Люблю задавать вопросы, как говорится «на засыпку». Ну вот к примеру, кто из вас знает как по-английски будет «болезнь»? …
Вот и неугадали, потому что не «sickness», и не «illness», а просто-напросто «bolesn». А как на том-же самом английском сказать «забор»?-оказывается что «ograda». Кроме перечисленного имеются в этом языке такие перлы как «odyshka» (одышка), «povarnay» (коптильня), «porog» (порог), «vyshka» (второй этаж), «lepyushki» Жареный хлеб), «skotnik» (скотник), а так же страшное слово «mastaluga» (суп из лосиных костей). И где-же, спросите вы, разговаривают люди на эдаком забавном английском языке-не то Шекспира, не то Пушкина? Да уж ясное дело-не в Оксфорде, а в аляскинском поселке Нинилчик с населением в 597 душ (если верить последней переписи). Это ответ на вопрос «где», а ответ на вопрос «кто» выглядит несколько диковато-индейцы клана «Аграфеновы дети» племени Денайна (Denaina). Вот они-то касатики и вкушают вечерами после трудов своих праведных традиционную индейскую «mastalygy» с «lepyushkami». Ну а что кличек их касается, то тут я вынужден извинится перед любителями чингаджучной романтики, потому что имена у этих краснокожих не «Большой Змей», и не «Соколиный Глаз», а все больше Квасникофф, Осколкофф, Комкофф и Астрогин. Впрочем, довольно мне темнить, разжигая читательское любопытство эдакими этнографическими «кошками-мышками». И так….
Мулаты, метисы, квартероны, самбо-разномастные рассовые «полукровки» и «четвертькровки» всевозможных комбинаций, в науке именуются «креолами». Не скрою, грешен, потому как при слове «креолка», мое воображение тут-же рисует «стройную фигурку цвета шоколада», машущую «с берега ручкой». Однако креолкой может быть (и наверняка где-нибудь есть) получукча-полуеврейка, а креолом полуэстонец-полутаджик. Так отчего-же, спрашивается, не возникнуть было в первой половине девятнадцатого века чудному этносу русских индейцев и русских алеутов на в ту пору принадлежавшей в ту пору Россиской Империи Алеске? Неуж-то здоровым курносым парням подавшимся обживать далекую землю, охота была бобылями остоваться лишь по причине недостатка в тех краях голубоглазых соотечествениц? Вот и на Кенайском полуострове в близи индейского поселения Нинилчик объявился в 1847 году праволсавный миссионер Григорий Квасников со своею молодой женой Маврой Квасниковой. Судя по всему являлась Мавра наипервейшей в истории Аляски русской креолкой, поскольку отцом ее был помор карабельщик Ефим Расторгуев, а матерью-обращенная в православие алеутка Аграфена Петровна.
В соответствии с древней матриархальной традицией коренных жителей Аляски, «полукровка» Мавра Квасникова и по сей день считается «Матерью» русских креолов, а ее родительница алеутка Аграфена Петровна Расторгуева-«Проматерью». Вот поэтому клан «русских» индейцев племени Денайна до сих пор так себя и называет-«Аграфеновы дети». В этом месте однако (да-бы прочих курносых пращуров не обидеть) следует отметить, что понятие «Дети Аграфены» более культовое, нежели научное и с генетической точки зрения не совсем точное. Дело в том, что уже в 1850 году «на подмогу» к обжившейся в Нинилчике чете Квасниковых прибыл из Якутии холостяк Петр Осипов, вскоре женившийся на представительнице местного племени, а в 1851 году тоже самое проделал еще один русский новосел-кузнец Астрогин. Примерно тогда-же появилась в поселке многодетная русская семья Осколковых, надо полагать, не обделившая в дальнейшем местное население своими генами. И все-таки, именно к легендарному роду Квасниковых предпочитает относить себя большинство нинилчинских креолов, расселившихся за два столетия по всей Аляске. На сегодняшний день насчитывается целых три тысячи потомков православного (да уж ясное дело что не католического) миссионера.
Примечательно, что после продажи Аляски в 1865 году, русская жизнь в Нинилчике шла своим чередом, на геополитические нюансы никакого внимания не обращая. Новорожденных индейских бутусов время от времени появляющихся на свет с курносыми носами и глазами диковенного голубого цвета, (впрочем как и их вполне «стандартных» братиков и сестренок), крестили по православному обряду и нарекали Григореями да Марфами. В 1869 году в деревне появилась русская школа, в которой креольские дети обучались русской грамоте и Закону Божьему. Что-же касается русского языка-то ему обучатся никакой надобности не было. По данным последней переписи населения девятнадцатого века (1880г.) в Нинилчике на «великом и могучем» разговаривало 54 семьи-подавляющее большинство местного населения.
По-американским понятиям, с не за памятных времен (с 1901 года) стоит и до сих пор активно действует в поселке Русская православная церковь «Приображения Господня». Нынче в церкви той служит протоирей отец Макарий Таргонский. Доподлинно не известно, владеют-ли отец Макарий и его супруга матушка Иввет «Таргонский» языком Пушкина, но так или иначе службы ведутся в храме на языке Шекспира. Процесс выкарчевывания русских корней (точнее не только русских, но корней вообще), начался еще в 1911 году с приезда в поселок американской «казенной» учительницы Алисии Андерсон. Мисс Андерсон, добровольно отправившаяся в «русско-индейскую глушь», наверняка была подвижницей и все такое-прочее, однако в учрежденной ею школе (по моде того времени) строго-настрого запрещалось разговаривать на туземных языках. В соответствии с идиотской теорией эмансипации аляскинских племен, пришлая правительница зачислила русский язык клана «Агрофеновых детей» в категорию «первобытных индейских диалектов», тем самым обрекая его на медленное вымирание. Однако впоть до середины пятидесятых годов прошлого столетия, русский все еще оставался основным языком бытового общения нинилчинских креолов. Да и в наши с вами дни не перевились в деревне старые индейцы помнящие язык курносых предков. А для того чтобы не забывали своих корней внуки и правнуки, полагающие будто английское слово «ograda», не более чем распространенный синоним к понятию «fence», поставили старики у въезда в свою деревню надежно сколоченный деревянный щит. На щете по-русски вырезано «Привет», а далее вроде-как и по-английски, но с явным индейским акцентом, когда о чем-то неодушевленном говорят как о живом…. Впрочем, типун мне на язык, ведь деревня-то жива-живехонька и душа русская в ней все еще теплется, от того и надпись на придорожном щите вовсе не надгробная.
«…Меня зовут деревня Нинилчик. Основали меня в середине девятнадцатого века креолы, русские, алеуты и индейцы. Имена моих первых детей-Квасникофф, Осколкофф, Комкофф и Астрогин. Были они охотниками и следопытами мечтавшими о своей земле, по сей день живут здесь их правнуки.
Моя русская православная церковь-самая старая в округе, моя река-славится рыбой, ее берега живностью.
Я прошу вас уважать моих людей, их культуру их историческое наследие, принадлежащую им землю, мою реку и ее берега. Spasebo (Thank you)».
