Сегодняшняя статья (впрочем, как и все предыдущие) не претендует на звание истины в последней инстанции. Ниже приведенные факты и, хочется надеяться, не слишком утомительные над ними рассуждения призваны всего лишь зародить в душе читателя сомнение в непогрешимости с детства вкушаемых догм. Одна из таких вроде бы и не требующих доказательств “аксиом” гласит следующее: “Колумб и его спутники были первыми европейцами, ступившими на американский континент”. И несмотря на то, что за истекшие пять с небольшим столетий накоплено изрядное количество сведений и свидетельств, подвергающих данное утверждение сомнению, “официальная” наука (опасаясь что ли за свою репутацию?) старательно эти свидетельства замалчивает. Ну да Бог судья официальной науке, мы и сами с усами, а потому перечислим-ка во всеуслышанье некоторые “неудобные факты”. Начнем с самого первого и, что самое интересное, приведенного не кем-нибудь, но самим Христофором Колумбом в его экспедиционном журнале. Шестого ноября 1492 года великий мореход писал буквально следующее: “…Мои посыльные сообщают, что после долгого маршрута нашли деревню из 1000 жителей. Местные встретили их с почестями, поселили в самых красивых домах, позаботились об их оружии, целовали им руки и ноги, пытаясь дать им понять любым способом, что они – белые люди, пришедшие от Бога. Около 50 жителей попросили моих посыльных взять их с собой на небеса к белым богам”.
Итак, мы впервые сталкиваемся с индейским преданием о “белых богах”. …В первый, но далеко не последний раз. В дальнейшем схожие легенды, содержащие практически одинаковое описание чудесных белых пришельцев, будут записаны многими европейскими исследователями, изучавшими громадные территории от южно-американских горных плато Перу до северо-американских Великих Озер. Беловолосые, светлокожие люди (боги?) с голубыми глазами и непременно с длинными вьющимися бородами (у индейцев бород отродясь не бывало) яко-бы терпеливо обучали туземцев земледелию, ремеслам, основам цивилизации и в том числе и моногамии. Увы, эта вера в пришлых белых богов, неизгладимая добрая память о странных контактах с мудрыми светлокожими бородачами сослужила индейцам плохую службу. Все началось с ацтеков. Многомиллионная империя со столицей, размерами и населением превышающей любой европейский город той поры, обладающая хорошо обученной армией, способной в одно мгновение расправиться с горсткой грабителей-конкистадоров, вдруг спасовала. Спасовала не перед пороховыми мушкетами и доселе невиданными лошадьми, просто невозможность поднять руку на некогда обещавших и вот наконец-то вернувшихся “богов” парализовала мощную державу. Лишь позже, непростительно позже, ацтеки разберутся, с кем имеют дело…
Но оказывается, что не только с европейской точки зрения “наивные” индейцы были шокированы встречей с заморскими визитерами, чья внешность точь-в-точь укладывалась в каноны старинных преданий. Испанские первопроходцы, в религиозном экстазе громившие святилища ацтеков и майя, вдруг встали как вкопанные в перуанском храме бога Виракоче. Выполненная в человеческий рост статуя этого самого Виракоче весьма реалистично изображала мужчину с совершенно европейским лицом, с бородой и в длинном до пят хитоне, так часто изображаемом на христианских иконах. В руке Виракоче держал предмет, похожий на раскрытую книгу. Один из очевидцев позже напишет, что, увидев странную статую, испанцы решили, что это не кто иной, как сам Святой Бартоломей каким-то образом добравшийся до Перу. Опешившие конкистадоры в суеверном испуге кинулись вон из храма “Святого Бартоломея”, не решившись на его осквернение. Там же, в Перу, испанцев поразили нетипичные развалины явно доинского периода. Вот что писал о них в 1553 году некто Сьеса де Лион: “Когда я спросил местных индейцев, кто построил эти древние памятники, они отвечали, что это сделал другой народ, бородатый и белокожий, как мы, испанцы. Эти люди прибыли сюда задолго до инков и осели здесь. Это были мужи тонкого ума, пришедшие из неведанной страны, и было их мало, и убито их много в войнах…” Другой испанский хронист, Франсиско Писарро, побывавший в Перу в числе первых европейцев, отмечал: “Правящий класс в перуанском королевстве был на удивление светлокожим, волосы имел цвета спелой пшеницы. Большинство вельмож поразительно походили на испанцев. В этой стране я встретил индейскую женщину, такую светлокожую, что поразился. Соседи называют этих людей детьми богов…” Если предположить, что белокожие люди каким-то удивительным образом проникли из Европы (не из Африки же было им проникать!) на американский континент, то естественно возникает вопрос, каким образом удалось пришельцам сохранить “чистоту расы”. Ведь если даже были переселенцы людьми обоих полов, то и в этом случае с древних времен и до появления европейцев в Южной Америке потомки их должны были утратить “белокожесть” и “бородатость”. Ответить на этот вопрос не просто, но тем не менее, вполне допустимо предположить, что в результате строжайшей эндогамии (запрета на браки с представителями прочих этносов) некоторое число беловолосых могло “дотянуть” до описываемой поры. Примеров подобному феномену немало, это и явственно выраженная индийская внешность вот уже тысячу лет живущих вне Индии цыган, нетипичный для кавказцев нордический тип некоторых грузинских родов, семитские черты лица более двух тысяч лет живущих вне Израиля евреев…. Доподлинно известно, что члены перуанской царской семьи практиковали браки между братьями и сестрами, дабы “не разбавлять драгоценную кровь”. Сын перуанской царицы, после крещения взявший себе имя Гарсильясо де ла Вега, в своих записях отмечал, что к моменту появления в его стране испанцев белокожая каста насчитывала до 500 человек и что имелся у них свой собственный, отличный от инкского, диалект.
И даже если при всех только что приведённых фактах мы решим объяснить обозначенные непонятности больной фантазией южно-американских индейцев и досужей болтовнёй испанских конкистадоров, то как быть с рассказами северо-американских аборигенов о живших в соседних селениях светлокожих соседях? Про белых индейцев европейцам рассказывали делавэры, сиу, шони и чироки, проживавшие от Луизианы и Джорджии до Огайо и Индианы. Губернатор Теннесси Джон Сивера писал в дневнике: “В 1782 году я участвовал в кампании против чироки и на их территории обнаружил следы древних фортификационных сооружений, нигде прежде у индейцев не встречавшихся. Вождь Оканоста сказал мне, что здесь, на берегах рек Хиавасси и Теннесси, когда-то жило необычное племя белых людей”. Увы, к приходу европейцев в Северную Америку белых индейцев не осталось, во всяком случае, не осталось документальных подтверждений о контактах с ними. Существуют, однако, записи и зарисовки художника-этнографа Джорджа Катлина. В тридцатых годах девятнадцатого столетия Катлин несколько лет жил на территории современного штата Кентукки среди индейцев племени Мандан. В сохранившихся до наших дней дневниках Джорджа Катлина отмечается, что манданы были более похожи на загорелых европейцев, нежели на своих индейских соседей. Их телосложение и необычный для индейцев высокий рост, а также очень часто встречавшиеся голубые глаза, вызвали удивление художника. В довершение ко всему, исследователь отмечал, что мандалы любили музыку, но при этом не били в кожаные барабаны и не дули в примитивные дудки. Свои гармоничные и достаточно сложные по сравнению с прочими индейскими напевами мелодии, мандалы исполняли на струнном инструменте, напоминавшем арфу. Но более всего исследователя поразил язык этого удивительного племени, был он совершенно не похож на языки соседних племен и, по словам Катлина, сильно напоминал… кельтский.
(продолжение следует)
