“Знаю, не избежать мне суровых окриков и насупленных бровей. Дескать, вся эта книжка – исключительно для “жареного фактика”. Мол, автор, так его растак, ради красного словца не пожалел и праотцов…”
Владимир ГАЛЬПЕРИН
Толедо, США
Вышла в свет новая книга Владимира ГАЛЬПЕРИНА “Ой вей Zidovske Mesto”. Мы публикуем некоторые главы из неё… Книга ограниченном тиражом будет продаваться в редакции Russian Canadian Info
Гл.1 Семей Иудович меняет профессию
..Не садись в чужие сани, если не дюж.
(по-моему, как-то так)
Помните, у Бабеля один из персонажей его “Одесских рассказов” риторически вопрошал собеседника: отчего не пришло Всевышнему в голову поселить евреев, ну, скажем, в Швейцарии, где окружали бы их сплошные культурные швейцарцы. Знал бы тот старый одессит, в каких неожиданных и малопривлекательных уголках планеты обретаются его единоверцы, так показалась бы ему Одесса натуральной Женевой. Да что там Одесса! Не про нас будет сказано, Ханты-Мансийский Национальный Округ – рай земной и Французская Ривьера в сравнении с деревнями Мбале, Иганга и Палисса, приютившимися в восточной Уганде. Причем тут восточная Уганда? – спросите вы…. Притом, отвечу я, что не в западной и не в центральной, но именно в выше указанной – восточной части этой африканской державы проживает племя Абайудайа. Я полностью с вами согласен, поначалу и мне эта “абайудайа” показалась совершенно не произносимой, однако, ежели разбить неудобное для нашего уха слово на две составляющие – “абай” (уганд. Дети) и “удайа” (уганд. Иуда), то выговаривать трудное слово становится легче. Что же касается значения данного термина, то ради Бога не делайте скоропалительных выводов, будто представители им обозначенного сообщества отправляют культ крайне не популярного в христианской литературе Иуды Искариота. Вовсе нет -“Иуда”, это в том смысле что “Иудея”, а “Иудея” – в том плане, что “Иудаизм”…. Короче, Абайудайа – по большому счету, дети не “иудины”, а “иудейские”.
Что и говорить, названьице для себя подобрали они весьма путаное и несколько провокационное, особенно если принять во внимание, что живущие по соседству угандийские христиане – народ горячий и в лингвистических нюансах слабо разбирающийся, уже не говоря о угандийских мусульманах, веротерпимостью тоже не отличающихся. Однако “иудины дети”, нравится это их соседям или нет, ни от своего неудобного имени, ни от своих весьма странных для тех мест традиций, отрекаться не думают. Вот уже без малого полтора столетия, маленькая иудейская община (на сегодняшний день насчитывается их всего около тысячи), строго соблюдает кашрут, чтит субботу и под традиционные африканские ритмы распевает арамейские молитвы. Что же касается некоторых отличий тамошней литургии от субботних служб в синагогах Одессы, Женевы и (не про нас с вами будет сказано) Ханты-Мансийского Национального Округа, то природа их вполне объяснима, ведь до недавнего времени угандийский “Народ Книги” с иноземными евреями имел крайне ограниченное общение. Вы, наверное, будете смеяться (хотя, какой тут смех), но удивительная история сообщества Абайудайа, в миниатюре практически полностью повторяет сюжетные ходы Всемирной Еврейской Истории. Там, в Уганде, как некогда в Месопотамской долине, тоже всё началось с самоназвавшегося евреем Праотца, вот только звали его не Авраам, а Семей Какунгулу. В конце девятнадцатого столетия был этот Какунгулу отъявленным язычником и лихим (как это принято теперь говорить) “полевым командиром” в восточной Уганде. Второе же, и весьма немаловажное отличие Семея от Авраама, состояло в том, что вступил он в союз не со Всевышним, а с более приземлённой инстанцией – с английскими колониальными властями. В обмен на всемерное сотрудничество в деле захвата новых земель для Британской Короны хитроумные англичане наобещали доверчивому Какунгуле “с три короба”, в том числе, и то, что станет он угандийским монархом. Наивный “наймит британского колониализма”, поверив в обещания белых людей, настолько растрогался, что аж Христианство принял, дабы не шокировать цивилизованных покровителей дикими языческими манерами будущего “Угандийского Двора”. Но угандийскому королевскому двору не суждено было состояться, потому что, выражаясь современным языком, ушлые англичане Семея “кинули”, при этом кинули “чисто конкретно” – сразу же после получения мандата на восточную Уганду и разоружения всей семеевской рати. Ах, так! (а может и не так, но как-то очень похоже) – подумал одураченный Какунгула и разорвал с англичанами всяческие взаимоотношения, а заодно и все отношения с их английским Иисусом. В 1916-ом году Какунгула вместе со своим “вооружённым формированием”, включая всех “чад и домочадцев”, вступает в секту “Малаки” – объединение таких же, как и он, бывших язычников, в силу различных причин разочаровавшихся в недавно принятом Христианстве. Надо сказать, что невообразимый теологический винегрет доктрины Малаки, базирующейся на местных языческих культах, наряду с фрагментами Христианства, включал в себя некоторые элементы Ислама и Иудаизма. Теперь можно только гадать, почему именно иудаисткая часть малакийского учения произвела на Семея столь сильное впечатление, но покинул он (опять же, как водится, со всем воинством) вышеобозначенную общину и основал свою собственную. Члены вновь созданного сообщества изо всех сил старались жить по законам Торы и в полном соответствии с Еврейской (в тогдашнем их понимании) Традицией. И вновь, точь – в – точь, как праотец наш Авраам, Семей Канунгула самолично свершил над собой обрезание. …И было ему тогда пятьдесят пять лет, и повелел он также сделать двум сыновьям своим и всем мужчинам старше восьмидневного возраста, и назвались они Абайудайа.
Ничуть не умаляя героики массового самообрезания, следует всё же признать, что своим нынешним (в принципе вполне “кошерным”) Иудаизмом, угандийские “сыновья Иуды” обязаны не только Какунгула но и в не меньшей степени “Великому Учителю” – некоему еврейскому коммивояжеру по имени Джозеф. Легендарный этот Джозеф в 1920-ом году совершенно случайно наткнулся в угандийской глуши на “праотца” Семею и его не на шутку “заевреенную” паству. Я не берусь даже представить, в какой шок повергли европейского торговца псалмы царя Давида, распеваемые иссине-чёрным миньяном (десять молящихся евреев) под ритмичный бой угандийских тамтамов. Заезжий образованный иудей был тронут должно быть до глубины души стремлением Абайудайа следовать заповедям Торы, но в то же время, вероятно, пришел в ужас от дикости религиозной мешанины в головах “Сыновей Иуды”. Жаль, что коллективная память племени не сохранила о том подвижнике более подробных сведений, ведь забросив всю свою коммерцию, привыкший к унитазам и электрическим вентиляторам, Джозеф поселился в доме (могу себе представить этот дом…) Какунгулы, и в течение долгих девяти месяцев самоотверженно преподавал африканским герам Иудаизм и основы иврита.
Середину двадцатых годов прошлого столетия можно считать золотым веком Абайудайа. В эти годы община насчитывала полторы тысячи многодетных семей. Но как это часто случается, после смерти харизматичного лидера-заводилы, его дело стало сбавлять обороты. Семей покинул этот мир в 1928 году, и по непонятным причинам ни один из его сыновей не стал угандийский “исааком”. Вплоть до середины тридцатых годов община жила без верховного лидера. В каждой из трех деревень, населенных “детьми Иуды”, то и дело возникали свои непререкаемые “первосвященники” – не только не признающие религиозные авторитеты соседних деревень, но и, как водится, объявляющие живущих наискосок через банановую рощицу единоверцев – “натуральными гоями”. В общем, мне ли вам рассказывать, как это бывает… Казалось, конец удивительной саги уже близок. По всему выходило, что еще годок-другой и пропадут напрасно старания “полевого командира” Какунгулы и усилия “коммерсанта-просветителя” Джозефа. Но, слава Богу, обошлось! Еврейская история – штука сложная, любит выбрасывать неожиданные коленца. …И значит это, что добровольно усевшимся в “еврейские сани” “Сыновьям Иуды” путь предстоит не близкий и не гладкий. Будет у них ещё и собственный “царь Давид”, и оба “Храма”, и даже личный угандийский “Тарквемада” со своей “Инквизицией”. Ну, а закончится все, как в поучительной хасидской “майсе”, веселым и хмельным субботним застольем.
Только не в этой, а в следующей главе.
