Дора

Перельман никогда не думал об отъезде, не ходил в синагогу, женился на Ире Коваленко, ездил на лето в село Малые Хвощи, где с ее отцом и братом косил сено, и сына назвал Иваном. Под темным теплым небом, освещаемым тусклой лампочкой, они вечеряли, пили горилку и ездили на мотоцикле “Урал” в Вэлыкие Хвощи в магазин. Но вот в больших часах Вечности, где звезды медленно пересыпаются из бесконечной чаши “возможно” через узкую горловину “сейчас” в бездонную чашу “никогда”, что-то случилось, и за короткий отрезок времени Перельман ощутил зов крови далеких предков. Нетрудолюбивая империя, где он жил, проглотив критическое количество огненной воды, затонула. На поверхности какое-то время пузырились гражданские войны, но у людей уже не было сил раздуть из них настоящий пожар, как они это делали всегда. За ширмой исчезли, но тотчас выскочили вновь все прежние фигуры в новых масках и костюмах. Храбрые борцы за дело освобождения рабочего класса тащили последние куски, презрительно называя окружающих “быдлом”. Ходили смутные слухи о погромах. В обкомовских типографиях печатали антисемитскую и фашистскую литературу, чтобы отвлечь внимание от грабежа. В кино стали показывать голых людей в кровати. И, на первых порах, это потрясало. Граждане жадно читали страшные истории про всемирный жидо-масонский заговор и утверждались в давних подозрениях, почему они живут в тесных квартирах и недоедают. Саперными лопатками и погромами разгоняли народы империи. Появились первые свастики. Становилось понятно, что за стихийным ходом событий просматривается отчетливый план. Убили отца Меня. Это был поворотный момент. В часах Вечности вспыхнула и погасла Сверхновая, и появилась Черная Дыра. После этого ритуального кровопролития Империя должна была провалиться в никуда. Разум покинул жителей, и события стали развиваться по сложной логике абсурда. Угадывалась рука гениального дирижера, но кто композитор и каков конец сочинения, можно было только догадываться. Таинственные эмиссары везли деньги на издание фашистских газет и поддержку отделений нацистской партии. Привычной деталью провинциальных пейзажей стали марширующие в неизвестность отряды фашистов. Из далеких провинций война переместилась в Метрополию, наиболее смышленные уезжали, алчные цеплялись за обломки, остальные посылали детей умирать в авантюрах и, постепенно, от имперского самодовольства перешли к нищете и самоуничижению. Бандиты занялись политикой. Газеты с циничным юмором описывали историю болезни.
Лично на себе Перельман никогда антисемитизма не ощущал. Это не значит, что у него не было врагов. Жизнь умело отравлял Шустер, женившийся на его сестре Инне. Шустер вел себя вызывающе и странно. Он постоянно возражал Перельману, даже в вопросах, не требующих обсуждений. Он вступил в партию, когда из нее выходили толпой, как из заводских ворот. Но вместо партийных собраний стал ходить в синагогу, потом крестился, сделал обрезание и уехал в Германию. Там он возглавил комитет защиты курдов, принимал участие в манифестациях, был в Ватикане у папы и, вернувшись в Москву, открыл совместное российско-белорусское предприятие по изготовлению зубных протезов из нержавеющей стали. Заказов было мало. Производственные мощности одного из военных заводов, подготовленные чтобы выпускать стальные зубы, простаивали, и заводу грозило банкротство. Над головой Шустера стали собираться тучи. Тихие люди с белорусским акцентом искали его. Перельману звонили ночью и спрашивали, где муж его сестры Инны. Шустер скрывался. Он отрастил пейсы и выехал в Польшу в багажнике автомобиля, который вела его жена. Увидев его там, польский таможенник получил инфаркт. Вскоре стали приходить письма из Израиля. Инна писала, что Шустер стал ультра-ортодоксом и требует, чтобы Израиль ушел со всех занимаемых территорий и прекратил свое существование до получения указаний от Путина и Мешиаха. Он поселился в Газе и вскоре публично заявил, что сионизм противоречит иудаизму и страной должны управлять арабы. Инна работала парикмахером и ждала третьего ребенка. Жизнь сгущалась, мир сжимался до размеров телевизора. Перельмана тревожили события, он не знал, что делать. Жить становилось все трудней. Иван просил игрушки, сладости в ярких упаковках, и Перельман не знал, как объяснить ему, что нет денег. Однажды он случайно познакомился с женщиной, продававшей оренбургский платок. Она сказала, что скоро приедет один человек, привезет ходовой товар, можно заработать.
– Кто этот человек? – спросил Перельман, привычно ожидая обмана и надеясь на чудо.
– Из Греции, – сказала женщина. – Я сама с ней не знакома, но люди говорили… Греция сейчас переживает сложности, но там все есть – вы знаете. Она говорит по-русски.
– Когда? – шепнул Перельман.
– Скоро… Запишите мой телефон. Меня зовут Галина Иосифовна…
Он чувствовал себя в западне. Коваленко, сжимая его в жарких объятиях, шептала: ” Чи ты жид, чи не жид?! Поїдемо на твою жидівську батьківщину, дитяти пошкодуй! Що ми забули в цій країні? Вже фашисти марширують під вікнами що ти зможеш зробити, якщо вони прийдуть тебе заарештувати? Біжимо коханий…”
Он смотрел на серое небо, мучился от мысли, что он не принадлежит этой земле, чужой…Надо куда-то ехать, надо на что-то жить… Как жить дальше?
Через несколько дней он позвонил:
– Галина Иосифовна? Это Слава…
– Приехала, приехала… – прошептала она, – сейчас отдыхает. Вечером позвоните, обо всем договоримся…
Вечером, в маленькой комнате у Галины Иосифовны, среди разбросанных вещей и немытой посуды, при тусклом свете, бросающем серые тени, он был представлен:
– Пандора Гефестовна, познакомьтесь…. Это Слава – я вам говорила…
– Да-да, очень приятно. Друзья меня называют Дора, так привычней и проще. Галя сказала, что вы заинтересованы взять кое-что на реализацию?
– Да, конечно… сейчас трудные времена…
Он осекся, увидев, что Галина Иосифовна делает ему страшные глаза.
– Я здесь часто бываю, так что в курсе. Товар ходовой, я взяла партию у Эпиметея, моего мужа. Он много лет в бизнесе. Хотите что-нибудь выпить … – виски, водка, “Чинзано”… Помогите мне: давайте поставим этот ящик на стол. Здесь у меня “ПРОТОКОЛЫ СИОНСКИХ МУДРЕЦОВ”, “БИБЛИЯ САТАНЫ”, нарукавные повязки со свастикой, современные эротические анимэ – без всяких там птичек и рыбок, детские компьютерные стрелялки, боевики. Эти вещи очень популярны.
– Я еврей…- тихо сказал Перельман.
– И что? У всех есть шанс. Закон рынка: если продукт пользуется спросом, значит востребован. Ходорковский тоже еврей, но не сумел правильно оценить ситуацию и проиграл, а Абрамович не заморачивался – просто делал, что говорят, и смотрите, чего достиг!
И Пандора открыла ящик.