В народе ходили мутные слухи о масонах. Кстати, на Западе масоны вообще официально – можно открыть телефонную книгу, и там тебе и масоны, и немасоны и вообще кто угодно. У них есть дома, где они тусуются. С виду дом как дом, а по сути – масонский клуб.
Булдаков думал: “Не так все просто… Ведь не зря говорят: “жидо-масон”. Может, это кому-то и обидно, правда глаза колет, но дыма, известно, без огня не бывает. Если им скрывать нечего, так давайте прямо скажите: так-то и так-то, мы масоны и нас то и то не устраивает. А то получается ерунда: все в поте лица вкалывают и ничего не имеют. Нефть продаем в немереных количествах, деньги текут рекой, но неизвестно куда, а все фактически имеют шиш с маслом. Это что, не доказательство? Возьмем другой пример – полезные ископаемые. Кто их выкапывает? Куда они деваются? Вот об этом стоит подумать. И сразу будет ясно – есть масоны или нет.
Медицина фактически стала платная, потому что врач не может жить на такую зарплату. А если он еще и женат, живет в однокомнатной квартире с женой, ее матерью и ребенком, да еще ночные дежурства, – он что, умереть должен? Медсестра получает меньше милиционера. Ежу понятно, что этот капитализм с нечеловеческим лицом – дело рук масонов.
Зачем все было опять переделывать по новой, когда уже столько раз переделывали и ничего хорошего не получилось? Ельцин взобрался на броневик, закричал: мы сейчас опять пойдем другим путем. Так что надо все бросать и идти? Моисей своих масонов водил по пустыне сорок лет, а нас они водили за нос семьдесят лет, и мы еще это каждый год празднуем, друг друга поздравляем: “Поднимем рюмку чая, прошу всех к столу, берите шпроты, какое на вас шикарное платье… Это настоящая вискоза? Импортный крепдешин…”
По масонским понятиям, может, так и надо: всех оставить без штанов, а самим – раз! – и в дамки. Все эти либералы, бендеровцы, демократы, олигархи – это же чистые масоны. А сколько они народу положили! Афганистан, Чечня… И за что? Один масон заявил, что история движется по спирали, как на заезженной пластинке: игла будет скакать на одном месте, пока все с ума не сойдут. Масоны свои дела делают втихую, скрытно, стараются особенно не светиться, а для простых людей это несчастье какое-то. Из масонов я лично знаю Киршенбаума. Он одно время увлекался чем-то типа восточной философии – сидел на балконе, погружался в себя. Потом прочитал книжку Гурджиева и уехал в Германию, но через месяц вернулся и устроился в какую-то питерскую масонскую фирму водителем. Женат, правда, на русской, но не в том дело. Ее винить в этом нельзя. Отец пил, выгнал их с матерью из дому, сеструха выбежала за ними на улицу и попала под машину… в общем, жизнь у нее была нелегкая. А когда она была на седьмом месяце, Димона, ее парня, забрали в армию, после учебки перевели на контракт и отправили на Украину в составе танковой бригады. Он оттуда сбежал, скрывался на Кавказе, потом перебрался в Прибалтику. А Татьяна осталась одна с маленьким ребенком, но не в том дело. Чтобы у ребенка был отец, она решила выйти замуж за немца. Но немец оказался левый, наш, русский. Сидит там на пособии, ни хрена не делает. Когда она вернулась из Дюссельдорфа, Димон приехал повидать ее сына из Юрмалы. Сам весь из себя иностранец, типа: “жизнь удалась, мне ничего не надо, я конкретно состоялся”. Но денег на ребенка не дал. Хотя уже была иномарка, весь прикид от Танненбаума – этот тоже явно масон. Иначе откуда у простого латышского портняжки такие баблосы?
Интересно – почему они все не уезжают? Точнее, уезжают, но не все, – думал Булдаков. – Сами празднуют каждый год эмиграцию из Египта и при этом не уезжают. Ну, если тебе все здесь так не нравится, что ж сидишь-то? Видно, что-то их удерживает – хотят удостовериться, что все, больше уже ничего нет, все вымели подчистую и ловить нечего”.
Булдаков через знакомых начал интересоваться, есть ли непыльные страны, где нормально можно жить. Прибалтика отпадает: там националисты похлеще, чем немцы. Во Франции они сами еле живут, а если еще по-ихнему не шаришь, вообще, кранты. Шовинизм – это они придумали. Был там один деятель Шовен – очень не любил иногородних.
В Америку, если попадешь, будешь вкалывать за комнату с тараканами. Говорят, неплохо в Австралии, но очень далеко и нужно знать язык, чтобы туда упрыгать. Канада большая, вроде, ничего… С голоду не помрешь, но работы нет, а, если есть, платят мало, хотя все чисто и медицина бесплатная. Что-то типа социализма с перекошенным от капитализма лицом. В цилиндре, в зубах сигара, в модной телогрейке. На одной ноге тапок, на другой – лакированная туфля с гамашей. При ихнем климате не каждый там выдержит. Что делать?
Лично против Киршенбаума Булдаков ничего не имел – даже разговаривал с ним при случае. Как-то весной встретились они на даче – их дача была через два дома – и разговорились. Булдакову хотелось по-соседски спросить у Киршенбаума, когда все это кончится.
– Я лично ничего против масонов не имею, – издалека начал он, когда вечером встретил Киршенбаума на поляне перед домом генерала Суматохина.
В темном небе висела яркая луна, пахло дождем и сиренью, в лесу неподалеку была слышна какая-то возня и девичий голос говорил:
– Пусти, я сказала, а то сейчас уйду!
В ответ слышалось сопенье и бормотанье.
Киршенбаум в старых тренировочных штанах с пузырями на коленях печально посмотрел на Булдакова:
– Медведь что ли ее там поймал… – сказал Киршенбаум.
– Мне по барабану, – сказал Булдаков. – Я хочу понять вот что: ты не обижайся, но я нутром чувствую, что пока вы здесь, мне лично, ничего тут не светит. Ведь что получается: сначала мы намылились против мировой буржуазии, потом вообще против всего света, потом брат пошел на брата. Вылезли все эти Павлики Морозовы, Корчагины… Троцкий – Бронштейн тоже не с луны свалился.
Киршенбаум кивнул и посмотрел на луну.
– Теперь снова-здорово: мировая буржуазия – друг, товарищ и брат. Это как получается? Ваш Маркс чего-то перемудрил. Сталин хотел – ничего не получилось. Забудем про Хрущева. Жалко этого гоблина в кукурузе не расстреляли. Королева полей, блин… Потом Афган, чеченцы… Зачем вам это надо? Сказали бы: “Хотим так и так”. Сели бы по-человечески и до чего-нибудь договорились. Зачем эти бесконечные скандалы, взрывы, олигархи. Вам что, Абрамович дороже, чем Лев Толстой? Допустим, Саддам Хусейн был не прав, но нельзя же из-за этого разорять одну шестую часть суши! Я к тому – ты как смотришь на отъезд?
– Куда ж мне ехать? – печально спросил Киршенбаум, закуривая дешевую сигарету. Он с грустью оглядел поляну, силуэты дач, мятую траву у лохматой березы. – Уедешь – будет сниться.
– Да ты не так понял! Скажи честно: ехать мне или?.. А то мне Нинка уже плешь проела – давай, делай что-нибудь, вон Лемехов в Аргентине как поднялся. А что мне Лемехов! У него сеструха замужем за вором в законе. Но я не о том. Мне-то здесь что светит?
– Наверное, надо ехать… – сказал Киршенбаум. – Тут никому особенно ничего не светит. – Он задумчиво посмотрел на луну. – Пока все наладится, жизнь кончится. Езжай, хотя бы ради детей.
– Вот я о том и говорю! – сказал Булдаков. – Ну, а куда ехать?
– Я бы, на твоем месте, поехал в Израиль, – сказал Киршенбаум. – Там и корзина абсорбции, и все по-русски говорят…
– Так там же война… – сказал Булдаков.
– Ну и что? – пожал плечами Киршенбаум. – Волков бояться – в лес не ходить. – Он вздохнул и посмотрел на темную кромку леса. – И, во-первых, не война, а антитеррористическая операция. Принуждение арабесов к миру. Во-вторых, тебя это не касается – ты из призывного возраста давно вышел. Там солнце, море, фрукты дешевые. Все-таки, историческая родина…
– Чья? – с подозрением спросил Булдаков.
– Какая разница… – сказал Киршенбаум. – Тебя это е… волнует? Поезжай. Я бы, на твоем месте, давно свалил.
