Дольче Вита (итальянские сны)

Про Италию писать – милое дело. Метафоры с аллегориями просто роятся в “эфирах пылкого стиха” и, неинтеллигентно расталкивая друг дружку ажурными крылышками, так и рвутся в и без того пересахаренный маньеризмами текст.
Да и с многообещающими заголовками проблем тоже не возникает. Напротив, при выборе оных глаза разбегаются – что тараканы от дуста. И когда бы их не было и без того целых три: рубрика, заглавие, подзаголовок, то данную главу я окрестил бы “Тоска Тосканская”. Не в том смысле, что “тоска зеленая”, хотя пейзажи тех мест и впрямь сочатся избыточным хлорофилом, а потому что …светлая грусть, лирическая меланхолия и тому подобные полумазохистские аспекты восприятия ландшафта тонкоорганизованной психикой автора. А была бы моя психика организована чуть потолще, то, не мороча вам головы куртуазными гиперболами, я бы выставил на стол бутылку итальянского винца долларов этак за восемь. Ну от силы в ценовой категории до пятнашки, потому как вина подороже не принято украшать этикетками с изображениями аккуратно причесанных виноградников, взбегающих по обласканным солнцем холмам к вонзающейся в бирюзовое небо средневековой развалине. А еще в традиции подобных бутылочных миниатюр – вроде бы как хаотично, но так, что лучше и не придумаешь – разбросать средь живописья два-три кипариса. Случаются варианты этикеток с каким-нибудь очень итальянским сельхозинвентарем, крайне выгодно смотрящемся в уголке переднего плана, или же с искусно плетенной корзинкой, на минутку оставленной кареглазой пейзаночкой, смущенно выпорхнувшей из кадра по милой (и хочется верить – малой) нужде. Творцы мерлотных пасторалей ни капельки не врут – Тоскана именно такая. Вот только нерачительно брошенные средства производства и где ни попадя писающие (в лучшем случае) туземцы – это скорее безалаберный итальянский юг, здесь же – Европа.
…Не Швейцария, конечно, но в приятном отличие от того же Неаполя тосканские полицейские более-менее выбриты, балконы опрятных жилмассивов не заставлены хламом, граффити вдоль шоссе практически отсутствуют. В этом плане Италия вообще крайне удобная страна, чем выше на север – тем больше денег и меньше связанного с их отсутствием свинства. Таким образом, в альпийском предгорье и в гламурных лжедеревнях лазурного побережья озера Комо изредка попадавшиеся на глаза хуторяне смахивали более на холеных рантье, нежели на изможденных сельскохозяйственными заботами овощеводов. Тоскана расположена севернее пиренейского “экватора”, но и не на самой макушке итальянской “арктики”. Она – не третьемирный сицилийский Юг, но и не бенилюксовский миланский Север, она именно такая, какой в красивых мечтах о далеких странах большинству землян представляется настоящая Италия.
Должно быть, именно из-за этого пронзительного своего “итальянства” столь любима, столь посещаема и, как следствие, столь растиражирована эта область. И все, что ни напишу я о ней, рискует стать очередной банальщиной. Как, например, “непередаваемое очарование Флоренции”.
Очарование действительно непередаваемое. И это, пожалуй, все, что я напишу об этом городе в предложенных вашему вниманию откровениях. Причина такой лаконичности не столько в литературной профнепригодности автора (хотя и в ней тоже), сколько в выпадении Флоренции за рамки возглавляемой ею области. На мой, безусловно субъективный и ни на что не претендующий взгляд, Флоренция в той же степени Тоскана, что и Москва – Россия, Вашингтон – Америка, а Токио – Япония. Конечно, в помпезной симфонии столиц можно разобрать заоранжерированную всевозможными прибамбасами тему подчиненных территорий, однако предлагаемое посетителям этих городов “соло народных инструментов” звучит ненамного убедительней холеного хора кубанских псевдоказаков, что не корпоратив – то всем своим академическим коллективом складывающего “буйны головы у седого Терека”.
А еще кажется мне, что столицы, тратя немалые средства на демонстрацию собственной культурной продвинутости и имперского величия, в конце концов вырастают в нечто совершенно отличное от расположенной за их околицей “глубинки”.
В общем, будь на то моя воля, то роль духовной столицы Тосканы я бы отвел Сиене.
Туристов там, как и во Флоренции, – по два на квадратный метр, да и от сувенирных лавок в историческом центре тоже не продохнуть, однако исконный тосканский дух проникает в город из-за невысоких крепостных стен пейзажами окрестных огородов, шепотом виноградной лозы, мычанием бушующего “бистека фиорентина”. Сиена – пусть и не очень большая, но есть в ней все необходимые составляющие, для того чтобы считаться полноценным итальянским городом. Тут тебе и древний собор (внесенный в реестр Юнеско), и центральная площадь (делящая с венецианской Сан Марко звание самой красивой пиаццо Италии), и даже тетечки-эсэнгойки в кофтах с люрексом, обсуждающие “этих уже” работодателей на лавочках центрального сквера. Но больше всего этот чудесный городок гордится своим символом – сиськастой волчицей, да-да, именно той, вскормившей своим молоком Рема и его брата Ромула. Если верить древнему преданию (хотя я бы на вашем месте не верил), то Сиена основана сыновьями недотепы Рема, прозябавшего в тени своего великого близнеца, якобы основавшего Рим. Таким образом получается, что описываемый населенный пункт приходится Вечному Городу как бы родной племянницей. 
Ну а теперь, по законам жанра, самое время забубнить про древних этрусков, населявших Тоскану до прихода в нее римлян, и уже от этрусков, за строкою строка, пробиваться к Гарибальди. Но кто-то с галерки приземленными своими репликами нахально мешает хрестоматийному развитию сюжета. Не может он, видите ли, успокоиться, уловив в предыдущем абзаце ароматное словосочетание “бистека фиорентина”. Ну что ж, бог с ними, с этрусками, тем более что, во-вторых, я и сам проголодался, а во-первых, – и не думайте даже возвращаться домой из Тосканы, не отведав этого замечательного блюда.
Но оно на десерт, в следующем номере Russian Canadian Info.