Сергей Шнуров, лидер группировки «Ленинград» – один из самых ярких творческих людей российской современности. Музыканты с ним во главе покоряют концертные площадки уже 20 лет. 13 октября в рамках североамериканского тура Сергей Шнуров посетит Канаду и даст единственный концерт в Торонто.
— Сергей Владимирович, сегодня не только крупные компании являются брендом, но и личность. Вы – бренд? Если да, то каков ваш слоган и логотип?
– Бесспорно, я бренд. В 2005 году в своем манифесте брендреализма я это изложил без всяких заигрываний или кокетства, просто в лоб. Бренд «Сергей Шнуров» будет посильнее Микки Мауса. Логотип и слоган мне не нужен, это необходимо только большим корпорациям, чтобы быть узнаваемыми. У меня есть мое лицо, это мой логотип. Мне даже не нужно его выдумывать, мне его дали папа с мамой при рождении, и я с ним живу.
— Не так давно вы выдвинули предложение, чтобы алкоголь в России не продавали людям без высшего образования. Как вы до этого додумались?
— Мне показалось, это было весело. Ход мыслей у меня был очень простой. В последнее время все вопиют о падении нравов, падении образованности, о том, что просвещенческая парадигма у нас зашла в тупик. Я говорю, что знаю, как поднять престиж образования буквально одним ходом. Нужно продавать водку только после предъявления диплома о высшем образовании. Престиж высшей школы мгновенно скакнет до невероятных высот. Быстро закрепится ассоциация: пьяный – значит образованный. К сожалению, наша Дума не способна на такие умные решения.
– Сколько сейчас стоит «Ленинград»?
— Не знаю, правда. Всем этим ведают директор и администратор. Я живу как спецназовец, мне присылают эсэмэску: «Завтра в 10 в аэропорту» — я собрался и приехал. Где концерт, когда, за сколько — этим занимаются компетентные люди, и вполне профессионально, я себе голову этими подробностями не забиваю.
– Не возникает эмоциональной усталости, нет ли желания все бросить?
— Группа «Ленинград» всегда существовала не благодаря, а вопреки, мы пробивались, как одуванчик сквозь асфальт. Почему же сейчас я должен все бросить? Мне это по–прежнему очень интересно. Да и чем заниматься еще, кроме этого?
– Известно, что вы озвучили немало мультфильмов, в том числе «Урфин Джюс и его деревянные солдаты». Интересно, с каким мультперсонажем Сергей Шнуров ассоциирует себя сам?
— Когда я лепил свой образ – а лепил я его давно – основным героем у меня был Волк из «Ну, погоди!». Я во многом похож на него. Однако во мне есть также нечто от Винни-Пуха. Не нужно забывать и Карлсона – он тоже присутствует. Вот из этих трех ребят и состоит моя личность, точнее – ее творческое выражение. Получился интересный коктейль. А вообще я люблю мультфильмы.
– Вы пробуете себя, весьма успешно, в роли художника. А вы могли бы быть арт-дилером? Куратором?
– Конечно, я свой личный арт-дилер. Я сам себя продвигаю, у меня нет продюсера. Поэтому роль картинопродавца в корпорации «Сергей Шнуров» занимаю я. Вообще и куратором мог бы быть. Я чем угодно готов заниматься, лишь бы не работать.
– У вас есть произведения искусства?
– Есть, но это абсолютно не системная коллекция. В основном это подарки. У меня есть картинки русского авангарда, который сейчас очень популярен, так что в цене сравнится с Рафаэлем.
-Можете назвать три порока современного общества?
– Современное общество очень неоднородно, всех загнать в одно определение сложно. Но вот в России, например, до сих пор не изжил себя романтизм. Мы живем в таких романтических иллюзиях, хотя романтизм – это просто стиль, придуманный в Германии в XVIII веке. Мы слишком серьезно все воспринимаем, поэтому и романтические традиции у нас себя еще не изжили. Это видно даже в нашем инстаграме, особенно девичьем. Вот эти девичьи инстаграмы очень рифмуются с альбомами дам, в которые Пушкин писал свои короткие эпиграммы. Это все, черт возьми, одно и тоже.
– А если мы не будем обобщать, а посмотрим на вас? Сможете назвать три своих порока?
– Слушайте, я вообще порочный, три – это мало. Я пью, курю, матерюсь, занимаюсь сексом. Все, что есть порочное, – это все я. Я как-то говорил своему приятелю Хабенскому, что придумал новый слоган: «Водка – это я». Не яд, а просто я.
— Поделитесь рецептами, как преодолеть скуку, тоску и похмелье?
— Мне обычно некогда скучать. Но если вдруг накатывает, стараюсь читать книги. Любимого литературного жанра нет, могу и медицинский справочник изучать. Но стараюсь все же читать как можно более широкий спектр литературы. Это, знаете ли, полезно для человека. Я даже намечаю себе – что именно должен прочитать, если вдруг накатит скука или просто появится свободное время. Иногда события подвигают на перечитывание определенных вещей. Из книг обычно дергают цитаты. Я этого не люблю. Единственное, что себе позволяю, – процитировать немецкого философа Хайдеггера: «Язык – это дом бытия». С тоской проще. Это очень продуктивное чувство для творчества. В тоску надо медленно гулять. Есть еще одно состояние, которое часто испытывают многие люди. Это похмелье. Открою секрет – с похмой бороться невозможно. Ее можно только пережить. Что же касается лексики… На самом деле маты никакого отношения к энергетике музыки и текста не имеют. Маты – это просто некая гиперболизация слова и его эмоциональный окрас. Ненормативная лексика сейчас используется все чаще, почти повсеместно – и в литературе, и в песенном жанре, в рэпе особенно. Это говорит только о том, что это уже разговорный язык. Он сейчас таков. Мат стал неотъемлемой частью разговорного русского языка. Пушкину в его время постоянно пеняли, что он пишет на таком простом, понятном каждому языке. Сегодня ровно такое же отношение к матерщинным словам. В этом нет ничьей вины. Язык – живой. В Америке еще совсем недавно слово fuck было табуированным. Сейчас «факают» даже политики с трибун. Мат становится матом только тогда, когда его запрещают. Мат – это ведь не только и не всегда ругательство. Можно ругаться и без использования ненормативной лексики. Если человек хочет тебя оскорбить, он прекрасно обойдется без всякого посылания на… 
