(К вопросу о нервно-паралитических аспектах токсиманиакальной библиофилии)
Если среди обожаемых вами Акунина, Донцовой и Лукьяненко, не отыщется подходящего фолианта, то не поленитесь и, заглянув на рюмочку-другую к сентиментальному приятелю, достаньте с верхней полки книжного шкафа черт знает зачем хранимый им томик Фенимора Купера или же, на худой конец, что-нибудь из ранних Вайнеров.
Достали? Ну а теперь, воровато убедившись, что кроме дремлющей кошки в комнате никого нет, вдохните осторожно аромат ломких страничек нехорошей “детгизовской” бумаги. Понюхали?
Да нет же, не там и не так. Что же вы в самом-то деле тычетесь бестолково своим носом туда, где и без того небелоснежные листки “полиграфического комбината им. Коласа” приобрели нездоровый грязно-рыжий оттенок. Ведь там, у самого среза страницы, вездесущие потоки воздуха и пронырливые ультрафиолетовые лучи практически полностью истребили неповторимый букет лежалого книжного духа. Дышать следует самой что ни на есть серединочкой тома, при этом непременно у корешка. Именно там от пресловутого “ветра перемен” укрылась ранимая книжная душа, именно там все еще живет не разбавленный более поздними запахами аромат прошедших лет, забытых чувств, канувших в Лету событий.
Ну как?… А это потому, что перед вдохом вы не зажмурились как следует, дабы не отвлекаться на суетливое мелькание январей, и предварительно не выдохнули кисло-сладкий запах ежедневных побед и поражений. Кроме того, вы не можете как следует расслабиться, инстинктивно опасаясь, что ворвется кто-то в комнату без стука и уличит вас в недостойном стремлении надыбать в книжном тайнике хозяйскую заначку. Ладно, так уж и быть, возвращайтесь к шумному застолью, но поздно вечером покидая гостеприимный дом, не премините “взять почитать” приглянувшийся томик. Будем надеяться, что хорошо поддатые хозяева не откажут симпатичному гостю с несколько странным литературным вкусом и не заподозрят вас в только что навязанном мною фетишизме.
…Ну вот, теперь наконец-то я вижу по вашим глазам, что “нашему полку прибыло”. Теперь я смогу разговаривать с вами на только нам понятном языке библиотечной токсикомании. Более того, человеком будучи в этом грехе искушенным, осмелюсь утверждать, что дышали вы над изувеченным паром лопнувшего стояка центрального парового отопления томиком “Библиотеки приключений”. Либо “Бронзовая птица” Анатолия Рыбакова, либо “Таинственный остров” проказника Жюля Верна. Что ж, завидую белой завистью, хотя, на мой взгляд, вы неразумно транжирите девственные рецепторы своей неизбалованной слизистой. Ведь это же второй (а то и первой) категории неоткрываемости пятьдесят восьмого года издание в картонном переплете с марлевой прокладкой двойного трубчатого корешка! Типография “Печатный Двор” им. А.М. Горького, Ленинградский Совет Народного Хозяйства, Управление полиграфической промышленности! Ведь там же отлично презервированная гамма бабушкиной коммуналки на “Комсомольской”! Чего стоит один лишь фон общей кухни на четверых соседей с накрытой фанерными листами чугунной дореволюционной ванной в темном углу коридорного лабиринта. И по всей этой роскоши драгоценные вкрапления ароматов поздней дотелевизионной эпохи. Коньячный акцент клопиного духа, нафталин трофейного габардинового отреза, едва уловимая, но при повторном вдохе безусловно читаемая составляющая спрятанной в дальнем углу шифоньера пачки облигаций денежно-вещевой лотереи внутреннего займа….
Конечно, после этакой бомбы – “да ну его, весь этот Доу Джонс, к чертям собачьим”, и “мать его так, долбаного этого босса”. Кто же сомневался, что после подобных испытаний неподготовленного левого полушария неизбежно наступают – “господи, сколько лет не звонил я Эдику Базилевичу” и “брошу все и поеду на тридцатилетие школьного выпуска”. Я, конечно, в наставники не набиваюсь, однако, сознавая некоторую ответственность человека, вас на это дело “подсадившего”, настоятельно рекомендую после ударной “детгизовской” дозы какое-то время вообще книг не нюхать. И только дней через пять-семь побаловать истосковавшиеся нейроны чем-нибудь легоньким, из раннего послеперестроечного, страничек на двести в бумажной обложке. Зацепит и еще как. Главное, не нюхать перед работой, и не дай бог в ланч. Лучше всего вечерком и непременно “по трезвячку”. Если вы спросите меня, то я предпочитаю в заранее проветренном, но на момент сеанса плотно закрытом помещении без посторонних звуков. Главное -подготовьтесь как следует, проделайте вдох средней глубины, не суетясь, и я гарантирую вам незабываемый “приход” даже от непрошитого Тополя. Казалось бы, не “Детское питание” и не “Книга будущих командиров”, но ах ты Боже мой…. И на крыльях кооперативной джинсовой варенки, в сатиновых штанах с лжеадидасовским “накатом” вы уноситесь прочь из эпохи “ролевого позиционирования” в каштановую аллею парка культуры и отдыха им. Челюскинцев, туда, где “дельфин русалку полюбил глубокой трепетной любовью”…
Как знать, быть может в недалеком будущем предприимчивые акулы парфюмерного бизнеса додумаются наладить выпуск нюхательных препаратов, обладающих схожим эффектом, ведь прогресс в области развлекательной химии не стоит на месте. Сегодняшние потребители быстродействующих “экстази” с недоумением взирают на старомодных приверженцев запотевшей “Столичной”, но и в их крашеные затылки уже дышат поклонники более изощренного кайфа. Только хочется верить, что истерзанный в пионерлагере корешок и чуть смятый при переезде из пятиэтажной “хрущевки” в девятиэтажную “высотку” уголок обложки подписного Дюма не лишатся узкого круга истинных своих ценителей. Борщевое пятнышко периода “развитого социализма” в левом верхнем углу стопятьдесят третьей страницы “Графа Монте-Кристо”, второй том, “Художественная литература”, Москва, сдано в набор 4/11 1976. Ни с чем не сравнимый запах стремительно надвигающейся расплаты за не подготовленную к классному часу политинформацию. Не выучены уроки, не вынесено мусорное ведро, и до прихода мамы с работы не занята очередь за маслом “Крестьянским” (две пачки в одни руки) в Молочном на Дзержинского. И отчего же это нам напрочь не читалось в каникулы, а все больше под самый конец решающей третьей четверти. И не в вечерние часы досуга, после того как “сложен портфель на завтра”, а в самый что ни на есть разгар рабочего дня, когда “начало шестого сигнала соответствует пятнадцати часам московского времени”…
Семьдесят шестой год. Рыхлая бумага эпохи кабачка “Тринадцать стульев”, с водными знаками сгустков целлюлозы. Ведал ли скромный технический редактор Л. Платонов, зайцем проскочивший в историю на закорках кареты графа Монте-Кристо, что через треть века запах серых страничек фомата “84 на 108” разбудит дремлющую душу отпетого циника.
Дышите глубже, дышите у самого корешка ароматом стихийного чемпионата двора по настольному хоккею, запахом леденящих кровь рейдов в сумрачные катакомбы не запертого управдомшей подвала, благородным букетом томатного сока по десять копеек с совершенно бесплатной солью впридачу…. И прочими еще накануне замечательными вещами, к которым в одночасье пропал интерес, благодаря косматому узнику замка Ив.
Однако, даже в том случае, если ваша летаргическим сном почившая душа не очнется в результате вышеописанных опытов, не теряйте надежды. Загляните на рюмочку-другую к сентиментальному приятелю, достаньте с верхней полки томик Фенимора Купера. В крайнем случае, вам посчастливится надыбать в книжном тайнике хозяйскую заначку.
