Владимир ГАЛЬПЕРИН
Толедо, США
Позвольте предложить вашему вниманию некоторые главы моей новой книги, не без колебания названной “Соотечественники”.
Сборник этот – коллекция этно-исторических эссе, носящих скорее научно-популярный, нежели литературный характер. И всё-таки, невзирая на добросовестное изучение огромного количества материалов и тщательную проверку фактов, я ни в коей мере не посягал на декларацию каких-либо открытий и не отважился на утверждение любого рода неопровержимых истин.
Эта книга – всего лишь попытка честного диалога, ведущегося посредством рассуждений над удивительными, но малоизвестными событиями, случившимися и происходящими в пространстве, условно именуемом “Русский Мир”.
“Русский с китайцем – братья вовек.
Крепнет единство народов и рас.
Плечи расправил простой человек,
Сталин и Мао слушают нас…”
М. Вершинин
“Москва-Пекин”
Среди двух с половиной тысяч депутатов Народного Совета Китайской Демократической Республики числится некто под трудно произносимым именем, пригодным, ну, разве что, для сериала “Звездные войны”. … Луниаофу Нигула Иваньовэйци прибыл в столицу Поднебесной из медвежьего угла далекой Внутренней Монголии с единственной, но благородной целью – донести до руководства КНР нужды и чаяния племени “Элосы-цзу”. Продолжая эксплуатировать тему вышеназванной космической киноэпопеи, так и тянет написать, что среди своих монголоидных коллег белобрысый и круглоглазый депутат Луниаофу и впрямь смотрится натуральным марсианином. Только не какой он не марсианин, впрочем, как и не Нигула Иваньовэйци, а самый обыкновенный Николай Иванович Лунев – полномочный представитель одной из 56 официально признанных в КНР этнических групп.
Малая народность “Элосы-цзу” проживает на территории Синьцзян-Уйгурского автономного района, в нескольких позабытых богом селах, примостившихся вдоль берегов реки Ини. Вообще-то семьи “элосов” (этнических, как вы уже догадались, русских) проживают и на севере провинции Хэйлунцзян, и в уезде Аргунь-Юци, но именно в Уйгурии в 2001 году от интернациональных щедрот китайской компартии, создана была Шивей-Русская национальная волость с административным центром в поселке Кульджа.
В принципе, сам факт того, что в Китае проживают русские, не удивителен. В конце концов, никакие другие соседние державы планеты не могут похвастать столь протяженными сухопутными границами. Вот и оседал народец на протяжении столетий по обе стороны (зачастую – весьма условных) рубежей. Еще в незапамятном 1685 году, с чадами и домочадцами перебрались в Поднебесную сибирские казаки-абазинцы, верой и правдой (и за золотые денежки с дырочкой посерёдке) служившие в элитных кавалерийских частях маньчжурских императоров. В 1871 году сопредельные уйгурские земли – те, что вдоль северного берега реки Ини (вместе с крепостью Кульджа – нынешней “русской столицей”), аннексированы были Российской Империей. Не смотря на то, что в 1879 году по Ливадийскому договору вышеобозначеные территории вновь отошли к Китаю, многие тамошние поселенцы не решились покинуть обжитые края. …Как оставить добротные избы, православные храмы, родные могилы на русских погостах. Ну а потом началось бесконечное строительство КВЖД (китайской восточной железной дороги), затем приключилась Революция, после неё – Гражданская Война. К концу 20-х, Харбин наряду с Парижем становится культур-ным и политическим центром русского зарубежья. О “золотопогонной белогвардейской” эмиграции сложены песни, написаны книги, а вот о последовавшим вслед за нею народным – “противоколхозным” бегством, знаем мы, к сожалению, крайне мало. Дело в том, что среди десятков тысяч полуграмотных сибирских и дальневосточных крестьян, не нашлось поэтов и историков. Будь у семиречинских казаков свои Булгаков и Вертинский, глядишь, и узнали бы потомки про то, как под покровом темной ночи и лютого бурана в 30-х (и даже в 40-х), уходили многодетные семьи из постылой Совдепии в дикий северный Китай. …Как потом, в “губернском” Синьцзяне в долг, под будущий урожай, вымаливали они у диковинно ряженых чиновников бросовые земли. …Как отчаянным трудом, покладистым, но твердым нравом, заставили уйгуров считать себя не “круглоглазыми” пришельцами, но достойными уважения людьми и законными хозяевами собственных пашен. Бежавшим от прелестей “победы социализма в отдельно взятой стране” вдоволь довелось хлебнуть и в азиатской державе. Вот как на забавном русском языке повествует о истории своей семьи и о китайском житье-бытье жительница посёлка Шивэй – Лидия Васильевна Ведерникова (тут и далее из интервью журналу “Дальневосточник”): “Мамка всяку жизнь приняла. Мать её после родов сразу померла. Дедушка отдал её другим людям в дети. Ну, а потом арестовка большая была, когда красный с белым воевал. Только вскорости народ слобождать стали и мамин дедушка пожелал её сюды. Вот она и пошла”.
Далее восьмидесятитрехлетняя Васильевна вспоминает о японской оккупации, во время которой самураи изводили маньчжурских русских подозрениями в шпионаже. Люди боялись лишний раз выйти на улицу, рискуя быть избитыми “для профилактики” японским патрулём.
… “А как японец в Уйгур пришел, то худо стало. Если видим – японцы едут, то бежим сполонятся. Это чичас жизнь легкая, а тогда нет. К реке по воду не пускали, по берегу чяжело было. Японцы спрашивают: “Вы кого тут стояли? Вы за речку в Советы хочите? А ведь тут русские хлеба сеяли и не хотели назад”.
Лидия Васильевна – на четверть китаянка, а покойный её супруг Иван – так и вовсе, наполовину уйгур. Тем не менее, сыновьям-Ведерниковым жениться было непросто, и именно по расовым причинам, ввиду пресловутой “круглоглазости”.
И вновь баба Лида: … “Китайки за мекисов (метисов) не идуть. Во внутренний Китай ездили за женой, тут-то за них не шли. Мекисы за мекисов тоже неидуть, белых хотят”. И всё же, невзирая на указанные трудности, завершает Лидия Васильевна свои откровения на оптимистической ноте: “Чичас-то ничо, всё прошло. Зима не лето, пройдеть и это. Так что теперичи нам не чо ватажится”.
Маодзедуновская революция русских китайцев поначалу пощадила. Видимо, не поднялась рука у Великого Кормчего обижать соплеменников Ленина-Сталина. Наверное, именно поэтому, в отличие от исконно живших вдоль границ китайских семей, русских вглубь страны принудительно не переселили. Впрочем, православный храм в Кульдже – духовный центр русского Китая, “китайские товарищи” снесли до основания. Пропала так же в пору Культурной Революции и чудотворная Табынская икона Божьей Матери, пережившая Революцию Октябрьскую и вывезенная за рубеж атаманом Дутовым.
Тем временем, молодой да зубастый китайский социализм набирал обороты, и перед русскими иммигрантами вновь встал вопрос – “надо ли ехать”. В конце 50-х городские потомки белоэмигрантов массово подались в Австралию, США и Канаду. Деревенские же мужики да бабы.., вы не поверите – в Союз Советских Социалистических Республик. Отец Народов к тому времени уже помер, на просторах СССР бушевала “хрущевская оттепель”, и горе-репатриантов прямиком от границ в лагеря не свезли. Так и жили они потихоньку в глухих приграничных деревнях, без советского гражданства на птичьих правах, и лишь дети этих “иностранцев”, когда срок подходил, удостаивались “серпасто-молоткастых” паспортов вновь обретенной Родины. Такая вот малоизвестная страничка советской истории – не то чтобы массовое, но все-таки возвращение блудных сыновей в колхозный отчий дом.
Постепенно пламенная дружба китайского и советского народов остывала, и вскоре отношение маодзедунского руководства к обитателям славянских деревень стало напоминать тяготы японской оккупации. Многие из оставшихся, от греха подальше, позаписывались кто ханьцами (основной китайский этнос), кто уйгурами. Ситуация трагикомичная, тем не менее, многим советским евреям (финам, немцам, туркам, грекам….) до боли знакомая.
В прежние времена присутствие русских в КНР средствами тамош-ней пропаганды особенно не “педалировалось”. В доперестроечные годы во всем необъятном Китае, проживало якобы всего-то три с половиной тысячи “элосов-цзу”. Однако в последнее десятилетие, ветер рыночных перемен понемногу разогнал над “элосами” хмурые тучи. Более того, удостоившись статуса “малой народности”, китайские русские даже обрели некоторые льготы. В этой связи (и по аналогии с нашими евреями “отъездных девяностых”), псевдо-ханьци и лже-уйгуры принялись в экстренном порядке вновь перезаписываться, но теперь уже обратно в русские. В 2001 году, в свежеобразованной Шивей-русской волости насчитывалось 7, в Сньцзян-Уйгурской автономии -11, и по стране в целом – 19,5 тысяч русских граждан КНР. Короче, ренессанс да и только…. Вот и знакомая нам баба Лида туда же – “Припонов нашему языку и в прежние времена не чинили, потому и помним. А чичас всё другое, люди на слободе живут. Молодежу жизнь вообще легка”. Как говорится, “её бы слова – да богу в уши”.
Ну да о нынешних днях китайских соотечественников и про то, ка-кая у них “чичас” жизнь в Шивей-русской национальной волости, мы поговорим в следующей главе .
