Кернер Холл Королевской консерватории всегда привлекает изысканностью и разнообразием своих программ.
А виртуозы-исполнители, которых представляет прославленная сцена, как магнитoм притягивают толпы любителей музыки.
Перед концертом, идя в этой толпе, мгновенно настраиваешься на что-то необычное, и ожидание, как правило, оправдывается.
В этот вечер ожидание было особенно сильным, потому что в программе было много русской музыки. Я ее хорошо знала в исполнении русских мастеров, но мне было интересно, как ее будут интерпретировать далекие от России, да еще к тому же очень молодые канадцы.
Всегда, когда я бываю в Кернер Холле, меня будоражит одна и та же загадка: что, собственно, лежит в основе этого замечательного архитектурного образа? Что обозначают эти деревянные светло-желтые полосы, которые собираются за сценой, а потом расходятся к потолку и мчатся по нему, как бы волнами, от сцены до самого конца зала? Порой, потолок зала напоминает каноэ, скользящие по волнам канадского озера…
В тот вечер, может быть, благодаря игре Александра Середенко, я, наконец, как мне казалось, разгадала идею этого замечательного потолка; в тот вечер я была совершенно уверена, что надо мной просто-напросто огромное нутро титанического рояля, и подчас он звучал синхронно с роялем исполнителя.
У меня было очень хорошее место в концерте Середенко: с обратной стороны сцены, чуть выше рояля – оно мне позволяло видеть руки пианиста. Он играл вторую сонату Рахманинова и при этом творил чудо.
Я знала, что он недавно с блеском закончил школу Глена Гулда. Я знала, что он – единственный канадец, который получил первый приз на международном конкурсе Хамамутсу в Японии; я знала, что первых престижных призов он, по сути, собрал уже великое множество на всевозможных международных конкурсах, но все же предположить такую виртуозность в молодом человеке было невозможно.
Рахманинов сочинил эту сонату для себя, для своих собственных гастролей в 1913 году. Известно, что сам Рахманинов был гениальным исполнителем. Но и виртуозность Александра Середенко трудно переоценить. Благодаря ему, для меня это был настоящий русский вечер с его вечной тоской и силой, которая всегда все же пытается ей противостоять. С этого вечера запомнились также маленькие детальки, запущенные рецензентами в программу концерта. Например, то, что Сергей Рахманинов сочинял вторую сонату в Риме на площади Испании, в квартире, где раньше жил и работал Чайковский во время своих приездов в Италию.
Запомнилось и то, что сам Петр Ильич Чайковский, которого в этот вечер в этом же концерте исполнял уже другой канадский талант, виолончелист Stephane Tetrault, сочинил свое Pezzo Capriccioso op .62 в Анжене, в то время, когда умирал его близкий и любимый друг Николай Кондратьев. Pezzo Capriccioso – это очень мужественная попытка композитора противостоять большому горю; может быть даже, как говорят, “улыбка сквозь слезы”. Исполнителю Capriccioso Чайковского всего 23 года. Слушая его представление, в это верилось с трудом. Его виолончель звучала так глубоко, так мудро, как, казалось бы, могла бы звучать виолончель в руках только очень старого и опытного мастера. Кстати, вот еще одна маленькая деталь, которая добавляет к сильному впечатлению от игры Tetrault: его виолончель – тоже приз, и приз потрясающий, – она была сделана самим легендарным мастером Страдивари в далеком 1707 году.
После Александра Середенко и Stephane Tetrault в этот вечер поднялся на сцену семнадцатилетний Tony Yike Yang. На последнем Шопеновском конкурсе он был самым молодым лауреатом и получил 5-й приз, что совсем неплохо для юноши, которому было тогда всего лишь 16 лет. Сегодня нелегко перечислить высокие награды, которые достались ему на международных конкурсах, также впечатляет своим разнообразием список престижных оркестров, с которыми солировал Mr. Yang.
B Кернер холле в этот вечер он играл Прокофьева, фортепьянную сонату номер 7. Это одна из трех так называемых “военных” сонат Прокофьева. Ее первым исполнителем был Святослав Рихтер, который выучил сонату за четыре дня, гениально представив ее публике. Рихтер писал, “Соната немедленно бросает в жуткую ситуацию мира, который теряет эквилибриум. Царит беспорядок и неуверенность. Полный желания победить, человек сметает на своем пути все препятствия”.
В исполнении юного Tony Yang’a вся эта гамма чувств передана тонко и страстно. Когда он играл, мне казалось, что гигантское нутро потолка-рояля грохотало той же страстью, что и рояль под руками Tony Yang’a. Он буквально потряс аудиторию своим темпераментом. Ответом были длительные овации. Кстати, зал был переполнен – ни одного свободного места. Но в то же время бросалось в глаза – аудитория, в основном, состояла из пожилых интеллигентов, молодежи было маловато. И все же хочется надеяться, что молодые музыканты, такие яркие и преуспевающие, все-таки смогут увлечь свое поколение и все-таки смогут создать свою молодую аудиторию. Напоследок я пытливо взглянула на загадочный потолок Кернер Холл – он точно ожидал обожания молодежи.
Лада Алексейчук
