Много озерной воды утекло руслом Святого Лаврентия в соленую толщу Атлантики с той поры, как Джеймсом Фенимором Купером был написан «Следопыт» («The pathfinder, or The inland sea») – один из самых знаменитых его романов из эпохи англо-французских войн 18-го века за обладание Северной Америкой. До неузнаваемости преобразила урбанистическая цивилизация берега озера Онтарио, любовно изображенного патриотом-романтиком. Тем любопытнее, на наш взгляд, будет читателям, для которых по-домашнему привычны озерные виды, посмотреть сквозь подзорную трубу мичмана Купера на первозданные красоты, нарушаемые ружейными залпами колонизаторов.
Пенталогия о Кожаном Чулке создавалась, по признанию ро-маниста, «без продуманной программы», не по порядку этапов био-графии легендарного охотника. Послушаем автора. «В «Пионерах» (1823), первом по времени написания романе, Натаниэль Бампо предстает уже стариком, которого стук топора и костры поселенцев вынудили покинуть излюбленные лесные места.
Вторая книга, «По-следний из могикан» (1826), знакомила читателей с более ранним периодом в жизни нашего героя, показывала его зрелым, в полном расцвете сил. В «Прерии» (1827) он завершает свой жизенный путь и сходит в могилу. После этого мы не собирались тревожить его тень… Но тайное влечение к этому герою побудило автора воскресить его в «Следопыте» (1840), за которым последовал «Зверобой», завершающий цикл» (1841).
Таким образом, почти два десятилетия не расставался Купер с Натти Бампо, справедливо догадываясь, что «Повести о Кожаном Чулке» удержатся дольше других его сочинений, которые войдут к началу ХХ века в нью-йоркское собрание в тридцати трех томах. Центральная фигура пятикнижия – главное достижение плодовитого писателя. Образ Натти Бампо виделся ему «скорее, в поэтическом свете, нежели составленным из жизненных подробностей». Однако, несмотря на эту оговорку, в написании «Следопыта» едва ли не ключевую роль сыграли как раз те обстоятельства, в которых оказался Купер в начале жизненного пути.
В феврале 1803 года 11-летний сын крупного землевладельца, судьи Купера, поступил в Йельский колледж. Однако в студентах Джеймс пробыл недолго: за равнодушное отношение к занятиям, за озорные проделки и шалости был исключен. Вернулся в Куперстаун и продолжил обучение у домашнего учителя. В 1806 году принимает решение стать моряком. Чтобы подготовиться к этой карьере, бежит из дому и гардемарином на торговом судне “Стирлинг” совершает океанское плавание на остров Уайт, в Лондон, в Испанию и снова в Лондон. Следующей осенью возвращается в Штаты. 1 января 1808 года Купер получает вожделенное звание мичмана. С марта по июль служит возле орудий на корабле “Везувий”. А дальше начинается самое главное, что подготовит будущего классика, спустя 30 лет, к работе над “Следопытом”.
С августа 1808 по октябрь 1809 года Купер проходит службу в пограничном форте Осуиго (Oswego), на южном берегу озера Онтарио, задерживая и сажая под арест контрабандистов. Во время этой командировки молодой моряк принимал также участие в строительстве брига (двухмачтового военного судна с прямыми парусами) в тех самых местах, которые описаны в “Следопыте”. Происходило это, как видим, более двух веков тому назад.
В ноябре 1809 года мичман подает прошение о переводе на шлюп “Оса 18”, стоящий под командой лейтенанта Джеймса Лоуренса на якоре в порту Нью-Йорка. В его обязанности входил набор рекрутов на флот. В 1811 году женитьба на ровеснице Сюзен Де Ланси из богатой семьи сторонников лоялистов и кончина отца ускоряют прощание Купера с морской службой. Однако Соленая Вода, как называют океан индейцы, еще долго будет занимать его воображение: весной 1819 года на паях с Чарльзом Дерингом Купер вкладывает деньги в покупку китобойного судна “Юнион” и неоднократно выходит на нем в море. Но еще важнее то, что он не расстанется ни с Атлантикой, ни с Онтарио в своих увлекательных романах.
Первым из великих современников высоко оценил достоинства «Следопыта» Оноре де Бальзак в «Письмах о литературе, театре и искусстве» (1840): «Эта волшебная проза не только показывает реку и берега, леса и деревья. Вы перевоплощаетесь в страну; она входит в вас или вы в нее, – не угадаешь, как происходит эта метаморфоза, вызванная гением…».
Для краткости воспользуемся предельно сжатым бальза-ковским пересказом сюжета «прекрасной книги». Сержант пограничного полка на канадской границе хочет выдать дочь Мейбл замуж за верного проводника англичан Кожаного Чулка. Из Англии девушка приезжает со своим дядей – морским волком Кэпом. Вместе с посланцами отца – Следопытом и Великим Змеем Чингачгуком – Мейбл встречает моряка с Онтарио, их друга Джаспера по прозвищу Eau douce – Пресная Вода. Путники не без приключений добираются до английской крепости. Их хотят захватить ирокезы, которым помогает французский шпион Стрелоголовый (или Разящая Стрела), тайный союзник врага. На одном из Тысячи островов посреди озера Кожаный Чулок узнает, что Мейбл влюблена в Джаспера, а к нему испытывает только уважение. Он от нее отказывается и, хотя сам любит дочь сержанта, устраивает ее брак с Джаспером.
Оставим, однако, эти перипетии конца 1750-х годов в стороне. Говорит же Бальзак: «Сюжет «Озера Онтарио» весьма прост, – это само озеро». В качестве лейтмотива возьмем фразу: «Краше нашего озера трудно сыскать на свете». Живописные озерные ландшафты – не просто красочные декорации к поединкам между враждующими сторонами. Онтарио предстает то величаво умиротворенным, то грозно нахмурившимся, подобно Великому Духу делаваров и гуронов.
«На север, восток и запад, по всем направлениям зыбилось озеро. Вода отливала цветом янтаря… Ни один парус не белел на поверхности озера, ни одна крупная рыбина не играла на его груди, и даже самый пристальный взгляд напрасно искал бы на его необъятных просторах хотя бы малейших следов человеческого труда или корысти». Обширное зеркало воды, неумолчные, но тихие вздохи озера и – по контрасту – покой и поэтическое уединение леса. Но вот на Онтарио разразился осенний шторм: «волны разбивались о корабль с чудовищной силой… Ветер ревел беспрерывно, а беснующееся озеро отвечало его тоскливому мощному вою шипением разлетающихся брызг и грохотом грозного прибоя… Огромные массы воды злобно обрушивались на палубу маленького судна, волны догоняли его и грозили раздавить своей тяжестью… Чайки, обезумев, беспорядочно кружили над ним, видимо, боясь упасть в кипящий котел озера». Буря – прелюдия к жестоким столкновениям у стен блокгауза на одном из Тысячи островов.
Купер ставит точку в описании главного места действия указанием на то, что «озеро Онтарио похоже на вспыльчивого человека, который быстро загорается гневом, но так же быстро остывает». Идиллическая тональность резко обрывается при подходе «Резвого» к устью Ниагары, откуда доносился глухой тяжелый гул, напоминавший «звучание басовых нот гигантского органа». Заметим, что за несколько месяцев перед кончиной Купер пожелал еще раз вслушаться в «голос старой Ниагары, падающей с горы» и совершил с женой и дочерью путешествие по Онтарио и Мичигану. Была, значит, какая-то магнетическая сила, притягивающая писателя к Озеру-морю, в которое он влюбился с юности.
Хочется немного осовременить концовку романа.
…Следопыт оглянулся напоследок на широкое раздолье озера, посмотрел в подзорную трубу на синеющие на другом берегу, подобно горам, стальные громады Торонто, и, вскинув котомку на плечи, привычным твердым шагом двинулся – мимо небоскребов в сторону заповедных лесов Фенимора Купера.
Владимир Минаев,
г. Усть-Каменогорск.
