Цена отчаяния

Перед мостом образовалась огромная автомобильная пробка.
– Авария? – спросил Кирилл у полицейского, опустив стекло такси.
– Нет, самоубийца. Второй час никого к себе не подпускает, угрожает броситься на лед.
Кирилл посмотрел на мост внимательнее. В середине центрального пролета на бетонном выступе маячила фигурка человека в черной кожаной куртке. Перила узкого пешеходного тротуара были у самоубийцы за спиной…
Кирилл запустил руку в рюкзак и достал оттуда маленький театральный бинокль, болтавшийся там со времени их с Ларисой похода на концерт Розенбаума. Покрутив колесико наведения на резкость, он некоторое время разглядывал виновника затора, потом быстро расплатился с поскучневшим таксистом, вышел из машины и энергично зашагал к мосту вдоль вереницы застывших с работающими двигателями машин.
– Я хочу поговорить с офицером, который всем здесь заправляет, у меня есть важная информация, – сказал Кирилл полицейскому, машина которого перегородила въезд на мост.
Тот произнес несколько отрывистых слов в микрофон рации.
– Подождите, капитан сейчас подъедет.
Действительно, спустя минуту по узкому пандусу задним ходом к ним приблизилась другая полицейская машина.
– Капитан Дюпон. Слушаю вас, – сказал Кириллу вышедший из машины офицер.
– Я знаю этого человека. Ну, не л
ично, а знаю, что он русский. Видел его на концерте русского певца.
– Нам это известно. Мы уже установили его имя. С ним сейчас работает наш психолог.
– Понимаете, я тоже психолог. Вернее, психотерапевт. Надеюсь, я смогу быть полезен. Во-первых, родной язык как-то доходчивее. Во-вторых, мне легче понять ментальность соотечественника. Разрешите мне с ним поговорить.
– Как ваша фамилия?
– Вернер.
– Подождите минуту, я должен согласовать этот вопрос, – сказал капитан и стал по-французски вызывать кого-то по рации в своей машине. Потом по-английски обратился к Кириллу: – О-кей! Садитесь, я вас немного подвезу.
Метров за двадцать до центрального пролета капитан остановил машину. Кирилл вышел на пронизывающий ледяной ветер. Его встретила рослая красивая женщина в полицейской форме. “Наверное, она и есть психолог”, – подумал Кирилл.
– Его зовут Игор, – сказала женщина.
– Егор или Игорь? – переспросил Кирилл.
– Игор.
Когда до черной фигуры за перилами оставалось метров пять, Кирилл остановился. Было видно, что самоубийцу трясет крупная дрожь. Это был молодой, но уже слегка лысоватый парень. Обеими руками в толстых горнолыжных перчатках он судорожно держался за перила. “Артист”, – подумал Кирилл, увидев перчатки, и сразу успокоился.
– Замерз? – спросил он парня.
Тот, услышав русскую речь, резко повернулся и затравленно посмотрел на Кирилла. Черные зрачки на бледном лице выглядели совершенно безумными.
– Попал в безвыходное положение? – стараясь придать голосу эмоционально нейтральную интонацию, поинтересовался Кирилл.
Парень молчал.
– Я год назад тоже влип в историю, – продолжил Кирилл. – Кончилось пособие по безработице и тут же, как на зло, сгорел дом, а из-за того, что я три месяца не платил страховку, она оказалась недействительна. Остались с женой и двумя детьми на улице в чем есть, а моргич все равно надо выплачивать. Жена чуть с ума не сошла…
В расширенных глазах самоубийцы вспыхнул и тут же погас огонек интереса.
– А тут как раз подоспела весточка из Питера: мать при смерти, – продолжал плести свою историю Кирилл. – Ей-Богу повесился бы, если бы не пацаны. Удивительно, но потихоньку все как-то утряслось. Мать поправилась. Оформил банкротство, нашел новую работу, адвокат попался толковый, помог подготовить иск компании, которая монтировала в доме отопительную систему. Получил компенсацию, погасил долги, очистил кредитную историю. Сейчас все в порядке, а тогда казалось, что все, кранты.
Парень облизнул потрескавшиеся воспаленные губы и сказал:
– У меня позвоночник лопнул. Не могу никакую работу делать. В понедельник поднял сумку, а он лопнул…
– Так это, наверное, у тебя радикулит. Принял бы адвил, приклеил бы на поясницу специальный пластырь – все как рукой сняло бы. Давай я тебе помогу перелезть обратно.
– Только осторожно!
Кирил подошел к парню вплотную и попробовал перетащить его через перила.
– Ой-ой! Не надо! Больно!
– Ну, давай тогда иначе.
Кирилл перелез через перила и, понадежнее уперевшись ногами в узкий бетонный выступ, присел на корточки.
– Попробуй сам. Наступай на меня, как на ступеньку. Не бойся.
Парень вдруг крепко схватил Кирилла за шиворот и наклонил над пустотой. Далеко внизу ветер гнал белые снежные росчерки по темно-синему льду.
– Игорь, ты что, сдурел!? – воскликнул Кирилл.
– Понял теперь, как мне здесь было страшно?
– Понял-понял! Хватит меня пугать, давай вылезай.
Неожиданно легко для человека с лопнувшим позвоночником парень перескочил через перила. Подоспевшие женщина-психолог, капитан и еще двое полицейских одним согласованным движением подхватили Кирилла и поставили его на пешеходную дорожку.
– Спасибо! – сказал Кирилл. – Еще одно маленькое дело – и можно пускать по мосту автомобильное движение.
С этими словами он подошел к окруженному полицейскими самоубийце и с удовольствием ударил его в побелевшее на морозе ухо.
Через полчаса Кирилл позвонил из уличного телефона-автомата на работу, отпросился на весь оставшийся день, потом купил в винном магазине 350-граммовую фляжку виски и одним духом выпил ее всю до дна в туалете ближайшего ресторана Мак-Дональдс. После этого он целых года два никому об этой идиотской истории не рассказывал.