С наступающим вас, дорогие друзья, со светлым вас праздником Рождества Христова. Ведь несмотря на то, что все мы тут христиане разномастных деноминаций, евреи всевозможных степеней набожности, а также индуисты, сикхи и огнепоклонники, однако души наши в праздничные эти деньки в одинаковой степени наполняются необъяснимой радостью и детским ожиданием счастья.
Душистая ёлочка, увенчанная сверкающей звездой, пузатый Санта Клаус, забавный красноносый олень… Уж простите, рэбэ, но нету моих сил раз в год не впадать от всего этого в беззаботное детство. Впрочем, нисколько не сомневаясь в том, что все вышеперечисленные символы являются неотъемлемыми атрибутами христианского торжества, давайте для очистки совести пляшущих под ёлочкой буддистов разберемся в непростой истории рождественских аксесуаров. Начнем непосредственно с наряженной елочки.
…Традиция украшать под Новый год жилища ветвями хвойных деревьев, как и многие другие языческие пережитки, перешла в христианство из древнего Рима. Наивные римляне верили, что с араматом “не умирающих” на зиму сосен войдут в их дом здоровье и долголетие. Не только в дохристианской Италии, но и по всей языческой Европе народы чтили вечнозеленые деревья. При этом чем выше вырастали пирамидальные великаны, тем истовее молились им древние европейцы. Особой честью хвойные идолы пользовались у северных этносов, в частности, у германцев. Именно Германия является общепризнанной родиной рождественской ёлочки. На рубеже пятнадцатого и шестнадцатого веков ель, украшенная свечами и лакомствами, становится неотъемлемым символом немецкого рождества. Из германских земель мода на праздничные ёлки перекочевала в другие европейские страны, в том числе в петровскую Русь.
Любопытный факт. В толерантной и веротерпимой Америке вплоть до середины девятнадцатого века рождественские ёлки были не только не популярны, но даже считались недопустимой языческой ересью. Первая “язычница” во всей своей красе – со свечами, бантами и конфетами, появилась в общественном месте лишь в 1830 году. Произошла этакая эмансипация в немецком поселении в Пенсильвании и вызвала при этом у англоязычной публики целый спектр эмоций. Надо полагать, что демонстрация наряженных ёлок в ту далекую пору производила эффект, схожий с шоком, еще совсем недавно вызываемым в консервативном американском обществе красочными гей-парадами. Сегодня в этом стыдно признаться, но основная масса населения Нового Света немецкую инициативу поддержала ох как не сразу. Так, в 1851 году разгневанные прихожане бостонской католической церкви вышвырнули из храма вон сначала наряженную рождественскую елку, а вслед за ней – установившего её пастыря-новатора. К счастью для всех нас, разнорелигиозных любителей рождественской символики, жестокие времена антиёлочной реакции канули в Лету. Тем не менее, и в наши просвящённые дни достается ёлочке “на орехи” от воинствующих политкорректчиков. То обвинят ее горячие головы в насаждении христианства, то упрекнут в оскорблении религиозных чувств приверженцев прочих верований, а то и вовсе – обзовут символом варварского уничтожения природы. А ей хоть бы что, стоит себе и звездочкой подмигивает.
Кстати, о звездочке. Оказывается, что схожая по своей форме со Спасской башней лесная красавица освещена вовсе не кремлевской звездой, хотя в наши октябрятские времена копия именно этого рубинового пятиконечника венчала зеленую макушку. Вспыхнувшая в ночь рождения Чудесного Младенца яркая вифлеемская звезда указала путь к новорожденному Трем Волхвам (Царям), признавшим в нем Сына Божьего. Казалось бы, вполне себе христианский символ. Ан-нет. К звездам и к прочим небесным телам официальная церковь издавна относилась прохладно. Отводя астрономию в ведение неблагонадежных, с точки зрения клерикалов, колдунов и бородатых звездочетов, церковные отцы “звездную тему” особенно не педалировали. Современные же астрономы на вопрос, действительно ли в день рождения Исуса вспыхнула на небе яркая “нова”, в подавляющем большинстве отвечают отрицательно. Даже несмотря на то, что точное время Его рождения доподлинно не известно, астрономы не могут припомнить рождения хоть какой-либо звезды на ближневосточном небосклоне в течениe предполaгаемого исторического периода. Даже примирительная гипотеза о метеорите, по мнению специалистов, никакой критики не выдерживает. Эти яркие “падающие звезды” вспыхивают всего лишь на несколько секунд (ну, от силы минут), вифлеемская же – указывала Волхвам путь в течение нескольких недель. Другое дело кометы, их-то как раз можно наблюдать невооруженным взглядом в течение недель и даже месяцев, но, увы, астрономы настаивают, что ни одна из них в ту легендарную пору на небе тоже не появлялась. Ну да бог с ними, с астрономами и прочими скептиками. Пусть ворчат себе под нос все что угодно, нам-то с вами доподлинно известно, что Чудо возможно. Вот и Санта в рождественскую ночь обязательно явится к ожидающим его мальчикам и девочкам всех возрастов.
Санта Клаус, хоть и “санта”, а стало быть “святой”, однако, с точки зрения теологов, весьма подозрительный. Большинство ученых, занимающихся историей религии, сходятся во мнении, что святой по имени Николас в реальной жизни никогда не существовал. Точно так же, как и в случае с рождественской елью, многие факты указывают на то, что “Санта” перекочевал в современное христианство из языческих времен. Вообще-то в оправдание Святого Николaса из Миры (таково полное имя Cантиного прототипа) следует отметить, что практика “трудоустройства” любимых народом языческих персонажей была широко распространена в период раннего становления христианства. Так, в жизнеописании Святого Николaса явно прослеживаются его родственные узы с Посейдоном (греческим Нептуном). Святой из портового турецкого города Мира ходил по воде и спасал выпавших за борт матросов. Спасение на водах являлось основной обязанностью Николaса, но кроме штатных обязанностей, имелось у доброго старца еще и хобби. По ночам добряк Николас подкладывал спящей детворе всякие гостинцы, а однажды, спасая трех девочек-сироток от долгового рабства, подкинул им через трубу мешочек с золотыми дукатами. Эх, знал бы, бедолага, во что обойдётся ему эта история с дымоходом…
Окончательное превращение Святого Николаса в Санта Клауса произошло уже в Америке, а точнее – в Новом Амстердаме (теперешнем Нью-Йорке) в среде голландских иммигрантов. Позже, в 1809 году, очень даже светский господин – некто Вашингтон Ирвинг, председатель нью-йоркского исторического общества, опубликовал в городском журнале сказку про Санта Клауса. Ирвингский Санта был белобородым толстяком, развозящим на пару с волшебной лошадкой рождественские подарки нью-йоркской детворе. Однако, невзирая на серьёзность своего статуса, был тот Санта гномом величиною с хомяка, способным проникать в жилища горожан сквозь печные трубы. С тех пор Санта значительно подрос, и нынче по трубам лезут к нам его верные “подельники” эльфы. Ну а вместо волшебной лошадки Клаус обзавёлся симпатичным оленем по имени Рудольф. Новогодний этот олень с красным носом прискакал в современный рождественский фолклор из далекой страны Лапландии, включающей в себя полярные районы Норвегии, Швеции и Финляндии. Для лапландцев (а вернее, лаппов), как и для наших с вами чукчей, олешки с незапамятных времен являлись неиссякаемым источником мяса, молока, меха, кожи, крепких инструментов и прочих нужных в хозяйстве вещей. Но и в маленьких человеческих радостях суровые лаппы старались себе не отказывать. Именно поэтому ни одно (а уж тем более новогоднее) торжество не обходилось у европейских северян без этих самых красноносых оленей. Брезгливых прошу покинуть банкет, остальным же сообщу древний лапландский рецепт приготовления веселящего напитка из крайне опасных для человеческой жизни наркотических грибов. Припасенные чудо-поганки готовившиеся к празднику животноводы скармливали своим рогатым питомцам, при этом полярные самогонщики внимательнейшим образом следили за постепенно меняющимся цветом оленьих носов. Покрасневшие до бордового состояния ноздри животного свидетельствовали о том, что содержание наркотика в оленьей, пардон, моче достигло во всех отношениях приятной, но не опасной для человеческой жизни концентрации.
Такие вот разные обычаи, такие вот разные мы. И по причине, а не вопреки нашей с вами разности, давайте-ка в славные деньки рождественских торжеств радовать друг друга улыбающимися лицами. …Курносыми, носатыми, черными, белыми и серо-буро-малиновыми.
