15 октября в Торонто прошел концерт всемирно известного пианиста Дениса Мацуева. Этого события с нетерпением ждали все поклонники музыканта, и он, как всегда, не обманул их ожиданий – незабываемый концерт в зале Koerner Hall, организованный компанией Show One Production, прошел при полном аншлаге и завершился громом оваций. Имя пианиста Дениса Мацуева хорошо знакомо даже тем меломанам, кто никогда не посещал концерты классической музыки. Он выступает в королевских резиденциях и самых престижных концертных залах мира, вместе с самыми известными симфоническими оркестрами, является обладателем множества наград и премий. Именем Мацуева назвали звезду созвездия Лиры, а в 2007 году Форбс внес его в список пятидесяти наиболее влиятельных персон. В определенном смысле Мацуева можно назвать и рекордсменом от искусства. В 36 лет пианист стал одним из самых молодых народных артистов РФ, исполнив в один вечер три концерта Чайковского, виртуоз поставил рекорд в музыкальном марафоне, и мало кто может посоревноваться с ним в количестве концертов (более двухсот), данных за год. И, вместе с тем, Денис Мацуев остается верным увлечению своего детства – футболу, очень любит сибирскую природу, продолжает общаться с бывшими одноклассниками и склонен удивлять друзей неожиданными поступками.
На судьбоносный музыкальный конкурс в родном Иркутске этот помешанный на футболе мальчишка идти не хотел. Какие могут быть выступления, если во дворе намечается ответственный матч? Но мама с папой нашли нужные слова. А ведь могло сложиться и по-другому… И тогда это была бы совсем другая история.
— Денис, это правда, что вы категорически отказывались участвовать в конкурсе?
— Не то слово! Помню, устроил родителям страшный скандал, но папа меня всё-таки уговорил. Я не понимал тогда, что это исторический момент в моей жизни, ведь именно с него всё и началось. Я и в Москву не хотел ехать. Ни в какую! Когда меня прослушали и приняли в Центральную музыкальную школу при консерватории, заявил: нет — и всё! Футбол у меня стоял на первом месте, и никакой переезд в планы не входил. Но родители пошли на хитрость, сказав мне: «Ты можешь ходить в Лужники, на домашние матчи «Спартака». И я клюнул! (Улыбается.)
— А если бы не клюнули, как думаете, стали бы великим футболистом?
— Вряд ли. (Смеётся.) Потому что там пришлось бы больше пахать, а я, как и всякий талантливый русский, ужасный лентяй. Здесь мне Бог помогал в том, что я очень быстро учу, а все эти сборы, тренировки я бы, конечно, не выдержал. Но без футбола не могу, до сих пор живу этой страстью. Как-то даже стоял за воротами, когда наши играли с Германией. Мне дали майку фотокорреспондента, и я видел всё в непосредственной близости. Потрясающие ощущения. Я страшный фанат московского «Спартака». С 1983 года слежу за их результатами, веду статистику. Когда только приехал в Москву, ходил на каждый их домашний матч, для меня это всегда было огромным событием. Жаль, сегодня концертный график позволяет посещать матчи лишь несколько раз в году.
— Чем ещё запомнились первые годы в Москве?
— Например, наша первая квартира, которую мы снимали на проспекте Маршала Жукова. Это была однушка на первом этаже. С одной стороны — сосед-алкоголик, с другой — лифт. В этом был свой позитив — кто бы мне ещё разрешал бесконечно репетировать? А тут сосед приходил и говорил: «Можешь сыграть песню из кинофильма «На семи ветрах»? Я играл и мог гарантированно заниматься всю ночь, потому что тот засыпал и ничего уже не слышал. А моим первым инструментом было пианино «Тюмень», больше приспособленное для хранения банок из-под малосольных огурцов, нежели для игры. Помню, сразу после победы на конкурсе Чайковского ко мне приехала съёмочная группа из Японии. Им было интересно, в каких условиях я занимаюсь. Так они не поверили, что на этом «корыте» я действительно играю… Потом уже появились различные спонсоры. Было дело, я получал аж по 300 долларов в месяц! По тем временам огромные деньги. Я мог себе позволить ходить в ресторан «Прага». Да-да! Собирал друзей, таких же школьников, как и я, и мы шли обедать. Ещё помню, как Борис Николаевич Ельцин вручал мне премию. Пожал руку, протянул конверт и доверительно так сказал: «Доллары»…
— Избранным себя не почувствовали? Проверку славой прошли достойно?
— Возможно, если б не мои родители, всё было бы по-другому. Но они у меня потрясающие люди, и именно благодаря им я научился относиться к любому состоянию и статусу с иронией. Будь то слава, будь то провал. На самом деле, конечно, не всё так гладко и просто было, как кажется со стороны. Мол, Золушка с Байкала, как меня называли в самом начале журналисты, приехал и покорил столицу. Всякое случалось, и сложности, о которых не считаю нужным трубить на каждом углу. Но наш семейный драйв, сплетение чувства юмора с таким здоровым, не искусственным оптимизмом и позволили мне остаться таким же, как раньше.
— Денис, вы живёте по графику, расписанному на несколько лет вперёд, значительную часть времени проводите в самолётах. На какие ещё жертвы во имя искусства приходится идти?
— В первую очередь, я практически не играю в футбол. Вторая жертва — мало сплю. В-третьих, не сплю в своей кровати — обычно в Москве я бываю не более двух месяцев. Ну и, конечно, ещё одна важная жертва связана с тем, что я до сих пор крайне редко говорю слово «нет». Но сцена, сценотерапия, как я её называю, лечит от всего. От перелётов, переездов, недосыпания… Она лечит, заряжает, вдохновляет, даёт силы. Пока я не представляю себе, как можно на год отказаться от концертов и заниматься чем-то другим.
— Интересно, как сегодня воспринимают на малой родине известного на весь мир пианиста Дениса Мацуева те, кто знал его простым мальчиком?
— Как раз на них я и проверяю, насколько изменился. Когда я приезжаю в Иркутск, мы точно так же, как и раньше, ходим в баню с одноклассниками, отдыхаем на Байкале, веселимся. Более того, как только я начинаю общаться со своими старыми друзьями, мгновенно перенимаю их манеру говорить. Иркутский говор, он такой быстрый-быстрый, с сокращением окончаний, есть в нём что-то бурятское. В Москве я так уже не говорю. (Улыбается.)
— Предположу, что из-за напряженного графика в Иркутске вы редко бываете.
— Именно так, раз в сезон, во время фестиваля «Звёзды на Байкале». Открою вам секрет: я фестиваль и задумал для того, чтобы хотя бы раз в год бывать дома, в своей квартире, которую не только не продал, но даже сохранил в первозданном виде. До сих пор не разрешаю делать там ремонт, потому что мне слишком дороги эта атмосфера, этот запах моего детства и счастья.
— Запахи для вас важны?
— Да, я очень падок на запахи. Это мои ассоциации. Например, до сих пор помню, чем пахла Москва начала 80-х, когда я сюда приезжал с родителями. Это аромат кофе из Елисеевского гастронома, запах пепси-колы, фанты, копчёной колбасы… Сейчас ничего этого нет, все «заглушила» проза жизни — выхлопные газы и бензин. Москва теперь не пахнет ничем приятным, как, например, Париж, в воздухе которого всегда витает аромат жареных каштанов, или Нью-Йорк с его повсеместным сладковатым запахом… неизвестного происхождения. А как пахло московское метро! Раньше у каждой станции был свой «аромат». Например, вся «серая» линия имела какой-то особый сладковатый запах, а от «Сокольников» до «Парка» — это уже совсем иные флюиды… А какое наслаждение я получал, слыша старую московскую речь! Я ехал в метро и ждал, когда объявят следующую станцию таким правильным, протяжным, некомканым говором. Это было так приятно. К сожалению, сейчас так мало кто говорит.
— Не любите современную Москву? Почему же тогда не уехали на Запад, как многие ваши коллеги?
— Кто вам сказал, что я Москву не люблю? Это мой город, который мне дорог, несмотря ни на что. Хотя москвичом я себя не считаю. Я был, есть и буду сибиряком. Потому что это диагноз, образ жизни, склад характера. А почему не уехал… Отвечу так: я приехал в Москву в 90-е годы, когда все, наоборот, отсюда уезжали. Скажу честно, было много возможностей, чтобы закрепиться за рубежом. Но всё дело в том, что я предпочитаю жить дома, пусть даже всего и два месяца в году. (Улыбается.) Самое главное для меня — дом, мои родители, которые всегда со мной, и та теплота, которая благодаря им сохраняется. Да, приходится чуть ли не каждый день менять города, страны, континенты, ведь это моя работа, часть моей жизни, и я счастлив, что это так. Но когда стюардесса в самолете объявляет: «Мы приземлились в Москве», это каждый раз такое счастье.
— А никогда не возникает желания бросить всё — и обратно в Иркутск? Только честно!
— Конечно, возникает. И я этого не скрываю. Я настолько сентиментальный человек — меня до сих пор тянет в Иркутск. Порой, действительно хочется бросить всё, приехать туда, в свою старую квартиру, выключить все телефоны, повспоминать, подумать. Обычно после фестиваля «Звёзды на Байкале» я ещё долго чувствую тот заряд, который получил там. Всем советую: хотите поменять внутренние «батарейки» — побывайте на Байкале, поймёте, что это такое. Это не сказка, а действительно чудо, чудодейственное явление.
— А вы романтик…
— И горжусь этим! Сейчас романтизм ушёл из нашей жизни. И это печально. Сегодня налицо то, что в музыке называется атональность. Это когда нет гармонии — полный авангард.
— Денис, кто-то уже с детства мечтает стать великим. А вы могли подумать, что у вас будет такая интересная жизнь?
— Нет, ну что вы! Если бы я кому-то сказал, что буду играть в Карнеги-холле в Нью-Йорке, в Мюзик Ферайне в Вене, в Концертгебау в Амстердаме, работать с Лорином Маазелем, Юрием Темиркановым, Валерием Гергиевым, Владимиром Спиваковым, стану победителем конкурса имени Чайковского, понятное дело, мне бы ответили: да ты ненормальный! Конечно, порой бывает ощущение, что всё это не со мной. Но сказка иногда тоже случается. Хотя так просто ничего не приходит.
— Есть ли инструмент, который особенно вам дорог?
— Конечно, это моё первое пианино «Тюмень». А второй — это рояль Рахманинова, на котором я играл, когда жил в доме композитора в Швейцарии. Сейчас есть мысль вывезти этот уникальный инструмент в концертные залы, организовать небольшое турне. Думаю, внук композитора Александр Борисович поддержит нашу идею. Ведь на этом рояле в условиях концертного зала никто никогда не играл, но его звук должны слышать зрители, потому что он неповторим.
— Вас никогда не пытались завлечь в мир попсы? Наверняка поступали предложения выступить в дуэте с кем-либо из нынешних звёзд? Это нынче модно.
— Да, это было. Ещё поступало предложение организовать что-то типа «Фабрики звёзд» для классических музыкантов. Вдумайтесь: научить человека за несколько месяцев профессионально играть на музыкальных инструментах! По-моему, абсурднее ничего нельзя придумать.
— Значит, вы всё-таки умеете говорить «нет»?
— Да. Вот это как раз и называется исключением из правил. (Смеётся.)
— У вас есть «маленькие» радости?
— Да много чего радует, даже сразу и не вспомнишь. Победа в спорте, радость за какие-то достижения близких, конечно же, победа над новыми произведениями. А ещё радость — увидеть красивое дерево или красивую девушку.
— Вот, кстати, о девушках. Есть ли у вас муза?
— Есть, но не та, на которую вы намекаете. Главная муза для меня на сегодняшний момент — это мои родители. Я смотрю на многих великих музыкантов, с которыми мне довелось общаться и работать, их окружают люди, принесшие себя в жертву. В первую очередь, это, конечно же, жёны. А мне очень не хотелось бы, чтобы моя будущая супруга принесла себя в жертву и, бросив всё, ездила со мной по миру. Я хочу, чтобы она была независимой, занималась своим делом. А она такая и будет! Потому что все мои девушки были личностями самостоятельными и самодостаточными.
— Но любовь на расстоянии — не самое прочное чувство.
— А это невозможно предугадать. Я и планировать ничего не собираюсь…
Беседовала Мария Егорова
Фото на обложке:
Марьяна ШОР
