Я фантазёр. Бывший коллега по “Литературной газете” матёрый журналист Александр Борин, которому я подарил свою книгу, был убеждён, что это сборник очерков о реальных людях. Увы, все мои рассказы – чистейшей воды выдумка. Но выдумка выдумке рознь. Сегодня начинается публикация моих текстов, объединённых рубрикой “Сказки для пожилых”. Чтобы вы не подумали лишнего, предупреждаю: это уже чистейшей воды фантастика. Правда, её особенность в том, что всё описанное могло бы случиться в действительности, а может быть, и вправду случилось или случится…
Первый рассказ “Лия в раю” был впервые опубликован 27 лет назад в израильской газете “Вести”.
Лия возвращалась обратно в свой Саратов. Насовсем. Я поехал провожать ее в аэропорт имени Бен-Гуриона. Два потертых баула из украденного еще в покойном Союзе брезента привычно спрыгнули с крыши такси на багажную тележку. ” Два баула с тряпьем и 270 долларов за подкладкой немодной сумочки – вот и все ее достояние”, – подумал я, скрывая жалость за вымученной бодренькой улыбкой.
До регистрации на московский рейс оставалось еще часа полтора, и я приготовился маяться. Я еще не знал, что меня вскоре ожидает…
У НОСАТОГО КАМНЯ
Мы познакомились в ульпане*. Лия одной из первых перестала стараться, заявив, что у нее “иврит мозга”. На занятия, однако, она продолжала ходить аккуратно – то ли из жажды к мученичеству, то ли ради густо насыщенных разговорами перерывов. Да и что оставалось делать этой одинокой сорокапятилетней учительнице химии, жившей лишь своими туристическими воспоминаниями? Я смутно догадывался, что туризм был для Лии не столько источником впечатлений, сколько единственным способом урвать хоть какие-то крохи любовных радостей. Да и в Израиль она, наверное, уехала как в свой последний решительный турпоход, в котором можно будет, наконец, повстречать не эпизод, а судьбу. Последний шанс, на который было поставлено все…
Но подружились мы не в ульпане, а на пляже, куда я каждый вечер ходил с женой и сыном. Песчаную нишу у большого камня с еврейским носом, где мы обычно располагались, облюбовала и Лия. Она оказалась прекрасной пловчихой. Удивительно, насколько можно быть непривлекательной даже с милым лицом и крепкой, по-девичьи стройной фигурой! Однако моя жена готова была болтать с ней часами. Разноименные заряды и вправду притягиваются друг к другу.
Абсорбция у Лии, как говорится, не пошла. Не пошла совершенно! Может быть, причиной тому была ее постоянная опрокинутость в прошлое, или романтические неудачи на фоне откровенно физиологических приставаний сабр**, или провинциальный консерватизм? Не знаю. Во всяком случае, она не нашла успокоения даже в излюбленном женском убежище от житейских проблем – учебе. Так и зависла после ульпана в невесомости безработицы, слушая по ночам храп жирной соседки по гостиничному номеру.
Я устроился сторожем на автобусную станцию, жена пошла на курсы, и нам стало не до пляжных процедур. А Лия по-прежнему ходила купаться к носатому камню. Однажды я повстречал ее с полотенцем, но какую-то очень торжественную.
– Я решилась… Я решила начать новую жизнь! – сказала она, почему-то волнуясь.
“Давно пора”, – подумал я. Ее интонация делала неловким скорое прощание. Проклиная себя за деликатность, я поплелся следом за Лией на пляж. Но она не стала ничего объяснять, лихо швырнула на каменный нос полотенце и платье и побежала в море.
У меня дальнозоркость: я могу читать газету чуть ли не с пяти метров, и вообще хорошо вижу мельчайшие удаленные детали. Меня поразило выражение Лииных глаз, когда в волнах прибоя замаячила только ее голова, и она повернула лицо к берегу. В них светилась – нет! – в них сияла надежда!
Вдруг Лия нырнула. Раньше она ни разу так не делала. Плавать – плавала, и очень лихо, но никогда не ныряла. Я не на шутку забеспокоился, вглядываясь в гребешки прибоя. Лия вынырнула далеко в стороне и сразу стала выбираться на берег. Совершенно по-девчачьи взбрыкивая, она подбежала ко мне и неожиданно крепко обняла. Я обалдел. Ее крепкое мокрое тело дрожало, Не скрою, что я впервые ощутил к ней то, что пышущие здоровьем и благополучием сабры ощущают, наверное, постоянно ко всему женскому.
Дня два-три после этого странного случая мои мысли невольно вертелись вокруг него, я даже позволил себе кое-какие дурацкие фантазии, но вскоре все вытеснили повседневные заботы выживания. Лию с тех пор я месяца полтора не встречал. И вот она объявилась со своими баулами и билетом “Аэрофлота”.
ОБЪЯВЛЕНИЕ В ГАЗЕТЕ
Накопитель перед залом регистрации и проверки багажа постепенно наполнялся разноязыкой публикой. Брезентовые баулы среди кожаных и пластиковых чемоданов смотрелись все неприличнее.
– …А ведь я побывала здесь в раю и даже родила сына, – сказала вдруг Лия.
“Господи! – испугался я, – только этого мне не хватало!”
– Ты не думай, что у меня крыша поехала, – продолжала она, – другому бы я не стала рассказывать, но ты – литератор, всякие научно-популярные вещи писал. Ты поймешь и, может, поверишь…
“Какого сына?! – волновался я молча. – Она год в стране! Пуза не было.”
– …Помнишь я нырнула? Наверное испугался? Конечно, зря я не предупредила, что насовсем… Это по объявлению… Ой, извини ради Бога! Бред какой-то несу. Сейчас успокоюсь и попробую по порядку. Вы все поустраивались, а я чувствую – пропадаю. Виду не показываю, но отчаяние прямо душит. Хоть с крыши прыгай! И тут это объявление в газете. Под рубрикой “Услуги”. Ну, там, где обычно про эмиграцию. Я и по тем звонила. Дохлый номер! Во-первых, требуются тысячи, и не шекелей, а долларов. Откуда?! Во-вторых, кому я в америках нужна – без языка, без всего? Здесь – хоть вы. А там – никого. И никаких гарантий. Так вот, это объявление… Я его наизусть помню: ” Если вы отчаялись и подумываете о самоубийстве, зайдите по адресу… Спросить Мишу.”= Мелким таким шрифтом…
Речь у Лии была взволнованная, дерганая, поэтому дальнейшее я буду излагать уже своими словами. Оценок услышанному никаких не даю. Скажу только, что давно так не удивлялся. И ведь не уходит это удивление, напротив – начинает мучить. Может быть, и за перо я сейчас взялся для того, чтобы избавиться от этого навязчивого чувства.
Итак, Лия отправилась по адресу, указанному в газете. Это оказалось по соседству с рынком “Кармиэль” в Тель-Авиве. Дом – трехэтажная развалина, дверь заколочена, окна выбиты, в нишах фасада – склад овощей. Обошла вокруг, поскользнулась на какой-то дряни и чуть не упала. Искорка надежды погасла, душу заливала тяжелая черная тоска. И тут она услышала тихий голос:
– Вы по объявлению? Если да, то я – Миша.
Перед ней стоял человек с умными грустными глазами.
СРЕДИ СЕРЕБРИСТЫХ ТУМАНОВ
Миша неуловимым движением открыл заколоченную дверь.
– Осторожно, здесь битые стекла! – предупредил он.
Несколькими ступеньками выше оказалась еще одна дверь, на вид совершенно новая. За ней – комната с кондиционером, обставленная, как кабинет богатого адвоката.
– Присаживайтесь! – пригласил Миша, указываю на обитое бархатом мягкое кресло.
Сам он расположился не за письменным столом, а по соседству на бархатном же пуфике.
– Кофе, сок? Может быть, рюмку ликера?
– Ликер, если можно, – неожиданно для себя попросила Лия.
Она вдруг почувствовала, что удача, всю жизнь ее избегавшая, повернулась к ней лицом, и даже протягивает руку. В руке оказался элегантный подносик с рюмкой золотистой жидкости.
– Я примерно представляю, что с вами происходит, поэтому не надо ничего рассказывать, – начал Миша. – Что касается меня, то я не преследую коммерческих целей, никаких денег у вас вымогать не буду и никаких бумаг подсовывать на подпись тоже не буду. Я представляю неких – э-э-э – благотворителей, которые могут безвозмездно помочь вам найти выход из самого безвыходного положения.
– Он так меня минут десять увещевал, а потом показал фотографии, – рассказывала Лия. – На снимках были люди, главным образом пожилые, почти все в купальниках и плавках, хотя кое-кто – в больничного вида пижамах и халатах, а один мужчина даже в костюме и галстуке. Самое странное, что все они располагались… на серебристом облаке, но почему-то в шахматном порядке. Позы были самые непринужденные, лица оживленные и довольные.
– Все они беженцы с Земли, – сказал Миша.
– С Земли – куда? – поинтересовалась Лия.
– Это как бы транзитная станция на пути в другой мир. Я не знаю точно, где он. Где-то в другом измерении. Там очень высокоразвитая цивилизация. Они потихоньку и очень осторожно принимают землян. Я – их агент. Если хотите, могу и вас отправить. Не понравится – вернетесь, это возможною
Лия еще раз пересмотрела фотографии, особенно ту, на которой был виден мужчина в костюме, и сказала:
– Хочу!
Дальнейшее происходило как во сне. Миша наклеил ей на тыльные стороны обоих запястий два круглых кусочка пластыря телесного цвета.
– Для перехода достаточно их соединить, – сказал он. – Как видите, случайно это сделать невозможно, даже во сне. Лучше всего совершить переход, погрузившись в какой-нибудь водоем. Где вы живете, в Натании? Значит – в море. Разумеется, без свидетелей. Рассказывать ничего никому не надо. Если расскажете, переход будет аннулирован. Вот, собственно, и все. Счастливого пути!
Частично нарушив инструкцию, Лия совершила переход в моем присутствии.
– Вроде как провалилась. Вокруг белесый такой туман. Где верх, где низ – непонятно, но голова не кружится. А потом как бы вынырнула из облака, и кто-то рядом говорит по-русски: “Новенькая!” Все, как на тех снимках. Лежишь на мягком таком облаке, похожем по плотности на воду Мертвого Моря, только нежнее. И сухо…
Чуть-чуть освоившись и перезнакомившись с соседями, Лия сообразила, что облако неровное, у каждого беженца – своя ниша. Перебираться из ниши в нишу можно, но большинство предпочитает этого не делать. В группе – 17 человек, все говорят по-русски и все из Израиля.
Распорядок такой. Просмотр фильмов – никаких экранов, изображение объемное со всех сторон вокруг “лежбища”. Приятные голоса дают пояснения. Содержание – исключительно ландшафты какой-то планеты. Все очень красочное и бесконечно разнообразное, но при этом никаких признаков инженерной деятельности. Завтрак, обед и ужин объединяются, но не подаются. Просто все вдруг засыпают и видят во сне, что едят всякие вкусные вещи.
– Просыпаешься – сытый и довольный, – сказала Лия и, смутившись, добавила: – И так – вся физиология. Смены дня и ночи нет, но есть общий длительный отдых, во время которого все опять-таки смотрят красочные сны о предстоящем месте жительства. Разглядываешь подробнейшим образом камешки, ручейки, бескорневые растения, которые могут довольно быстро бегать, а потом вдруг тебя такая радость охватывает, что начинаешь весь этот незнакомый мир до самозабвения любить и просыпаешься сам не свой от счастья.
“Дикторские” голоса объяснили, что земная биохимия для жизни на новой планете не годится и что специально для Лии и ее новых знакомых созданы новые и весьма совершенные организмы, в мозг которых будет полностью “переписана” индивидуальность каждого: все до единого воспоминания, особенности психики и даже мировоззрения. Но и земные тела будут тщательно сохраняться, чтобы в любой момент, если кто-нибудь того пожелает, он мог вернуться восвояси.
– Наши покровители были буквально зациклены на идее полной свободы и невозможности какого-либо над нами насилия, – сказала Лия. – Одна старушка, сбежавшая на облако смертельно больной, вдруг закапризничала, и была немедленно возвращена в свою Кфар-Сабу. Возвращена, как нам объяснили, уже выздоровевшей! Выглядело это так: старушка вдруг засмеялась и ушла в серебристый туман с головой. Больше ее там не видели.
Однажды Лия проснулась со ставшим уже непривычным ощущением твердой почвы. Во всем теле пульсировала сладостная истома. Она потянулась и увидела перед собой… две лапы. Две мохнатые когтистые лапы на голубом песке!
– Это было, как удар молнии! – с ужасом вспоминала она.
Короче, совершенный организм, в который пересадили душу саратовской учительницы химии, оказался более чем звероподобным. По соседству проводил инвентаризацию обновы Семен Семенович, фотограф из Хайфы, вернее – из Одессы, потому что одесского в бытность человеком в нем оставалось гораздо больше. Теперь он выглядел этаким не лишенным грациозности гепардом. О том, что это именно Семен Семенович, Лия сразу догадалась по его характерному одесскому говорку.
Началась новая жизнь – праздная и прекрасная, заполненная веселой возней и захватывающими дух скачками по неиссякаемой на неповторимые пейзажи местности. Сначала их кормили, как прежде, во сне, под пологом заменяющих здесь ночь серебристых туманов, но потом они научились ловить цепкими когтями разбегающиеся кусты с вкусными сочными листьями. Никого из знакомых по облаку они не встречали. Валяясь на золотистой гальке возле веселой речки или среди граненых скал на вершине холма, они подолгу беседовали обо всем на свете и в том числе о том, как могли бы выглядеть их покровители, которых никто из них не видел. Эта тайна, казалось, никогда не будет раскрыта. Вскоре, однако, ее завеса слегка приоткрылась.
То, что Лия и Семен Семенович от дружеской возни как-то очень естественно перешли к любовным утехам, сблизило их окончательно. Лия слегка после этого раздалась и на удивление легко родила “очаровательного” котенка. Но только она начала входить во вкус материнства с его кормлениями и вылизываниями, как все оборвалось.
Однажды, когда счастливое семейство совершало неторопливое пробуждение, из редеющего тумана вышел тель-авивский агент Миша, взял на руки котенка и, ласково его поглаживая, собрался уйти. Лия и Семен Семенович в это время лежали распластанные и почему-то не могли пошевелить даже кончиками хвостов. Миша глянул искоса на родителей и вдруг сказал:
– Извините, ребята. Ему надо дать систематизированное образование. Вы не сможете. Извините…
– И ушел в туман.
– Скоты! Сволочи! – взревела Лия. – Они нас просто разводят, как кроликов! Сволочи!…
…И вынырнула у носатого камня. Горько-соленый вкус Средиземного моря показался ей слаще меда.
* * *
Когда Лия улетела, я перетряхнул в библиотеке все газетные подшивки, но того объявления не нашел.
На днях мы получили письмо из Саратова. Лия пишет, что ей удалось прописаться обратно в квартиру матери и что на свои доллары она купила очаровательного двухмесячного кокер-спаниеля.
____________________________________
* Курсы по изучению иврита.
** Уроженцы Израиля.
Натания. 1992.
