилась жизнь… Ложь наслаивалась, все журналисты знали о том, что все публикуемое – неправда. Потом эта неправда постепенно материализовалась, стала реальностью, и в эту реальность провалились миллионы людей. Они оказались обмануты и обкрадены, стали вымирать. Правда стала чем-то запретным, опасным. О ней лучше было не знать: “меньше знаешь – крепче спишь”. Он был уже на пенсии, когда в прессе и на телевидении появились материалы об украинских фашистах, убивающих русских.
А внизу, под землей, на скальных породах, там, где неслышно текут питающие все живое грунтовые воды, под наслоениями лжи лежал излучающий смертельную радиацию плутоний с периодом распада в сотни тысяч лет.
