“Если влюбиться в Ренату Литвинову, то это как приговор, это пожизненно”
В. Познер
Рената Литвинова – талантливая актриса и режиссер, заслуженная артистка РФ, лауреат Государственной премии России, она вызывает восторг и уважение со стороны и зрителей, и критиков. Окруженная особой аурой элегантности и загадочности, Рената Литвинова всегда появляется эффектно, заставляя всех вокруг затаить дыхание, ловить каждое её слово, каждый жест. Все, о чем бы она ни говорила, ее идеи, образы, каждый штрих – получаются «в точку». Ей удается уловить суть вещей и событий, тонко почувствовать характеры своих героев. Без сомнений, Рената Литвинова является культовой фигурой нашей эпохи! Прикоснуться к миру этой необыкновенной художницы, а также оценить её яркие образы и рассуждения о жизни, творчестве и любви, почитатели таланта Ренаты Литвиновой смогут 4 марта в Richmond Hill Centre for the Arts. Кажется, мы знаем о Ренате Литвиновой все. Однако мы подумали (и оказались правы), что еще никто не говорил с ней о самых близких людях — маме и дочери. Елена Сотникова, корреспондент издания ELLE, отправилась на встречу с главной дивой страны, чтобы задать ей самые сложные вопросы.
– Начнем с того, как вас воспитывала мама…
– Воспитывала? Меня она вообще никак специально не воспитывала. Как и всех советских детей.
– Прекрасно! Это тоже ответ.
– Она с утра до вечера работала в больнице, у нее постоянно были операции. Мама у меня хирург. Зарплата у нее была маленькая, и она часто уезжала в командировки, чтобы подработать.
– То есть вы с мамой не близки?
– Очень близки! Она брала меня в свои командировки. Сложная жизнь не может отдалить людей друг от друга. Я видела, что она любит меня, как может; старается заработать больше денег и поехать со мной, например, на море. По ночам она шила мне красивые платья, а в выходные давала деньги на утренние сеансы в кино, по вечерам мы часто ходили вместе. Это она приучила меня любить фильмы.
– В вашей жизни присутствовал отец?
– Нет. Я его видела несколько раз в жизни. Красивый был мужчина. Он умер в 46 лет. В последний раз я навестила его перед смертью — он лежал на диване после операции. Кажется, он пригласил меня к себе тогда домой втайне от своей семьи, другой жены и детей. И жаловался, что они проходят мимо него, и он вдруг сделался никому не нужным.
– С кем же вы были?
– По утрам меня мама отправляла в школу, потом я ехала в музыкальную школу. Вечером мы встречались. Все каникулы я проводила у бабушки с дедушкой. Там была такая классическая семья. Дедушка был главным инженером завода, бабушка была при нем. Она очень ухаживала за собой — парикмахерские, покраска бровей, маникюр с перламутровыми ногтями, парадная шляпка с норковыми шариками для похода в кино и городской сад…
– А на чем строились отношения с мамой?
– Я маме очень сопереживала. После папы у нее было несколько претендентов в женихи, и я этого жаждала всеми силами своей души.
– Обычно девочки очень ревностно к этому относятся.
– Да, я хотела, чтобы мама вышла замуж. Но ей никак не встречались, ну, такие, например, как тот же мой дедушка, – красивые и порядочные. Моя мечта не осуществилась. У нас с мамой много общего — я родилась в год Огненной Лошади (таких вообще в Китае сжигали, потому что они не пригодны для семейной жизни). Может, и у мамы моей в этом плане неправильный гороскоп. Женщина она свободолюбивая, творческая и с особым чувством юмора, слушала «Голос Америки», читала журнал «Новый мир»…
– И вам свободу давала?
– Давала. Я абсолютный такой сорняк в хорошем смысле. Но что-то такое во мне было, не знаю, откуда… Я сама ездила в музеи, сама поступила в музыкальную школу — проходя мимо, просто попросила меня туда отвести. На первом курсе института попросила сшить себе особенное платье, как у героинь Антониони, – простое и узкое. Если я переезжала – все такое было страшное вокруг, – я шла в антикварный магазин и покупала себе на последние деньги пусть одну, но красивую чашку. Чтобы утром и вечером пить из нее чай и смотреть не на окружающее меня уродство, а на эту чашку как концепцию — чтобы редактировать вокруг себя обстановку, чтобы радоваться.
– – Полностью ли мама принимает вашу жизнь?
– Она всегда оставляет за собой право критики. Мама у меня такая пытливая, что даже в самом хорошем найдет негатив. Здесь иногда у нас, бывает, не сходятся концепции жизни. Я говорю: «Надо же и хорошее что-то друг другу сказать».
– А никогда не было такого чувства, что вам не хватает мамы? Такой, которая всегда рядом, целует-обнимает…
– Так нет, моя мама живет со мной в одном доме. И, если ей нужно, и поцелует, и обнимет. И пирог испечет. Я уже вскрикиваю: «Не пеки пирогов, мама, от них толстеют!»
– Это сейчас, а тогда?
– Ну, тогда она тоже что-то пыталась делать. По выходным давала мне творог со сметаной… Который я ненавидела адски. Но она считала, что надо есть кальций.
– Но в целом ей приходилось быть вдали от вас, потому что нужно было зарабатывать деньги, я правильно вас поняла?
– Папа нам не помогал, скажем честно. Но она не была вдали, мы жили в однокомнатной квартире — это очень даже вблизи. С тех пор я всегда кухню считаю чем-то вроде кабинета и часто пишу именно за кухонным столом.
– И при всем этом за вами не тянется с детства ¬такой, знаете, непростой след?
– Ну, мама могла быть и жестким человеком.
– По какому поводу?
– Она могла начать критиковать внешность, наверное, это ранит в детстве особенно… Это я даже в себе замечаю. «Челка, как у болонки.. Волосы жидкие, прибитые к черепу». Вот что-нибудь такое.
– Осталась ли обида?
– Нет, но, когда она начинает снова критиковать, я говорю: «Мама, а вспомни себя, когда я была еще маленькой. Вспомни, как у нас все было». А она не помнит. Она плохого не помнит. Но главное — чтобы мама жила долго, была счастлива и чтобы с ней все было хорошо. Пускай критикует сколько хочет, в конце концов!
– Как мама отнеслась к вашему замужеству?
– Она соглашалась с моим выбором, но всегда была критична. Все не подходили.
– А чего бы ей хотелось для вас?
– Сейчас интуитивно я понимаю, чего бы ей хотелось — идеального, как из фильмов, которые она так любила! Ален Делон ей нравился, Ив Монтан, из русских актеров — Ивашов или Тихонов. Она всегда склонялась к красавцам. Вообще, с критичными мамами нужна некая строгость. Иногда с ними нужно, как с детьми. Меняться местами и держать их «в рукавицах» в определенном возрасте. Иначе никогда не повзрослеешь и не будешь жить, как «летящая стрела», а упадешь, и мама положит тебя в свой пакетик и унесет обратно под «свой контроль». Недавно в Париже я купила чай под названием «Старый девственник» — есть такие маменькины дети, которые превращаются в этот чай.
– Скажите, а как все это проецируется на Ульяну, вашу дочь?
– Я, конечно, делаю ей замечания… Например, по поводу осанки… Ох.
– Вы все очень упрощаете, не стоит. Что же все-таки происходит?
– Я видела, как она несчастна в русской школе. Я очень критично отношусь к нашей системе образования, она очень испортилась. Какие-то идиотские тесты, неохватные уроки, доклады, которые мы делали до полуночи. При этом нет знаний, нет времени просто на детство, на книги, на прогулки — постоянный стресс. Она каждое утро шла в школу, как на каторгу. Ужасное, неуважительное отношение мальчиков к девочкам, девочек друг к другу, учителей к ученикам. И тогда я отдала Ульяну в школу при французском посольстве. Сначала она ничего не понимала, а через три месяца заговорила по-французски. Ей тогда было 10 лет, сейчас 14. Потом я отправила ее учиться во Францию. Она не хочет возвращаться.
– А как сейчас все есть?
– Хорошо. Видите, я много работаю, у меня много творчества…
– Рената Литвинова, но личная жизнь все равно какая-то имеется?
– Но она у меня, скорее, такая… духовная. Бывает же и так. Не всегда же должна быть физиология.
– А кто вы все по знаку зодиака?
– У мамы день рождения стоит 23 февраля, но это какие-то странные документы, мама нигде не могла найти свои метрики и выписки, где и когда она родилась, там какая-то семейная тайна — реально ее фамилии нет ни в каких архивах в тех местах, где она родилась. Ну какая она Рыба? Она скорее какой-нибудь Овен. Я Козерог, Ульяна — Лев.
– Понятно. То есть, конечно, далеко не все понятно, и все-таки канва прослеживается. Мне, по крайней мере, это близко.
– Вы считаете, что я жесткий человек?
– Мне кажется, вы довольно авторитарны и нетерпимы к чужим недостаткам, но это в вас идет не от внутренней жесткости, а от собственного перфекционизма.
– То, что вы сказали, распространяется исключительно на работу. Я действительно требую от людей того, что я требую от себя. А в быту — нет. Знаете, если бы я хотела выйти замуж, я бы это сделала легко.
– У вас ведь много поклонников?
– Я пользуюсь повышенным вниманием у молодых или очень полных мужчин. Короче, здесь нет проблемы. Особенно за границей. Во Франции сразу чувствуешь себя женщиной, там прямо активно знакомятся, даже на улице!
– Есть еще одна сторона, о которой мы не говорили. Как вы думаете, как воспринимает вас ваша дочь?
– Многие ее друзья, даже французы, англичане, знают меня, смотрят в интернете, найдя по имени. Она даже гордится мной. Уля у меня добрая. У нее хорошее чувство юмора. И еще — она за мной следит, проверяет. Наверно, это точно так же, как я свою маму. Вот вечер, ночь. Я прихожу домой, а она: «Где ты была? Сколько сейчас времени? С кем ты была?». Я ей говорю: «Когда буду старенькая, не буду с тобой жить. Ни выпить, ни пойти погулять нигде… Я же не электричка по расписанию, вся предсказуемая?» В моей маме это тоже есть — она ненавидит давать отчеты!
Творческий вечер Ренаты Литвиновой пройдет4 марта в 19:30
Richmond Hill Centre for Arts
Билеты в русских магазинах, RussianTix.com
Инфо: ShowOneProductions.ca
416-726-6992
