В некой процветающей стране цивилизация пошла своеобразным путем. Когда удовлетворение потребностей опередило их рост, народ заскучал. Стало не совсем понятно, зачем жить. Жить и скучать тем не менее хотелось подавляющему большинству граждан. И тогда махровым цветом расцвела медицина. Выяснилось, что именно она является самым прибыльным бизнесом, потому что торгует товарами повышенного спроса – здоровьем и продолжительностью жизни. Медицина, однако, далеко не однородна, в ней имеются различные направления, специализации и подходы. В ходе естественной конкурентной борьбы вперед вырвалась хирургия. “Довольно умирать от лекарств!” – так звучал лозунг ее поборников. Действительно, отрезать во многих случаях гораздо проще, чем вылечить. И значительно выгоднее!
Началась страшная резня. Насморк, например, лечили удалением носа. Специальные грузовики не успевали вывозить из операционных груды торопливо забракованных и удаленных хирургами органов, которые оказались неплохим сырьем для изготовления кошачьих консервов. А кошек, кстати, в процветающей стране было видимо-невидимо. Но это отдельная тема, и мы ее касаться пока не будем.
Само собой разумеется, самой влиятельной группой в парламенте оказалось хирургическое лобби, правительство придерживалось откровенной прохирургической ориентации, и премьер-министром, естественно, был хирург. Короче, в стране произошла бескровная хирургическая революция. Гербом стали два скрещенных скальпеля на фоне красного креста, флагом – белый халат. В ходе всенародного референдума было принято новое официальное название государства – Республика Отрезания.
Но и оппозиция не дремала. Ее лидеры не уставали твердить при каждом удобном случае, что отрезание – не панацея и что повальное увлечение отрезанием может привести в конечном итоге к вырезанию населения. Мало что-либо отрезать, говорили оппозиционеры, надо вставить что-то взамен. В качестве жертвы хирургического засилья они таскали на свои митинги и пресс-конференции гражданина, у которого было удалено все, кроме единственного уха. В народе его любили за скромность и внимание к тому, что говорят другие. Его так и звали – наше Ухо. Правда, заподозрить лидеров оппозиции в бескорыстии было трудно, потому что они представляли финансовые интересы молодой, бурно развивающейся протезной индустрии. Но Уху повезло: на гребне политических баталий и, конечно, в пропагандистских целях он был обеспечен всеми необходимыми ему протезами новейшего образца. Его покровители так расщедрились, что для облегчения привыкания к новым искусственным органам подарили ему туристическую путевку на прославленный океанский курорт в сопредельном государстве.
Несколько слов об этом самом сопредельном. Оно тоже было весьма процветающим и называлось Массажия. Не будем углубляться в детали, все и так ясно: фундаментом экономики и культуры здесь стал массаж, который достиг невероятного совершенства. Массажем исправляли все – от заикания до проигрыша на бирже ценных бумаг.
На курорте Уху прописали общий массаж. Делала его не очень молодая, но очень аппетитная массажистка по имени Аманда. Она полюбилась Уху своей ласковой мягкостью. Что касается Аманды, то ее пленила твердость и несгибаемость Уха. Курортный роман перерос в большое чувство. Помолвка перед массажным алтарем церкви Всех Святых Массажистов стала волнующим апофеозом их встречи. Последние несколько дней перед возвращением Уха на родину они практически не расставались и все мечтали о своей будущей семейной жизни и о воспитании приемных детей – мальчика и девочки. Собственных по понятным соображениям у них быть не могло. Мальчика они планировали вывезти из раздираемой локальными конфликтами Африки, а девочку – из несчастной Чечни. Снаряды, авиабомбы и противопехотные мины гарантировали бы этим детям сходство с приемным отцом…
– Ну, что за чушь ты опять плетешь! – воскликнет иной раздраженный читатель. – Где это видано, чтобы люди дошли до такого идиотизма?!.
– Во-первых, это сказка, – отвечу я, – а во-вторых, уважаемый читатель, протри глаза и оглянись вокруг…
1998.
